Боевой человек Марса - Берроуз Эдгар Райс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/40
• Следующая

Как только наши глаза встретились, это животное издало звериный рев и, отбросив всякую осторожность, с которой оно подкрадывалось ко мне, ринулось вверх по лестнице. Я успел захлопнуть тяжелую дверь прямо у нее над головой. И только тут я заметил, что на двери с внутренней стороны есть тяжелый засов. Можете мне поверить, что я не стал терять времени и быстро задвинул его. Вот таким образом я преградил путь белой обезьяне, но зато сам запер себя в этой ловушке, куда тоже забрался сам.

Да, я находился в ужасном положении – на высоте двухсот футов над землей, а единственный путь вниз отрезало мне самое страшное и кровожадное существо Барсума.

Я охотился на белых обезьян в Тарке, когда был гостем великого джеддака зеленых Тарс Таркаса, и я кое-что знал о коварстве, силе и свирепости этих тварей. Они во многом походили на человека, и даже их мозг лишь немногим уступал человеческому. Если человек воспитывал детеныша обезьяны с раннего возраста, он мог научить его очень многому. Но даже и в этом случае обезьяна оставалась диким зверем, которого следовало всегда опасаться. Было немало случаев, когда прирученная обезьяна убивала своего хозяина.

Когда-то в Хасторе я заплатил большую сумму, чтобы посмотреть на белую обезьяну. А сейчас я отдал бы в десять раз больше, лишь бы не видеть ее. Обезьяна бешено рвалась ко мне. Сначала я тревожился, но потом понял, что крепкая дверь, сработанная древними мастерами, не уступит даже огромной силе этого свирепого существа. Значит, понял я, обезьяна не сможет проникнуть сюда таким путем. Поэтому я решил обойти башню и обдумать сложившуюся ситуацию. Выглянув из всех четырех окон, я увидел, что три окна выходили на крышу здания, находящуюся в ста пятидесяти футах подо мною, а с четвертой стороны окно выходило на улицу. Я внимательно осмотрел стены, изыскивая возможность спуститься.

К тому времени, как я закончил осмотр, обезьяна пришла к заключению, что силой ей сюда не забраться. Я надеялся, что она отбросит мысль пообедать мною и уйдет. Но мои надежды не сбылись. Обезьяна сидела на лестнице, изредка меняя положение. Я не знал, насколько упорны эти существа в достижении своих целей, но все же надеялся, что настанет момент, когда обезьяне надоест сидеть под дверью и она уйдет. Однако время шло, а она терпеливо оставалась на месте. Я уже почти убедился, что это чудовище решило меня держать в осаде, пока голод не вынудит меня попытаться вырваться.

Я долго смотрел на холмы за городом, смотрел на запад, где находилась цель моего путешествия – Джахар.

Солнце уже клонилось к западу. Скоро тьма сменит свет, и что тогда?

– Может, чудовище покинет свой пост, чтобы поискать пищу в другом месте? Но этого я знать не мог. Ведь обезьяна могла просто спуститься вниз и ждать меня там, зная, что другого пути у меня нет.

Возможно, вы удивитесь, что я, вооруженный мечом и пистолетом, боюсь открыть дверь и убить своего зловещего стража. Будь я убежден, что поблизости нет других обезьян, я, не колеблясь, поступил бы именно так. Но я знал их нравы и не сомневался, что в городе целое стадо этих зверей.

Звук выстрела наверняка привлечет сюда других зверей, и тогда мои шансы на спасение уменьшатся до минимума. Так что я понимал всю опасность положения, хотя и знал, что придет время, когда мне придется вступить в бой с обезьяной.

Солнце уже почти село, и длинные тени зданий протянулись по дну мертвого моря. И тут я увидел, что к городу направляется отряд зеленых воинов верхом на своих свирепых тотах. Их было примерно двадцать, и они ехали совершенно бесшумно, так как ноги тотов утопали в желтом мягком мху, устилавшем пустыню. Они как привидения двигались в сумерках умирающего дня, предоставляя мне доказательство того, что судьба привела меня туда, где опасность со всех сторон окружает меня. И как бы в довершение списка всех опасностей, которые подстерегают людей на Барсуме, над пустыней прокатился рев бенса – страшного хищника пустыни.

Зеленые воины не могли заметить меня, и я смотрел, как они подъехали к городу и двигались по улице прямо передо мной. И тут я заметил маленькую фигурку, сидевшую перед одним из воинов. Темнота уже сгущалась, и кавалькада свернула на одну из улиц, ведущих в центр города. Но я успел разглядеть, что маленькая фигурка принадлежала женщине моей расы. Разумеется, она была пленницей, и я содрогнулся при мысли о том, какая судьба ожидает ее. Может, и моя Санома Тора была в таком же положении. Может… но нет, как она могла оказаться тут, в руках воинов свирепой и злобной орды зеленых?

Нет, это не она. Это невозможно. Но факт оставался фактом – пленницей была красная женщина. Санома Тора, или другая, из Гелиума или Джахара – это неважно. Мое сердце наполнилось жалостью к ней. Я забыл, в каком положении нахожусь сам, мне хотелось броситься вслед за всадниками и вырвать эту девушку из рук жестоких дикарей. Но, увы, насколько мизерны были мои шансы! Что мог предпринять для ее спасения я, которому самому еще нужно было спастись из западни?

Такие мысли будоражили меня, пробуждали мою гордость, и я решил: если не погибну, спасаясь сам, то сделаю все, чтобы спасти девушку. Во мне все же теплилась мысль, что эта девушка – Санома Тора, девушка, ради которой я готов пожертвовать всем, даже жизнью.

Стало совсем темно. Я приложил ухо к двери. Внизу было тихо, и я решил, что обезьяна покинула свой пост. Может, она просто спустилась ниже и ждет меня там? Ну, что ж, значит, битвы не избежать. Я вытащил пистолет из кобуры и начал отодвигать засов. И тут я услышал движение обезьяны – она была совсем близко.

Я замер. Что делать? Если я открою дверь, по всей вероятности меня ждет гибель. И какая польза от моей гибели этой несчастной пленнице? Ведь у меня есть еще один выход – не самый простой, может быть, даже очень опасный, но все же выход – я могу попытаться спуститься по стене башни. Шанс на спасение в этом случае не больше, чем открыть дверь.

Я подошел к окну и посмотрел на город. Была кромешная тьма, и я ничего не увидел. Откуда-то из темноты доносился рев тотов. Вероятно, там устроились лагерем зеленые воины. Значит, я смогу отыскать его по реву животных. Снова над холмами пронесся рев бенса, вышедшего на охоту. Я сел на подоконник, свесил ноги наружу, перевернулся на живот и соскользнул вниз. Держась обеими руками, я нащупал носком ноги углубление в стене, которое могло бы служить упором. Надо мною висела черно-голубая бездна, усеянная звездами, подо мной лежала черная бездна. Казалось, что меня отделяют от земли миллионы хаадов, хотя я знал, что до земли всего сто пятьдесят футов. И все же меня ждет на земле смерть, если я сделаю неверное движение или же у меня сорвется рука или нога.

При свете дня все трещины в стене казались глубокими, а сейчас… Казалось, что я ползу по гладко отполированной скале. Пальцы рук одеревенели. Ноги отчаянно искали хотя бы малейшую опору… Каждое мгновение я прощался с жизнью, и как только я находил хотя бы маленькую трещину, надежда снова вспыхивала во мне.

Распластавшись на стене, я отдыхал и, когда немного приходил в себя, снова начинал спуск. Так, поминутно прощаясь с жизнью, я спускался дюйм за дюймом. Проползая мимо окон, я старался производить как можно меньше шума, чтобы обезьяна не услышала меня.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким, как в эту ночь, когда я спускался по каменной стене древнего маяка. Даже надежда покинула меня. Ладони и пальцы мои кровоточили, ногти обламывались. Как они держали мое тело, я до сих пор не знаю. Единственное, за что я тогда благодарил судьбу и благословлял предков, была тьма, окружавшая меня, так что я не мог видеть под собой зияющую бездну. Но зато я не мог понять, сколько мне осталось спускаться до земли, а взглянуть наверх, на чернеющий силуэт башни я боялся из страха потерять равновесие.

И все же я был гораздо ближе к земле, вернее, к крыше дома, чем предполагал. И тут я неосторожно царапнул ножнами по стене. В мертвой тишине этот звук показался мне громом. Я понимал, что его может услышать обезьяна в башне. И мог только надеяться, что в ее мозгу этот звук никак не ассоциируется со мною. Но у меня не было времени для сомнений. Я продолжал спуск с удвоенной скоростью. До меня донесся шум из башни: что-то огромное и тяжелое быстро спускалось по лестнице. Может, это просто слуховая галлюцинация, подумал я, ведь мои нервы так напряжены. Через мгновение мои ноги коснулись крыши.

• Предыдущая
• 7/40
• Следующая