Страшная сказка - Арсеньева Елена - Страница 6

• Предыдущая
• 6/87
• Следующая

– Прекратите, вы… – Еремеева махнула на него обеими руками и внезапно замолчала.

Мальчик резко подался вперед, его щеки так побледнели, что отчетливо стали заметны три родинки – одна над другой.

Рядом с Родионом кто-то громко вздохнул. Он покосился – ах да, это же студентка Зырянова, невинная жертва… Ишь как переживает!

Странно, Зырянова во все глаза смотрела не на вымогательницу Еремееву, а на этого смуглого парнишку. Ну что ж, юноша вполне заслужил такое внимание, потому что, даже на мужской, неприязненный взгляд Родиона, был поразительно хорош собой. И он явно волновался – может быть, он единственный в этой аудитории искренне переживал за судьбу преподавательницы.

– Встаньте, Ольга Михайловна, – склонился над ней Коляша Мыльников. – Сидеть вам придется в другом месте. А теперь пройдемте-ка. Внизу машина. Расходитесь, товарищи.

– Экзамена, что ли, не будет? – доехало наконец до студента, чей ответ был прерван вторжением представителей закона. – Приветик! Я ж почти все ответил. Вы мне хоть «удочку» поставьте, Ольга Михайловна!

– Да вам и «неуда» будет много при вашем знании предмета, – автоматически ответила Еремеева, а потом растерянно обвела глазами аудиторию. – Прошу меня извинить… Я не понимаю, что происходит, но, кажется, придется перенести экзамен. Потом… через какое-то время…

Она говорила вроде бы всем, но Родиону почему-то показалось, что она обращается только к тому парню. Темные губы его дрогнули, словно он хотел ответить, однако все же промолчал.

– Лет через пять тире семь, согласно статье, и это как минимум, – любезно подсказал Коляша Мыльников, с явным удовольствием наблюдая, как Еремеева откидывается на спинку стула и начинает хватать ртом воздух.

Юноша с темными бровями снова вскочил – и сел, по-прежнему не сказав ни слова.

– Да вы что, дяденька? Мы к тому времени уже институт кончим! Забудем на фиг всю эту чушь про mastectomia, proctopexia или какую-нибудь dyskinesia [5], – завопили наперебой студенты. – Пусть нам хоть что-нибудь поставят, хоть «уды», что ли!

– Это было бы справедливо, – задумчиво пробормотал Мыльников. – Учебный-то процесс не должен страдать. Как вы думаете, Родион Петрович?

Тот пожал плечами. Больше всего ему хотелось сейчас плюнуть – физически, прямо на пол, или в крайнем случае, чтобы не пачкать пол, – на темно-коричневый башмак товарища Мыльникова и убраться отсюда. Что, Колька не мог взять с собой кого-нибудь из своих парней? Неважно, что суббота – в отделе непременно кто-то да есть. Нет же, потащил с собой приятеля, который чувствует себя дурак-дураком: опер не опер, понятой не понятой. Вдобавок его не оставляло ощущение, что он вляпался в какую-то пакость.

– Родион Петрович со мной совершенно согласен, – очень своеобразно истолковал его молчание Коляша. – Итак, молодежь, кому нужны тройки?

Все стремительно вскинули руки.

– Ага, зачетки на столе. – Мыльников снял колпачок с ручки и протянул ее преподавательнице. – Соблаговолите, Ольга Михайловна…

– Зачем я буду осложнять свою судьбу? – пожала та плечами. – Вы мне еще какую-нибудь статью пришьете. Превышение полномочий, или использование служебного положения в личных целях, или еще что-нибудь, черт вас разберет, вы ведь большой мастер раздувать мыльные пузыри, товарищ Мыльников!

От этого злобного каламбура, а еще пуще – от взгляда, брошенного Ольгой Михайловной, любой бы задымился и съежился, словно от нескольких капель соляной кислоты, однако товарищ Мыльников был не таков. Гвозди бы делать из этих людей!

– Отлично, – не моргнув глазом кивнул он, – тогда собирайте вещички и пройдемте. О том, что экзамен прерван милицией, мы сообщим в деканат.

– А оценки? А наши «удочки»? Когда же?.. Как же?.. – опять завопили студенты.

Губы Еремеевой задрожали, она растерянно заморгала, но тотчас глаза ее встретились с обжигающими черными глазами того смуглого юноши, и Родион просто-таки физически ощутил, как Ольга Михайловна взяла себя в руки.

– По всем вопросам к декану. А что касается вас, Катя, – оглянулась она на девицу с крысиным хвостом, – полагаю, вы сдадите латынь не раньше чем через пять тире семь лет. И это как минимум.

– Так, угроза свидетельнице преступления! – констатировал Мыльников. – Вы все же решили осложнить свое положение еще одной статьей?

Не удостоив его ответом, Еремеева подхватила сумку и вышла из аудитории так стремительно, словно решила осложнить свое положение еще и попыткой к бегству. Мыльников и Родион ринулись за ней, и со стороны, наверное, это выглядело не как сопровождение задержанной нарядом милиции, а просто как безуспешная попытка двух незамысловатых мужичков догнать красивую, неприступную и весьма разгневанную даму.

Выходя из аудитории, Родион невольно обернулся. Смуглый парень смотрел вслед уходящим, небрежно заталкивая в сумку свои вещи. По обе стороны стола навытяжку, словно часовые, застыли Наташа Зырянова и Катя Крысиный Хвост и так и ели красавчика обожающими взглядами. Вдруг он отшвырнул сумку и кинулся к выходу. Девчонки проворно схватили его за руки, а Родион, сам не зная почему, резко шарахнул дверью о косяк.

– Коляша, что происходит? – чуть слышно пробормотал он, нагоняя Мыльникова. – Ты во что меня втравил?

– Молчи, дурак! – выдохнул Николай, и Родион поразился ошалелому, азартному, никогда прежде не виданному блеску его желтых кошачьих глаз. – Я и сам не знал… Бывает же такая везуха! Знаешь, кого мы сегодня поймали на горяченьком? Ту самую мегеру из Фонда занятости, которая меня начальству заложила! Помнишь, я тебе рассказывал? Ну, теперь она у меня попляшет…

Интересно, свежий мужик при ней или старый? Ну, в смысле, завела Надюша нового любовника или в наличии тот же самый, о котором она говорила тогда, два года назад? Чтобы захомутать его, она готова была на все: истратить кучу денег, чтобы приехать из родимого города Северо-Луцка в Нижний и сделать тату у знаменитого Гоши Царева по прозвищу Гашиш, а когда вышеназванный Гашиш чисто в пристрелочных целях обмолвился, что самые лучшие тату он делал для тех женщин, с которыми его соединял пусть даже кратковременный интим, Надюшка отдалась ему прямо на рабочем столе, даже не позаботясь раздеться, тем паче что она и так возлежала без трусиков, подставив роскошную попу с причудливым родимым пятном умелым (и похотливым, надобно сказать!) рукам маэстро.

В нем, в этом пятне, и была вся незадача. В ту пору как раз вошли в моду трусики «тангос», которые, как известно, оставляют женские бедрышки сзади практически голыми, но, когда у дамы на этом самом месте налицо ошибка природы, о каких «тангос» может идти речь? Тут впору паранджу на попку надевать! Пятно было просто уродливым, даже Егор, профессионал и практически врач, мысленно поморщился, а что делалось со всеми остальными мужиками, которые в массе своей не в меру брезгливы? Понятно, что девушка захотела избавиться от страшной метки.

Егор сразу спросил: «К косметологам, хирургам обращались?» Она печально кивнула. Ну, он и так знал, каким был ответ этих косметологов: подобные пятна невыводимы, они по своему происхождению сродни рожистому воспалению, удалять их даже лазером – подвергать пациента неоправданному стопроцентному риску. Видимо, помирать Надюше не хотелось, ей хотелось жить, любить и пользоваться всеми теми благами, которыми ее мог обеспечить богатый и щедрый кавалер, вдруг появившийся на ее горизонте. Правда, он был, как водится, женат, однако, во-первых, кто сейчас не женат, а во-вторых, его забытое семейство обитало в каком-то другом городе, не в Северо-Луцке, Надюшка даже не знала, где именно. То есть не узами брака, но узами любовными она могла бы связать желанного, кабы не пятнышко на попе…

Конечно, Гашиш сделал все, чтобы девушке помочь. Пятнышко было неприглядным, конечно, но только не для наметанного взгляда профессионала. Егору оно сразу напомнило голову и торс коня. Имелись даже поджатые задние ноги – ну, скажем, некий намек на них. И отчего-то возник в его воображении придуманный древними греками крылатый конь – Пегас. Егор где-то читал, что он возродился из туловища жуткого чудища – Медузы Горгоны, той самой, которая одним своим взглядом каждого-всякого могла обратить в камень. Потом этот Пегас совершал какие-то подвиги вместе со своим хозяином Беллерофонтом и даже вышиб копытом источник поэтического вдохновения на горе Геликон, но это уже не суть важно. Главное – чудесный конь появился от чудовища. Уродливого, еще похлеще пятнышка на Надюшиной попке. Что-то было в этом совпадении! И Егору не составило труда сначала нарисовать, а потом вытатуировать рыжего коня (пигментация, делавшая пятно поистине жутким, выглядела естественно и просто-таки неотразимо на крупе коня) с большими белыми крыльями, не то скакавшего, не то летевшего, согнув передние ноги и чуть наклонив удлиненную, чуточку щучью, как у настоящих арабских скакунов, голову.

• Предыдущая
• 6/87
• Следующая