Неизвестный маршрут - Бушков Александр Александрович - Страница 57

– Не было случая. Кто передо мной изливал душу? С Бородиным я так и не успела поговорить толком, не нашлось возможности...

– Вот то-то! А ведь цель может тебе и понравиться...

– Серьезно?

– Давай поговорим спокойно. Это вовсе не банальный переворот, направленный на замену одних марионеток другими. Это, если хочешь, революция. И не нужно так ухмыляться. Революция. Самая настоящая, похожая на ту, что когда-то положила начало Соединенным Штатам.

– Нехило, – сказала Марина. – А ты, получается, нечто вроде Джефферсона и Вашингтона в одном флаконе?

– Постарайся понять, – терпеливо сказал Дэн. – Речь идет именно о революции. О создании на месте полудюжины здешних карликовых держав новой России. Потому что старая безнадежно больна. Все, что у нас творится – даже не болезнь, а агония. Эти разборки… Неоэтика… И многое, многое другое. Нынешняя Россия – агонизирующий труп. Что-то переделывать – безнадежно и поздно. Поэтому нашлось немало здравомыслящих людей, которые решили все сломать. Мы максимально используем аборигенов. В конце концов, они тоже белые и далеко не все стали жвачным скотом. Здесь будет новый плавильный котел, новая цивилизация. Понимаешь? Черт возьми, ты же отсюда родом! Ты дикарка, варварка, и это прекрасно, потому что у тебя нет и не может быть врожденных, исконно аристократических кровей! Такой новый мир – как раз для тебя!

– А ведь ты, похоже, не врешь, Дэн, – медленно сказала Марина. – У тебя глаза заблестели, голос дрожит... Такое не сыграешь. Пожалуй, все так и обстоит, как ты говоришь, вы именно это и задумали...

– Тогда подумай, как следует. Подумай и взвесь! Новая цивилизация, молодая страна, взявшая все лучшее...

– Вот только один маленький нюанс, – прервала Марина скучным, даже безразличным тоном. – Одна немаловажная деталь, которая сводит на нет всю завлекательность твоего нового мира... Ты предатель, Дэн! Вы все предатели! Вы долго и целеустремленно предавали своих, а некоторых и убивали – Степана, Тимофея, людей в том самолете, наверняка и других... Вот в чем загвоздка! Ради этого вашего прекрасного нового мира вам понадобилось предавать и убивать, и ведь это лишь начало. Значит, мир этот получится вовсе не прекрасным. Предавали и убивали своих... – повторила она. – Вы изменили стае, Дэн. И это, сдается мне, перечеркивает все ваши прекрасные замыслы. На кой черт мне новый мир, построенный предателями и изменниками?! Право же, Дэн, ты плохо знаешь психологию варваров. Тебе надобно помнить, что одна из высших ценностей варвара – верность. Однажды данной клятве. Однажды поднятому флагу. И так далее. Вот на этом ты и споткнулся, сволочь такая, предатель чертов...

Молниеносный обмен взглядами – и не осталось никаких недомолвок, а любой дипломатии пришел конец. Друг против друга стояли двое, готовые убивать. Его рука рванулась из кармана, и Марина, уйдя в сторону отработанным пируэтом, выбросила руку с черным короткоствольным револьвером. Два выстрела прозвучали на открытом пространстве, над широкой рекой совсем негромко и несерьезно, этакие отрывистые хлопки. Но Денис, опрокидываясь, завалился в нелепой позе, так и не успев выхватить оружие. Рухнул на кучу мусора, дернулся несколько раз и замер. Определенная ирония судьбы, подумала Марина с мимолетной насмешкой. Помешанный на чистоте ненавистник дурных запахов и грязи окончил свои дни посередине гигантской свалки...

И тут же вокруг стало невероятно многолюдно. Отовсюду, изо всех укрытий, выскакивали целеустремленные люди с оружием наголо, неслись напролом по мусорным кучам, пачкаясь и взметая тучи ошметков – героические трудяги из «внутренних расследований», борцы за чистоту рядов, рук и мыслей, ангелы-мстители, обязанные по долгу службы подозревать во всех мыслимых прегрешениях даже собственных покойных бабушек, не говоря уж о дедушках, женах и племянниках...

Марина смотрела на них с усталым любопытством, высматривая главного. К ее некоторому удивлению, таковым оказался старый знакомый, Филипп Моржев, костистый верзила с худым лицом, исполненным нешуточных подозрений ко всему человечеству, второй человек в этом приятном заведении. Крепенько же вас приперло, ребята, подумала она, ухмыляясь. Расскажи кому из посвященных – не поверят. Фил-Скелет, Кабинетный Фил, теоретик и затворник, собственной персоной несется со всех ног по грудам вонючего мусора, да вдобавок пушкой машет, словно азартный стажер...

– Здорово, шпики, – сказала она дружелюбно. – Все записали, надеюсь.

Отцепила крохотный микрофон, спрятанный под воротом майки, бросила его на кучу мусора. Филипп остановился рядом, дыша так тяжело, словно отмахал десяток миль. Сварливо осведомился:

– Обязательно было его убивать?

Марина пожала плечами:

– Как-то так получилось... А нечего пушкой махать! Не переживай. У вас, я так понимаю, и без того будет чертова уйма клиентов.

– Где коды?

Подняв лицо к небу, Марина задумчиво пошевелила губами. Потом сказала:

– Я так прикидываю, еще в воздухе. Что ты глаза выпучил? Коды лежат в посылке, отправленной надежной экспресс-почтой. Посылка адресована в Президентский дворец. Подбери челюсть, Скелет! Все так и обстоит. Вам осталась самая простая работенка – связаться с тем отделом Секретной службы, который подобные посылки бдительно потрошит, и объяснить ситуацию.

– С ума сошла?

– Да ничего подобного! Творчески размышляя над ситуацией, подумала, что президент – последний, кто согласится участвовать в этаком заговоре. Логично?

До него понемногу доходило. Он прямо-таки задохнулся от ярости:

– Ты что, кошка дикая, хочешь сказать, что подозревала...

– Фил, ты неподражаем, – прищурилась Марина. – Почему ты решил, что это твое исключительное право – подозревать всех? Ладно, что мы тут топчемся и болтаем о высоких материях? По-моему, нам тут больше нечего делать. Я думаю, тебе вовсе не обязательно заботиться о перетаскивании этой падали, – она кивнула в ту сторону, где в трогательном единении с дохлой кошкой блестела пара начищенных ботинок. – Нравы в эти местах незатейливые и бесхитростные, ни один абориген не станет бежать в полицию и сообщать о новом жмурике. А крыс тут навалом, и жрут они в три глотки. Только из карманов нужно выгрести все, чтобы не осталось ни малейшей зацепки. Или ты собираешься хоронить его с военным оркестром?

– Перебьется!

– Вот видишь!

– Ты в самом деле отослала коды в Питер?

– Говорю тебе, это самое безопасное место, – сказала Марина. – Ох, и суматоха скоро там начнется!

– Не то слово, – буркнул Филипп.

Отошел, неуклюже пряча пистолет, вполголоса распорядился, и над покойником проворно захлопотали. Вернувшись, постоял рядом, сердито фыркая и бормоча что-то под нос. Сказал хмуро:

– Старик названивает каждые полчаса. О тебе беспокоится.

– А что обо мне беспокоиться? – пожала плечами Марина. – Справилась, как всегда. Есть у меня такое обыкновение…

– Тяжело пришлось? – спросил Филипп, пытаясь придать голосу сочувственные и дружелюбные нотки, к чему совершенно не привык.

– Ерунда, – сказала Марина. – Были, конечно, хлопоты и неприятности, но, в общем, ничего жуткого... И хватит об этом! Есть более насущные вопросы. Точнее, есть одна девочка... Здешняя. Мне плевать, как ты это устроишь, но она должна улететь с нами. И никаких дискуссий. Я ее обещала забрать с собой.

– Зачем? Что за филантропия?

– Никакой филантропии, – сказала Марина. – Она многообещающая. Потом сам поймешь и согласишься со мной, что постоянный приток свежей варварской крови просто необходим, если ты этого еще не понял на моем великолепном, блистательном примере... Не стой, как истукан, звони и утрясай все немедленно! Брякни Старику, я сама с ним поговорю...

Она отвернулась и посмотрела на широкую реку. Как многие реки, эта тоже далеко отсюда впадала в море, где когда-то, давным-давно, жили все до единого, ничего не зная о суше. Были ли они от этого счастливее, или дело обстояло как раз наоборот, уже никто сказать не в состоянии…