Принц снов - Бенджамин Курт - Страница 41
- Предыдущая
- 41/115
- Следующая
– Извините мой энтузиазм, маленький господин. – В залог мира Динха протянула мартышке экзотический фрукт. – Друг моей внучки – мой друг.
Маленький Братец милостиво принял подношение, и Динха пригласила к столу всех присутствующих. Сама же она взяла с поднесенного служительницей блюда немного овощей.
– Толкователи снов давно не знают покоя, Хабиба, и твое имя часто звучит в молитвах. Но позволь мне поблагодарить тебя за возможность лицезреть юного принца Льешо.
Льешо взял яркий фрукт и пониже склонил голову. Если он притворится невидимым, то, возможно, они его и не заметят. Впрочем, можно было и совсем исчезнуть; Хабиба и так говорил о нем в таком тоне, словно он непослушный новобранец.
– Я не вправе принять благодарность, Динха. Молодой человек мне не подчиняется. – С этими словами волшебник обмакнул кусок лепешки в острый соус и отправил его в рот. Прожевав, объяснил, что имел в виду: – Если бы я мог его контролировать, ситуация сложилась бы совсем иначе.
– И все же, – возразила Динха, – до его прихода в Акенбад наш Святой Колодец пересох. Во сне джинн Великой Богини привел принца Льешо к питающему колодец источнику и показал, как освободить воду из заточения. Если бы не помощь юноши, тебя бы сейчас встретили лишь призраки.
– Его посещал джинн?
Хабиба бросил стремительный взгляд на Льешо, потом вновь обернулся к Динхе.
– Во сне, – подтвердила та, – и, полагаю, не впервые. Свободной от еды рукой Льешо вытащил новую, в серебряной оправе жемчужину.
– Свинья показала мне вот это, – пояснил он. – Она привела меня к источнику, и в нем была жемчужина.
– Значит, теперь мы уже на «ты» со слугами Великой Богини, – как бы между прочим заметил Хабиба.
Однако острый взгляд выдал неподдельный интерес. Даже Маленький Братец ощутил напряжение и отвлекся от своей трапезы. Жемчужина привлекла внимание мартышки, и она тут же попыталась ее выхватить.
– Воришка, не смей!
Льешо быстро сжал кулак. Подняв глаза, он заметил, что рука Хабибы тоже тянется к нему, словно стремясь схватить драгоценность. Время словно остановилось, замерзнув в жадных глазах мага.
Наконец, словно выйдя из транса, Хабиба опустил руку.
– Примите мои извинения, юный принц. И вы сам, и Великая Богиня, которой вы служите.
Он опустил голову, стыдясь того, что только что сделал, однако дочь, зная отца, внимательно наблюдала за ним, ожидая хотя бы малейшего намека, призывающего ее к немедленному действию.
Динха, словно успокаивая, похлопала Хабибу по руке:
– Может, тебе стоит начать все заново?
– Начать откуда, с какой именно точки? – пожал плечами Хабиба. – С момента рождения седьмого сына короля Фибии? Или с момента падения разрушенного гарнами любимого королевства Великой Богини и начала страданий людей? А может быть, с тех трудностей и опасностей, которые пришлось пережить одному из семи братьев на пути рабства и битв, чтобы освободить родину от тиранов?
– Некоторые считают, – ехидно заметила Динха, – что сам король, отец мальчика, уделял слишком много внимания покровительствующей ему Богине – в ущерб собственному народу. А это само по себе уже тирания. Ведь известно, что, если потерять бдительность и разум в малом, не миновать катастрофы в великом… Разумеется, я вовсе не собираюсь обсуждать политику и поступки умершего.
Льешо было тяжело слушать подобные речи. Интересно, ожидают ли от него возражений? Ему не хотелось спорить: дело в том, что он и сам пришел точно к такому же выводу. Больше того, примерно на полпути между Дарнэгом и Акенбадом он начал задумываться, не нуждается ли в подобном напоминании и Шу. Если императору суждено выжить в плену у гарнов, когда-нибудь они, наверное, сядут с ним вдвоем и не спеша побеседуют об отцах, стремлении к безрассудным приключениям и оставшемся без правителя народе.
Динха тем временем продолжала беседу с Хабибой:
– Так, может быть, тебе стоит начать с того, что делал наш юный принц в Дарнэге?
Льешо украдкой взглянул на Харлола. Пустынник всецело принадлежал Динхе – какие же из его знаний могут остаться скрытыми от того, кто рассчитывает на преданность этого человека и даже способен проникнуть в его сны? Но ведь и Динха способна читать сны, в том числе и сны самого Льешо. Нет, ему вовсе не снились оставленные в Дарнэге товарищи, ему снилась волшебная свинья. Судя по всему, Харлол считал Шу просто прекрасно владеющим оружием купцом, имеющим с Льешо чисто деловые отношения.
– С самого начала я знал, что это глупый план, – пробормотал Хабиба.
Волшебник ее сиятельства, судя по всему, собирался открыть правду. У Льешо появилось дурное предчувствие.
– Предполагалось, что отряд капитана Бор-ка-мара справится с любым поворотом событий.
– Шу очень волновался насчет положения в Дарнэге, – заметил Льешо. Ему не хотелось, чтобы вина за принятые императором решения целиком легла на плечи военного. – Он остановился в загородной таверне, чтобы встретиться со шпионами госпожи Сьен Ма, а Бор-ка-мара направил в город, где вполне можно было ожидать засады. Но каким-то образом гарны пронюхали о его планах и организовали нападение.
В этот момент принцу показалось, причем уже не впервые, что богине войны было угодно отправить отряд Льешо именно туда, куда он и попал.
Маленький Братец уютно устроился на руках хозяйки и решил вздремнуть. Девушка покрепче обняла любимца, словно ища у этого маленького существа защиты в ожидании плохих новостей. Балар тоже обнаружил брата в грязной гостинице, так что о секретности в данном случае говорить не приходилось. А он сам оказался привязанным к спине верблюда еще до того, как смог выяснить что-нибудь конкретное насчет заговора. Льешо оставалось лишь пожать плечами – увы, он не мог развеять страхи Каду.
– Динха, – снова заговорил Хабиба, и на сей раз голос его звучал растерянно, даже жалобно. – Динха, кажется, мы потеряли императора Шана, любимого союзника госпожи Сьен Ма.
В глазах колдуна сквозило истинное отчаяние – он не мог вернуться к госпоже и сообщить ей о смерти Шу. Причем потерян не только император – потеряны и все его спутники.
– Вместе с императором пропали и лукавый бог Чи-Чу, и Карина, дочь Мары – той самой, которая мечтает попасть на небеса в качестве восьмой смертной богини, и принц Фибии – целитель Адар.
– Ты говоришь об императоре? – изумился Льюка. – Неужели я мог так ошибиться в своих видениях будущего?
– Речь идет о Шу, купце. Дело в том, что он путешествовал под видом купца.
– Я и понятия не имел… – Глаза стоявшего у двери Харлола расширились от ужаса. – Ты, принц-прорицатель, утаил самое главное.
Последние слова ташек прошептал едва слышно, словно про себя, но Льешо все-таки их понял.
– Я не мог раскрыть чужую тайну.
– О чем спор? – заинтересовался Хабиба.
Харлол воспользовался заданным вопросом, чтобы упасть к ногам волшебника.
– Я осмелился поднять руку на императора, – признался он. – Это страшное преступление, и жизни моей пришел конец. Пусть заслуженная кара придет как можно скорее, и милостивая смерть освободит страдальца от угрызений совести.
– Не говори ерунды. – Ради убедительности Льешо даже ткнул нового товарища в бок. – Если бы Шу хотел твоей смерти, то не задумываясь прикончил бы тебя.
Хабиба, однако, взглянул на убитого горем пустынника с нескрываемым раздражением:
– Так, значит, ты не знал, что сражаешься с императором?
– Не знал, о господин.
– А если бы знал, скрестил бы с ним оружие – там, на площади?
– Нет, о господин.
Второй ответ прозвучал совсем тихо и с паузами – погонщик верблюдов лежал ничком на покрытом толстым ковром полу и целовал ноги волшебника.
– А нанес ли ты императору раны – вольно или невольно?
– Нет, мой господин. Это он одолел меня, ранил, а потом отдал на попечение принца-целителя, который тоже путешествовал инкогнито.
– Тогда, честно говоря, я не очень понимаю, что мы здесь так горячо обсуждаем. Почему бы тебе не отправиться к двери и не стать на страже, как ты делал это раньше?
- Предыдущая
- 41/115
- Следующая
