Закон военного счастья - Басов Николай Владленович - Страница 77
- Предыдущая
- 77/83
- Следующая
– Давай, Гринев, конкретные требования, – проговорил Рымолов, не повышая голоса, очень спокойно.
Наверное, подумал Рост, со стороны видно, что моя речь не очень получилась. Хорошо, посмотрим, что из этого теперь выйдет.
– Мы требуем введения закона о периодических всеобщих и прямых выборах Председателя. И не реже чем раз в два года. Второе, мы требуем созыва законодательного собрания, которое создаст устраивающий всех документ… – Рост позволил себе усмехнуться. – Я разговаривал с некоторыми знающими людьми, они назвали этот документ конституцией. Так вот, я требую конституцию, которая наряду с другими условиями определила бы, что за решение послать воевать солдата конкретный чиновник отвечает своей шкурой. И, наконец, я требую, чтобы всяких чинуш в Белом доме стало меньше. Одесса, которая имеет численность в пятую часть от Боловска, управляется – и гораздо лучше управляется, могу заметить – всего-то капитаном Дондиком и десятком его помощников. А тут у нас – и секретари, и подсекретари, и архивариусы, и намечающие, и замечающие, и контролирующие, и разъезжающие… Мне кажется, с этим пора кончать. Такую прорву тунеядцев город больше кормить не должен…
Договорить он не успел.
– А может, потому в Одессе и сидит, как ты заметил, десяток людей с капитаном во главе, что мы тут действительно толково и разумно делаем свое дело? – вперед вышел Рымолов. Он готов был ответить теперь на вопросы Ростика и, судя по всему, не считал их сколько-нибудь серьезными. – Второе, как-то очень плохо твое предложение по созданию конституционного совета, – он усмехнулся, – согласуется с требованием сократить штат Белого дома. Не видишь тут противоречия, Гринев? А я вижу. И это противоречие заставляет меня задуматься о том, что ты сам, наверное, собираешься попасть в этот совет и тоже пристроиться…
– Ложь, – спокойно, как-то обреченно ответил Ростик. – Если бы я хотел превратиться в паразита и сидеть в одном из этих кабинетов, – он кивнул в сторону заложенных кирпичом и забранных каменными ставнями окон Белого дома, – я уже давно бы там был. И вы, Арсеньич, это знаете.
Его слова привели людей, стоящих на площади, в легкое волнение, наверное, всех удивило слово «паразит». Задело оно и Рымолова, но он быстро взял себя в руки.
– И еще я хотел бы тебе ответить, – он поднял руки. – Да, мы прозевали треугольники, и они расстреляли город. Да, мы позволили пернатым бегимлеси собраться в районе Бумажного холма. Но в целом-то мы выиграли эти войны! Мы и есть победители! Или нет? – Он посмотрел на Ростика. Вероятно, он ожидал, Рост начнет утверждать, что это он, Ростик-де победил обоих указанных врагов. Но даже Ростик, с его не очень большим опытом ведения таких вот диспутов, понимал – тогда толпа окончательно решит, что Ростик начал так говорить от обиды и потому ударил в колокол, не столько требуя изменение власти, установившейся в Боловске, сколько выбивая себе какую-нибудь должностенку. И ничего не сказал на это.
– Так что положение дел не так уж плохо. – Теперь Рымолов отчетливо переходил в атаку. – Закрома у нас набиты первосортными бобами. Поголовье скота и птицы растет, детям в садиках хватит и молока, и мяса. Разрушенные дома к холодам мы восстановим, а тех людей, кто захочет, поселим в общежитиях. Так же поступим и со стариками… Наши овцы дадут нам уже в этом году отличную шерсть, первую, кстати, после Переноса, которую мы целиком отдадим суконщикам. И впервые мы полностью обеспечены топливом, которое будет отпускаться по карточкам, но всем без исключения, чего не было в прежние зимы… Поверьте, граждане, никто не будет забыт, никто не будет брошен на произвол судьбы, обо всех позаботимся.
И тогда Рост понял, что проиграл. Потому что его аргументы касались военной угрозы, и были понятны служакам, с оружием встретившим врага. А Рымолов учел, что основная часть этой толпы – пожилые люди, женщины с детьми, собственно говоря, те, кого Рост и его солдаты защищали в сражениях. Им гораздо важнее было, чтобы им выдавали по карточкам еду и теплые вещи.
Ростик сделал шаг вперед, хотя и не знал, что теперь может сказать, как сумеет возразить Председателю.
– Топливо, шерсть, бобы и даже молоко для новорожденных – это хорошо. Это очень хорошо. Я и не считаю, что мы плохо работаем. Нет, работаем мы как раз отлично. Но порок нашего нынешнего мироустройства заключен в политической системе, а не в экономике. Это значит, что при столкновении с каждой серьезной проблемой мы можем оказаться побеждены, мы не защищены от неэффективного управления…
– Если у нас и топливо, и бобы, и даже мясо для детей, разве мироустройство может считаться неудачным? – громко, так что даже Рымолов вздрогнул, завопил Каратаев. – По-моему, это свидетельствует, что управление – отличное. Что мы – молодцы, все вместе, и даже те, кто работает не в поле или на заводе, а тут, в Белом доме! Разве не так?
– Я вот что думаю, – решил Рымолов. – Переизбрание Председателя – да, это толковое предложение. Мы об этом подумаем. Конституция, гарантирующая права граждан, – разумно. Ответственность за ошибочные решения – тоже согласен, каждый должен отвечать за ошибки. Но разгонять управленцев только потому, что Гринев назвал их «паразитами», все-таки не следует.
Кто-то из стоящих у дверей Белого дома засмеялся. Льстиво, с заметным облегчением, немного нервно. Толпа зашумела, кто-то стал требовать больше воды в отдаленный район города, кто-то признался, что его обокрали, а никто даже не составил протокол, еще кто-то пожаловался, что его уже третий раз не принимает какой-то Калобухин.
В общем, следовало признать, что Рост проиграл. Его довод об опасности слабого управления эти люди не поняли. Или, вернее всего, получилось так, что люди победили два раза, в двух последних войнах, и сочли, что опасения Ростика преувеличены. Но он-то точно знал, что прав, что Рымолов со своими шуточками и умением уходить от главного становится опасным, попросту может всех подвести, что называется, под монастырь.
– Сограждане. – Ростик шагнул вперед, вытянув руку, толпа понемногу утихла. – Я вижу опасность возрастающей неэффективности администрации нашего города. Если вы полагаете, что это не очень большая беда – воля ваша. Но когда станет туго – вспомните о моих словах. И вспомните, что я пытался призвать чиновников хоть к какому-то порядку, да вот вы этого не захотели.
Толпа зашумела, люди из задних рядов стали расходиться. Нет, из середины толпы тоже пошли назад, по домам. Рымолов подошел к Ростику:
– Похоже, ты потерпел поражение?
– Я так не думаю, – ответил Рост. – Все равно теперь вам, Арсеньич, не удастся так уж легко защищать своих сатрапов, которые могут начать войну с пернатыми только потому, что им так захотелось.
– Эх, Гринев, – вздохнул Рымолов. – И зачем тебе потребовалось раскачивать лодку?
– Это не лодка, Арсеньич. Я защищаю жизни людей и делаю это, как умею.
– Жизни? Людей? Да где же ты видишь угрозу их жизням?
Рост ткнул пальцем Рымолову прямо в грудь.
– Вот тут.
Он ссутулился и пошел домой. Людей вокруг него становилось все меньше. Когда он свернул на Октябрьскую, он видел лишь пяток фигур где-то вдали. Он добрел до своей калитки, открыл ее, вошел…
И тут же кто-то налетел сзади. Вернее, их было несколько. Один заломил Ростикову руку, завернул ее назад, с ошеломительной силой стал выкручивать кисть, другой вцепился в плечи Ростика, пригибая его к земле, третий делал что-то еще… Незнакомый, очень злой голос вдруг произнес:
– Власть вздумал менять, сука!..
И нога этого человека удивительно сильно ударила Ростика по раненому боку. От боли он задохнулся и упал бы, если бы его уже не держали почти на весу три человека.
А ведь он знает, куда я был ранен, подумал Ростик, потому и ударил… И отключился. От боли он даже не почувствовал, как у него разошелся шов и по его боку потекла кровь.
- Предыдущая
- 77/83
- Следующая
