Экспансия - Басов Николай Владленович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/69
• Следующая

– Уже проверила. Вся часть, которая под водой, пока сухая. Думаю, обошлось лучше, чем можно было надеяться… Наверное, вода помогла. Хотя следующий раз лучше выкладывать эту штуку, – она как-то очень ловко одним жестом обозначила все крыло целиком, – на песок.

«Да, на песок было бы лучше. Может, и зря все перевалил на Изыльметьева», – подумал Ростик.

Выставили охрану со стороны суши. Сбросили с траверсы тросы, на которых болтался экраноплан. Отвели грузовики подальше на берег. Потом соединенными усилиями, подключив даже бакумуров, уперлись в крыло. Изыльметьев перегрузил пару мешков топлива, загнал своих волосатиков к котлам и попробовал развить максимальную подъемную силу. Экраноплан приподнялся лишь на пару сантиметров, не больше. Но Рост скомандовал, и… Все еще раз уперлись в его гладкую, зализанную поверхность со стороны кормы, еще немного поднажали…

Крыло сползло в воду и закачалось на волнах. Иногда, во время самых сильных порывов, его несильно стукало о галечник. Изыльметьев осторожно отвел его метров на сорок от берега, чтобы все-таки можно было добраться до него, погружаясь не больше чем по грудь, заякорился через две лебедки, которые, как оказалось, имелись в оконечностях крыла.

Рост, когда и эти треволнения улеглись, спросил Людочку:

– Как думаешь, что с редуктором?

– Не думаю, а знаю – пустяки там. Всего-то одна шпилька разогнулась и выскочила или срезалась, вот шестеренка и слетела с оси.

– Чтобы такого в походе не было.

– Главное, ничто не поломалось, а перебрать… – Людочка, кажется, впервые за все время, что Ростик ее видел, улыбнулась. – Работы на час, не больше.

Ночью Рост приказал выставить двойное охранение. Он не очень-то опасался, что пернатые неожиданно нападут, у них была более удобная для этого возможность, когда люди несли крыло через их территорию, а эта часть берега… Считай, что им не принадлежит, следовательно, общая. Но все-таки лучше быть готовым ко всему. Обидно было бы напороться на осложнения по беспечности.

Засыпая под звездами в спальном мешке, сухом и теплом, Рост думал, что его ждет на той стороне моря, в Гвинее. Почему-то ничего предвидеть он не мог, просто понадеялся, что найдет там кого-нибудь, с кем удастся переговорить. А если никто этого не захочет, тоже не беда. В конце концов, если эта трава растет там в достаточном количестве, можно высадиться, набрать корешков и отчалить… И вообще, главное – проложить дорогу. А отношения можно и потом как-нибудь наладить.

Хотя то, что это не так, доказывали проблемы с викрамами, но сейчас Рост решил об этом примере не вспоминать. И без того забот у него хватало.

Хотя Рост нервничал, что океанские викрамы, заметив еще на берегу их экспедицию, предпримут попытку перехвата, опасения оказались напрасными. Провозившись всю ночь и подготовив экраноплан к походу, люди падали с ног, но Рост все-таки стартовал часа за два до того, как включилось солнце. И оказался не прав, потому что в темноте, ориентируясь по приборам, среди которых, как всегда в Полдневье, компас показывал что угодно, только не правильное направление, они заблудились.

Ростик все это время сидел в башенной кабинке сверху крейсера и пытался определить, что таит клубящаяся, быстро ставшая совершенно однотонной, тьма. Море было на месте, машина тоже работала, как зверь, но вот с управлением ничего не выходило, он это чувствовал… В общем, когда солнце все-таки включилось, стало понятно, что они все время шли не на северо-северо-восток, а вдоль берега, даже, пожалуй приближаются к скалам, и через час-полтора вполне могли бы потерпеть позорное крушение, разбившись о камни.

Рост разозлился на Изыльметьева и не смог сдержаться, высказал пару слов, хотя и понимал, что парень не виноват. Ну, не было у него ориентира, и он, естественно, ошибся. Пошипев немного, успокоившись, он попросил всех подумать, как можно держать курс по ночам, потому что этот переход должен был занять суток трое, а может, и больше. Судя по расчетам Перегуды, за это время они должны были пройти более трех тысяч километров, и следовало точно соблюдать направление, чтобы это расстояние не увеличилось до совершенно безразмерной величины.

Лада, увидев Роста в гневе, попробовала его утихомирить.

– Следующий раз зажгут маяк, они же обещали, будем по нему корректировать направление.

Рост действительно попросил ребят, сидящих на самой высокой башне под Одессой, являющейся приемным звеном в цепи гелиографов, протянувшихся из Боловска, раз в полчаса палить из огнемета в сторону, чтобы и башня не пострадала, и огонь доходил до высоты хотя бы метров ста или чуть меньше. Этого, если сжигать спирт в течение минуты-двух, должно было хватить, чтобы увидеть его в самых неблагоприятных условиях. Но Рост опасался, что туманы, покрывающие в это время года море плотнейшим одеялом, скроют и этот огонь. Нужно было придумывать что-то еще, но что?

Радио, на которое и сначала-то была слабая надежда, сдохло, едва их экраноплан отошел от берега на полсотни километров, и то Изыльметьев считал, что им повезло, обычно радиопередача практически любой мощности почему-то затухала в Полдневье еще в зоне прямой видимости. Определяться по солнцу, разумеется, было невозможно… В довершение всего, думать следовало очень быстро, в течение дня.

И вот, незадолго до того, как вторая команда гребцов на котлах приступила к действию, у Роста родилась смутная идея, даже не идея, а так, идейка… Он вызвал к себе всех офицеров, усадив за главного пилота Яху Якобсона. И начал свою почти лекцию:

– У нас есть всего четыре ориентира в условиях ночи, по крайней мере я насчитал четыре, может, кто-нибудь из вас придумает еще что-то, тогда сразу доложите, будем думать… Первое – направление волн. По их рисунку и характеру можно определить, насколько здорово мы уклоняемся от желаемого направления. Мелкие погрешности не в счет, главное все-таки приближаться к Гвинее. Второй способ – направление ветра. В некоторых затруднительных ситуациях можно останавливаться и пробовать на палубе ветер всем известным наслюнявленным пальцем, какой-нибудь шелухой от зерна или пылью топливных таблеток.

– Понятно, – кивнул Изыльметьев.

– Третий способ – течения. Будем полагать, что у нас тут течения преимущественно не меняются по всему морю между нами и Гвинеей. Но тогда придется заякориваться и довольно долго оставаться без движения, чтобы выбросить что-нибудь плавающее, а это нежелательно… Особенно в виду того, что нашу обшивку один океанский викрам может при желании распороть ножом, которым они обороняются от акул, да так, что мы отремонтироваться не сумеем.

– Они этого не знают, – высказался Катериничев.

– Лучше думать, что они об этом догадываются, – решил Ростик. – Они умны, и это самое скверное. Четвертый способ, конечно, определение направления по огню, который будут жечь под Одессой, но, если туман не позволит нам рассмотреть его, придется… Только не жалуйтесь, подниматься на крейсере повыше, чтобы над туманами рассмотреть это пламя.

– Каждый раз освобождать крейсер, разводить пары, взлетать… Потом крепить крейсер на место… Это займет с полчаса, – буркнула Лада.

– В случае, если не будет другого выхода, попробуем и этот способ.

– А как пурпурные ориентируются в океане? – спросил Катериничев.

– На это не обратили внимания, когда разбирали их суда, – отозвалась Людочка.

– В общем, прошу всех думать над этой проблемой, замечать все, что может в этом плане пригодиться, и главное – не допускать таких ошибок, какая случилась сегодня утром.

Снова расселись в походном порядке, Изыльметьев поднажал, потом еще…

Ночью почему-то стало спокойнее. Рост вышел на палубу экраноплана, походил немного, вглядываясь в разные стороны, и понял, что викрамов поблизости нет. Откуда-то возникла надежда, что они отказались от преследования, хотя это еще следовало проверять и перепроверять. Картина почти человеческой руки, покрытой зеленовато-чешуйчатой кожей, как у всех рыболюдей, которая ножом вспарывает их днище, словно консервную банку, не давала ему покоя.

• Предыдущая
• 21/69
• Следующая