Кенигсмарк - Бенуа Пьер - Страница 12
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
Он позвонил.
— Скажите герцогу Иоахиму, что я его жду в моём кабинете.
Мой ученик — молодой человек высокого роста, светлый блондин с несколько сонным выражением лица. Я понял, что мне никогда не придётся сдерживать живость его ума.
— Иоахим, — сказал великий герцог голосом менее мягким, чем он говорил со мной, — вот господин Виньерт, ваш новый профессор истории и литературы. Надеюсь, что вы теперь будете больше успевать, чем вы успевали при Ульрихте. Какую отметку получил он, Кессель, на последнем испытании по тактике?
— 8, при двадцатибалльной системе, ваше высочество.
— Это мало. Я желаю, чтобы в будущем вы получали средние баллы. Вы можете удалиться.
Молодой человек удалился с плохо скрываемой радостью.
— Вы видите, — сказал великий герцог, снова обращаясь к нам, — что вы можете безусловно полагаться на мой авторитет. Ставьте моему сыну отметки справедливо, я даже сказал бы, строго. С моей стороны вы всегда будете встречать одно одобрение.
Он жестом дал нам понять, что аудиенция кончена.
— Кстати, — сказал он, возвращая меня, — предупреждал ли вас Марсе, что вам, быть может, представится иногда случай показать ваши лекторские способности великой герцогине? Впрочем, я напрасно сам вас об этом предупреждаю, так как, весьма возможно, что моей жене и не придётся вас приглашать. Теперь она снова увлекается своей страстью к верховой езде. Лучше однако всё предусмотреть заранее. Будьте спокойны, — закончил он, причём на лице его заиграла улыбка, которой он всегда умел придавать особое очарование, — я позабочусь о том, чтобы на вашу свободу не посягали сверх меры.
— Я готов к услугам великой герцогини, когда ей только будет угодно.
— Благодарю вас, — проговорил он и снова сел за работу.
В коридоре Кессель сказал мне:
— Если бы великой герцогине пришла охота вас повидать, то надо, чтобы я мог вас уведомить об этом немедленно. Я сделаю распоряжение вашему лакею, а вы не забывайте время от времени заглядывать к себе.
Начиная с этого дня и вплоть до того дня, когда был парад у Лаутенбургских гусар и когда я впервые увидел великую герцогиню, я ежедневно пять или шесть раз поднимался к себе, но напрасно; мне не хотелось признаться самому себе в этом, но меня огорчало, что я ни разу не нашёл у себя приглашения. Великая герцогиня Аврора-Анна-Элеонора не хотела видеть меня.
Можно ли, говоря о лицах, окружающих герцогов Лаутенбургских, говорить «двор»? Слово «двор» звучит здесь чересчур громко. Но я не нахожу другого термина и всё-таки он хорошо сочетается со строгим этикетом, который царил во дворце.
Я вам уже говорил о коменданте, графе Альберте фон Кесселе, офицере одиннадцатого полка прусской артиллерии, стоящего гарнизоном в Кенигсберге.
Он окончил первым Берлинскую Военную Академию, и, без сомнения, является одним из лучших офицеров немецкой армии. Это офицер до мозга костей, но занятый исключительно своей профессией, он умеренно пропитан несносною прусскою спесью. Ко мне, однако, он относился с отменной вежливостью; я слышал от него только добрые советы; также влияние, которое он оказывал на наследного герцога, было благоприятное влияние.
Толстый полковник Вендель, ганауский кирасир, соединяет в себе функции коменданта дворца и начальника военного кабинета при герцоге. По этой последней должности ему подчинены капитан Мюллер, из вюртембергского стрелкового, и лейтенанты Бернгардт и де Шеазли, уланы, офицеры главного штаба великого герцога.
Это славный парень, но он вечно орёт, когда герцога нет во дворце, и дрожит, как осиновый лист, когда герцог дома. Я уверен, что Кессель глубоко его презирает. Он же питает к Кесселю безграничное почтение, потому что тот состоит при генеральном штабе. Венделю никогда и в голову не придёт мысль, что занимаемые им две должности дают ему право отдавать приказания этому молчаливому артиллеристу.
Зато Вендель презирает маленького лейтенанта фон Гагена, лаутенбургского гусара, состоящего при великой герцогине. Между полковником и лейтенантом много раз происходили столкновения, но последний находит поддержку в великой герцогине, которая не может без него обойтись. Великий герцог не любит подобного рода историй, и Венделю пришлось сдаться. С первых же дней по моём прибытии я заметил, что между этими людьми существуют враждебные отношения. Не пускаясь в особые откровенности, комендант замка два или три раза жаловался мне на трудность его положения. Я чувствую, что если бы я его подбивал… Впрочем, я ведь поклялся сидеть у себя и никогда не вмешиваться в их дела.
Должен признаться, что этот маленький Гаген мне ужасно не нравится со своим моноклем, со своей манерой разглядывать тебя, со своей наглостью человека, чувствующего себя всегда настороже.
Он состоит при великой герцогине уже два года. По слухам, как раз в то время, когда она взяла его к себе, он собирался пустить себе пулю в лоб из-за какой-то карточной истории.
Все прочие чины великогерцогского двора, в общем, люди любезные. С особенной любезностью стали они относиться ко мне с тех пор, как узнали, что я сам офицер запаса. В тот же день полковник пригласил меня к обеду. Мадам Вендель, сорокалетняя, худенькая, рыжеволосая дама, обращаясь ко мне, каждый раз называла меня: «господин лейтенант». За десертом, когда фельдфебель пришёл «доложить», она томно спросила меня, читал ли я «Мессинскую Невесту»?
В конце концов должен сказать, что я всё-таки предпочитаю проводить дни так, как я провожу их здесь, чем как в Сорбонне, на лекциях Сеньобоса или какого-нибудь другого профессора.
Библиотека занимает такое важное место в моём рассказе, что мне кажется невозможным не сообщить о ней некоторых подробностей.
Что касается библиотекаря, профессора Кильского университета Кира Бекка, справедливость требует, чтобы в этом повествовании я, хотя бы вкратце, воздал дань уважения человеку, невольным виновником смерти которого я был.
Библиотека в настоящее время помещается в замке, на месте упразднённой дворцовой капеллы. Во дворце устроили новую, немножко в иезуитском стиле. Великолепная стрельчатая зала, пересекающая под прямым углом парадную и оружейную залы, освободилась; она сообщается с последней через дверь слева, но входят в библиотеку через дверь в конце парадной залы.
Библиотека эта напоминает библиотеку в замке Монтескье в Бреде, но она в три или даже четыре раза больше её. Впрочем, если я не ошибаюсь, бредская библиотека имеет романский свод. За исключением этой детали в структуре, общее расположение шкафов, витрин и пр. то же самое. Посредине стоит огромная витрина с самыми замечательными экземплярами нумизматики; там имеется, между прочим, золотая медаль Конрадена, выдающееся произведение искусства.
Для занятий есть пять-шесть очень удобных столов, на колёсиках; они переделаны из церковных налоев. Электричества масса; при таком освещении очень легко разыскивать книги; сама же по себе зала эта так темна, что в ней нельзя было бы ни читать, ни писать без искусственного освещения.
Не думайте, что я опишу вам, хотя бы поверхностно, все богатства, собранные здесь со времён Гутенберга. Я убеждён, что нельзя приступить к какому-то ни было сочинению о Германии, не обратившись к содействию лаутенбургской библиотеки. В книге, в которой расписываются лица, приходящие сюда работать, вы найдёте имена самых знаменитых людей. Я там видел подписи Лейбница и Гумбольдта, Готфрида Мюллера и Курциуса, Шлейермахера и Ренана.
Ещё большее сокровище представляет собою коллекция, которая помещается в бывшей ризнице. Здесь, в деревянных шкафах, в которых некогда хранились церковные облачения и чаши, находятся теперь неоценимые рукописи, взятые частью из общественных и частных архивов лаутенбургских герцогов, частью приобретённые теми герцогами, которые интересовались этими предметами. Некоторыми наиболее важными экземплярами рукописей библиотека обязана брату нынешнего великого герцога, великому герцогу Рудольфу.
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
