Страшная сказка - Арсеньева Елена - Страница 51

• Предыдущая
• 51/87
• Следующая

Ну, приходилось Родиону бывать в ночных клубах, приходилось. Собственно, ничем особенным северо-луцкий «Бойфренд» не отличался от каких-нибудь нижегородских «Ультры», или «Магии», или «Наутилуса», или «Рэмбо». Единственное, что настораживало при входе, – это обличье охраны.

Нет, в «Рэмбо» стояли при входе качки покруче, с каменными, неулыбчивыми лицами. У трех же парней, оберегавших вход в «Бойфренд», улыбки казались приклеенными к благообразным физиономиям, зато глаза были как у сторожевых псов из колонии номер пять строгого режима где-нибудь в заполярной Лабытнанги. Однако главным среди этих церберов, их строгим Аргусом, оказалась очень высокая крутобедрая женщина в облегающих брюках и блузке, туго натянутой на могучей груди. Табличка с именем «Жанна» не висела, а лежала на этом внушительном постаменте, а при взгляде на красивое свирепое лицо невольно вспоминались бессмертные слова: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» Именно Жанна первой выступила навстречу Родиону и вежливо, но холодно произнесла:

– Извините, у нас сегодня спецобслуживание. Зал снят. Пропускают только тех, кто приглашен на торжество. Не могли бы вы посетить нас в другой раз?

В ее словах и манерах не было ничего, что вызвало бы у Родиона недоверие. Тем более что с улицы уже издалека была видна табличка: «Извините, закрыто на спецобслуживание!» Но дело заключалось в том, что, как предупредила Роза, эта табличка вывешивалась здесь каждый день. И каждый день начальник секьюрити «Бой-френда» повторяла незнакомым посетителям одни и те же слова. Поэтому Родион не сделал ни шагу назад, хотя Жанна уже начала теснить его своим в полном смысле этого слова выдающимся бампером. Родион позволил ей прижаться к себе, а потом отпрянуть с поспешностью истинной мужененавистницы (то, что Жанна лесбиянка, угадала бы даже воспитательница из детского садика) и обворожительно улыбнулся:

– Господа, я все понимаю, но уйти никак не могу. Я проездом в Северо-Луцке, и мне именно сегодня необходимо побывать в вашем уважаемом заведении. Дело в том, что мы с вами где-то коллеги. Прошу, вот мои визитки.

Он вынул из кармана и раздал каждому по темно-синей карточке (отпечатанные лишь час назад, они еще с некоторым трудом отделялись друг от друга), на которых серебром было изваяно:

Далее значились факс и электронный адрес, имеющие такое же отношение к реальности, как и телефон и почтовый адрес. Сочетание имени и фамилии также могло вызвать гомерический смех у любого знающего человека. Родион воспользовался фамилией бывшего друга-мента. Однако в целом визитка производила очень приятное впечатление, и в заполярном городе Лабытнанги наступило некоторое потепление.

– Шоу-бизнес – это очень обтекаемое определение, – снисходительно улыбнулся Родион Петрович Мыльников. – На самом же деле в славном городе Хабаровске я владею двумя ночными клубами. Так, не бог весть что, а хотелось бы дело поставить на более широкую ногу. Вижу самый перспективный путь в реорганизации направления нашей работы. Например, сделать клуб не для всех, а придать ему более узкую специализацию. Сугубо по… личным интересам. Для… настоящих мужчин.

Вот что больше всего его изумляло и даже оскорбляло – почему эти ошибки природы называют себя настоящими мужчинами? Какого черта!.. Однако сейчас ненавистное выражение очень легко и свободно соскользнуло с языка, и Родион, ничуть не смущаясь собственным фарисейством, продолжал развивать тему:

– Я, собственно, только что из Нижнего. Побывал там в любопытном местечке, называемом «Гей, славяне!». Жуткое название, да? Не приходилось слышать?

Хоп!.. Вся свора мигом сделала откровенную стойку. Значит, Руслан не врал, когда говорил Василию, что Надежда и впрямь интересуется этим пристанищем гомосеков.

– Честно говоря, я был бы не прочь его купить. Хочется немножко расширить сферу деятельности – приобрести кое-какую собственность и в центре страны, а не только на дальневосточных рубежах. Правда, я еще толком не решил, где намерен осесть – в Нижнем или здесь, в Северо-Луцке. Это будет зависеть от полноты впечатлений. А как, не побывав в вашем клубе, решить такой важный вопрос?

– Пожалуйста, господин Мыльников, семьдесят рублей в кассу, – не моргнув глазом, сказала Жанна, словно не она только что являла собой неодолимое препятствие на его пути. Но если это коллега – то ради бога. Что значит корпоративная солидарность!

Родион повернул к кассе – да так и обмер на миг, ощутив, как чьи-то проворные руки вдруг придержали его за плечи, а другие, еще более проворные, охлопали карманы и даже пробежались по ногам до самых щиколоток.

Его обыскивали, да как умело, как профессионально, как стремительно! Однофамилец Родиона Петровича, некий товарищ Мыльников, облился бы слезами зависти.

– Только портсигар, – послышался за спиной спокойный голос одного из охранников, и Родион радушно отозвался:

– Прикуривайте, ребята! Не стесняйтесь!

Коротким смешком он постарался скрыть предательскую дрожь в голосе: интересно, что было бы, не послушайся он Ольгу? Она знала, что у него есть пистолет, и еще по пути к клубу предложила где-нибудь спрятать оружие, не брать его с собой ни в коем случае.

– Тогда надо было у Розы оставить, – буркнул Родион, – а теперь куда? Под кустом закопать?

Под кустами лежала неприглядная апрельская грязь, рыться в ней впотьмах казалось занятием малопривлекательным.

– А вон, посмотрите-ка, – Ольга указала на бетонные плиты, сложенные под стеной одной из девятиэтажек, окружавших вертеп разврата. – Вон туда, в щелочку, спрячем, а будем уходить – заберем. Мало ли что…

Родион попытался обойти ее слова молчанием, но Ольга начала настаивать, да так нервно, почти истерически, что он невольно согласился. А теперь подумал, что женской интуиции надо доверять. Вот сейчас нашли бы у него оружие… Ну и что? Не отняли бы навеки, это дело серьезное. Забрали бы, а потом, когда Родион собрался бы уходить, вернули бы. А вдруг спросили бы, есть ли разрешение на ношение оружия? Есть-то оно есть, только на фамилию, само собой разумеется, Заславский… Нет, все-таки хорошо, что он послушался Ольгу и спрятал пистолет под плитами! Это давало ему сейчас полное право снисходительно усмехнуться тутошним церберам:

– Пушку ищете, что ли? Напрасно. Я человек мирный.

– Извините, это наши обязанности, – отозвалась невозмутимо Жанна. – Теперь вы можете пройти в зал. Вероятно, вам хочется побеседовать с хозяйкой клуба? Надежда Сергеевна обещала скоро прибыть.

– Буду счастлив, – церемонно поклонился Родион, думая, что это будет тот еще номер, если Надежда Сергеевна и впрямь решит с ним познакомиться. Знания о ночном шоу-бизнесе были у него весьма хаотичны и приблизительны. Так, потрепаться, не более.

Ладно, об этой проблеме он подумает, когда столкнется с Надеждой лицом к лицу. А пока лучше поскорее взять билет и затеряться в недрах «Бойфренда», благо обстановка к этому вполне располагала.

Никто не ждет от подобных заведений ни целомудрия, ни даже элементарной сдержанности. Местечки открыты для того, чтобы отрываться – отрываться по-черному, на полную катушку, без тормозов, чувствовать себя свободным и раскрепощенным. Отсюда и непременные условия: полутьма, неровный свет, который мешает видеть, что происходит вокруг, даже за соседним столиком, оглушительная музыка, которая не дает услышать чужих разговоров. Но «Бойфренд» превосходил все виденное Родионом как минимум на порядок. Впечатление усиливали стены, выкрашенные в глухой черный цвет. На вольтах и ваттах здесь экономили самым беззастенчивым образом, компенсируя тусклые лампочки силой децибелов. Однако человек ко всему привыкает, и уже скоро Родион обнаружил, что хаотическая масса, шевелящаяся на эстраде, начинает распадаться на конкретные фигуры, а среди бесформенных глыб можно угадать очертания столиков, скамеек и стойки бара. Музыка, правда, по-прежнему звучала одной сплошной оглушительной мешаниной, ну что ж, не на Первый концерт Чайковского шел… да и не на балет «Жизель», чтобы мысленно хвататься за голову при виде того, ка?к именно здесь танцуют.

• Предыдущая
• 51/87
• Следующая