Кожаные капюшоны - Басов Николай Владленович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая

Зато был Бошинак. Он и в самом деле стоял совсем рядом со статуей, вжавшись в каменную стену, и расширенными глазами следил за всем, что тут происходило. Кажется, он стал понимать, что шансов уйти отсюда живым у него нет. Если только Лотар победит… Но даже Желтоголовый вынужден был бежать, он проигрывал бой двум уставшим после часовой рубки цахорам и еще двум едва живым. Какими бы они были, если бы не первая драка с отрядом на дороге?

Внезапно на глаза Лотару попался безголовый. Вернее, тот, кому он отрубил голову. Шатаясь, он поднялся на ноги и вскинул меч. Он был готов отрастить новую голову – его бескровный капюшон надувался в том месте, где должна быть голова. Этого просто не могло быть! Но это было.

Лотар засмотрелся на эту невероятную процедуру, и Жмарун поймал его, усыпив внимание на каком-то повторяющемся приеме. Так или иначе, но после трех выпадов цахора Лотар получил три удара подряд – в живот, в левое плечо и в правую, слишком далеко отставленную ногу. Да, пожалуй, он стал уставать.

Но, несмотря на раны, он все-таки сделал выпад… Это был странный выпад – кривой и не очень сильный, но глубокий. В конце концов, нанося подряд три удара на поражение, Жмарун тоже поступил самонадеянно, забыв об обороне.

Гвинед туго вошел в живот цахора, и тот согнулся, словно был живым – из плоти и крови – человеком.

Он прошептал что-то на непонятном языке и упал на колени. Лотар занес меч, чтобы добить противника, насколько это было возможно, но Гвинед в воздухе встретил другой меч, не очень быстрый, но достаточно твердый, чтобы с ним считаться. Еще один такой был уже занесен слева, и потребовалась вся сила Акифа и раненой руки, чтобы сдержать его удар.

Двое раненых все-таки вмешались в драку. Они были готовы биться, пока не восстановится Жмарун или пока Лотар не падет от их атак. «Я так ничего и не сделал, – подумал Лотар, – остается только бежать. Я не могу с ними справиться… А есть еще и другие тринадцать, как с ними совладать?»

Волна какой-то дикой, неестественной магии пронеслась мимо Лотара откуда-то сзади. Желтоголовый даже не понял, что она должна сделать. Он оглянулся. В полусотне шагов на крохотном пригорке у пруда, где они купались после перелета, стоял Сухмет. Он, кажется, был ранен, но жив. И гнал какой-то наговор или просто волну мысленной энергии… «Нет, этого я прочесть не в силах», – решил Лотар.

Однако наговор Сухмета принес плоды: что-то вдруг треснуло, и уже знакомый могучий голос донесся из темного провала храма:

– Вы, бездумные людишки, опять меня будите? Второй раз?..

Земля под ногами дрогнула. Пирамида, которую было видно в узком и высоком окошке над головой, качнулась. Если бы Лотар сам не видел, как контуры ее сначала размазались в воздухе, а потом установились как-то по-другому, он не поверил бы, что пирамида может качаться.

Из храма вдруг раздался крик. Это был дикий, неестественный крик ярости, боли и ужаса. Зод не могла так кричать, но голос… Наконец Лотар понял.

– Бошинак, уходи! Уходи оттуда! – заорал Желтоголовый и бросился на цахоров, закрывающих ему вход в храм.

Но куда там! Эти двое даже не отступили. Они встретили Лотаровы выпады, не сходя с места, а потом сами попытались использовать сократившееся между ними расстояние и достать его мечами. «Так я получу какой-нибудь действительно серьезный удар и ничего не добьюсь», – решил Лотар.

Он уже примерился обойти и этих двоих, как вдруг новый удар выкинул его из дверей, и Желтоголовый оказался в десятке футов от порога.

Как ни странно, из храма вылетели и те двое цахоров, с которыми он бился, а следом показались еще три фигуры. Первым шел Жмарун, тащивший того цахора, которому Лотар отрубил голову, а позади всех семенил нетвердыми ногами Бошинак. И сразу за ним в дверном проеме заполыхало разгорающееся с каждым мгновением красное кровавое зарево. Земля сотрясалась уже так сильно, что трудно было правильно рассчитывать движения.

Бошинак дрожал, кажется, плакал и все время что-то говорил своим оглушительным шепотом, который был слышен далеко вокруг.

Жмарун, увидев Лотара, тоже закричал:

– Останови это, иначе я прикончу его!

Вдруг позади них в мареве, как в топке печи, на миг показалась фигура Зод. Она заговорила громче и яснее других:

– Я обещала покарать и сдержу слово…

Земля в десятке саженей от храма вдруг лопнула, как лопается кожа на хорошо припекаемом огнем поросенке, насаженном на вертел. Из трещины полилась мягкая, пышущая неумолимой и ужасной смертью лава. Лотар и не думал, что огненные слои планеты могут находиться так близко от поверхности.

Цахоры опустили мечи. Один из них сделал жест, будто собирался бежать, второй, наоборот, бросился к Жмаруну с раненым.

Сам Жмарун сделал одно неуловимое движение рукой, и тело Бошинака странно дернулось. Настоятель упал, его громоподобный шепот и плач стихли. Жмарун подхватил безголового второй рукой и попытался прибавить шагу.

Но земля треснула под его ногами, ее куски, как небольшие льдины на северных реках во время ледохода, стали погружаться в лаву, и Жмарун со своим приятелем заскользили назад, к смерти, под несмолкаемый говор Зод.

Цахор, который собрался бежать, уже отошел на десяток шагов от неминуемой смерти, но тут на него насел Лотар. Теперь задача его была гораздо проще – только сдержать противника, чтобы он не убежал, и подождать, пока раскаленная смерть под ногами станет неотвратимой, а потом… Желтоголовый не знал, что будет потом. Он надеялся, что сумеет убежать – ведь двигался он чуть быстрее, чем еще не полностью восстановившиеся цахоры.

Кожаный Капюшон, которого атаковал Лотар, разгадал его замысел. И понял, что впервые за многие годы, если не века, он бьется за свою жизнь. И показал, что умеет драться. Чтобы удержать его, Лотару потребовалась предельная концентрация внимания, сил и самообладания.

Поэтому он не видел, как погибли остальные трое цахоров, которые застряли у храма. Он только различал их вопли, прорывающиеся сквозь рев Зод, слышал отвратительное шипение, как будто огромного быка разом попытались сжечь на костре, да чувствовал отвратительную вонь, разлившуюся в воздухе… Потом крики смолкли.

Лишь теперь Лотар ощутил, что ноги его пылают, словно он тоже провалился в лаву. Он даже покосился вниз, чтобы понять, насколько его ощущения соответствуют действительности. Оказалось, что они с последним из этой четверки Капюшонов стоят на самом краю, и земля уже колышется под ногами, вспучиваясь и рассыпаясь, как живая.

Он заставил цахора оставаться на месте еще долгих десять ударов сердца, и лишь потом, когда почувствовал, что жар становится невыносимым даже для него, бросился к бугорку, где стоял Сухмет. Он отбежал шагов на десять, когда вдруг перед ним появилась и стала расширяться залитая горячей кровью Земли новая трещина. Он перепрыгнул ее, а когда приземлился, вдруг понял, что цахор вот так же перепорхнуть ее не сумеет.

Желтоголовый сделал еще несколько шагов и упал на колени. Ступни болели, ноги ниже колен почти ничего не чувствовали, даже в легких клокотала боль при каждом вдохе, обожженное горло протестовало против немыслимого жара. Он попробовал подняться, оглянуться.

Цахор пытался выбраться из лавы. Но куда там! До ближайшего островка твердой почвы было саженей пять, никто не мог бы добрести до него, разве что слуги самой Планы. Но и Лотару тоже грозила смерть: трещина, которую он перепрыгнул, приближалась…

Сухмет подхватил его, поднял на ноги и почти поволок в безопасное место. Они добрались до ближайших кустов, листья на которых почернели и скрутились, но, по крайней мере, не загорелись. Тут Сухмет отпустил Лотара и произнес, вытирая пот:

– Все, сюда она вряд ли доберется. Она уже уходит.

– Куда… уходит? – спросил Лотар.

– Куда-то вниз, к своей госпоже. Она решила, что должна уйти.

Лотар оглянулся. Цахоров не было видно. Раскаленные камни храма до середины стен погрузились в лаву и мерцали тяжелым жаром. Пирамида стала маленькой, не выше обычной сторожевой башенки.

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая