Язон четырех морей - Бенцони Жюльетта - Страница 34

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая

У Марианны не хватило мужества ответить. Она отвернулась. Конечно, она не могла упрекнуть Язона за предпочтение интересов своей страны интересам Франции, но мысль о том, что он смог вернуться сюда под видом дружбы, быть принятым Императором, пользоваться уважением и в то же время снюхаться с худшими врагами французского монарха, была для нее невыносимой. Но нельзя было и отрицать, что аргументы Франсиса казались достаточно весомыми. До того, как он приблизился к Наполеону, Язон Бофор действительно был другом английского принца, входя в число самых близких.

После некоторого размышления она заметила:

– В этом есть что-то, чего я не могу понять. Вы пришли продать сведения, которые могут спасти господина Бофора. Но эти сведения касаются не только его? Есть еще Кроуфорд… и трое остальных.

– Если у Кроуфорда будут неприятности, он сам с ними справится, – сухо засмеявшись, сказал Франсис. – Ибо, раз Савари в курсе дела, источник информации не надо искать далеко.

– Вы хотите сказать…

– Что Кроуфорд давно живет в Париже и в таком возрасте он больше думает о своем спокойствии, чем об убеждениях, за которые достаточно поплатился и кошельком, и здоровьем. Успокойтесь, Кроуфорду нечего бояться. Что касается других, ими займусь я.

– Неужели никто из них не сможет предупредить Бофора?

– У них не будет времени, чтобы позаботиться об укрытии для самих себя. Я заслужил мои деньги?

Кивком головы Марианна подтвердила это. Ее вооруженная рука опустилась, и она положила пистолет в шкатулку, в то время как Франсис медленно подходил к заветному столику. Он молча спрятал деньги в свои объемистые карманы, низко поклонился и направился к окну. Марианна сгорала от нетерпения, ожидая его ухода. Заключенная ими сделка если и не увеличила ненависть, испытываемую ею к этому человеку, то по крайней мере уничтожила страх, который он внушал ей с памятного вечера в театре Фейдо, и значительно усилила ее презрение. Теперь она знала, что с небольшим количеством золота всегда будет возможно обуздать Кранмера и помешать его козням. А отныне золото стало тем, чего ему больше всего будет не хватать. Гораздо трудней было переварить его разоблачения, касающиеся Язона. Марианна не могла согласиться, несмотря на представленные доказательства, что ее друг – просто шпион. И тем не менее…

Англичанин вышел на балкон, чтобы оттуда спрыгнуть в сад, но в последний момент спохватился.

– Я совсем забыл! Как вы рассчитываете предупредить Бофора? Вы напишете ему?

– По-моему, это вас не касается. Я сделаю так, как мне покажется лучше.

– Его адрес вам известен?

– Он сказал, что живет в Пасси, в доме его друга, банкира Боагено.

– Действительно. Это большой, красивый дом на берегу Сены, окруженный парком на террасах. До революции он принадлежал княгине Ламболь и именно под этим именем еще известен в окрестностях. Но если вы позволите мне дать вам совет…

– Совет? Вы?

– А почему бы и нет? Вы проявили щедрость, и в благодарность я хочу помешать вам сделать глупость. Не пишите! В подобных делах никогда не знаешь, что может произойти, и в случае, если полиция вздумает произвести обыск у Бофора, вам могут грозить неприятности, когда там обнаружат ваше письмо. Если нет следов, нет и доказательств, Марианна, и при определенных обстоятельствах ваша близость с Императором может обернуться против вас. Лучше всего, если вы сами отправитесь к Бофору… скажем, завтра вечером в девять часов. Встреча у Кроуфорда назначена на одиннадцать. Бофор еще будет у себя.

– Откуда вы знаете? Он свободно может отсутствовать весь день.

– Да, но мне известно из достоверного источника, что завтра вечером, в восемь часов, у него дома будет очень важная встреча. Так что он будет у себя.

Марианна с любопытством посмотрела на Кранмера.

– Как вам удается быть таким осведомленным? Можно подумать, что прежде чем назначить встречу или принять какое-нибудь решение, Язон сначала советуется с вами.

– Дорогая, в ремесле, которым я занимаюсь, знание всего, что касается друзей или врагов, очень часто является просто вопросом жизни или смерти. После всего вы вольны не верить мне и действовать, как вам покажется нужным, но не ставьте мне в вину, если ваше легкомыслие обернется катастрофой…

Марианна сделала нетерпеливое движение. Она думала только об одном: увидеть, как он уйдет, а затем, не теряя ни минуты, мчаться поскорее к Язону, чтобы получить уверенность, что он не пойдет на это безрассудное свидание. Но то, о чем она думала, так ясно отражалось на ее лице, что Кранмеру не составило труда все понять. Небрежно, словно дело шло о чем-то, не имеющем никакого значения, он заметил, рассеянно расправляя пальцем складку своего высокого галстука:

– Ехать сейчас в Пасси вряд ли будет благоразумно, ибо вас там ждет не особенно ласковый прием… Сеньора Пилар – ее ведь так зовут – оберегает свое семейное счастье так же ревностно, как и первый Язон знаменитое Золотое руно. Вы увидите только ее одну, тогда как, уверяю вас, завтра вечером наша грациозная дама будет находиться в Мортфонтене у этой странной королевы Испании, созданной при помощи мелкобуржуазной псевдореволюции. Так вот, несчастная королева Юлия, раз уж так ее надо называть, считает своим долгом привлекать к себе все, что имеет хоть малейшую связь с Испанией, где, впрочем, никогда не ступала ее нога, ибо ее благородный супруг предпочитает оставлять ее в своем закутке. На чем я остановился?..

– На том, что вы собрались уйти! – раздраженно бросила Марианна.

– Немного терпения! Я готов проявить рыцарство, а это стоит нескольких мгновений. Так я сказал… ах да! Что завтра ее не будет дома, что для вас, дорогая княгиня, дорога будет открыта и что, если Бофор не полный дурак, он не позволит вам вернуться сюда раньше утра.

Щеки Марианны запылали, тогда как ее сердце пропустило один удар. То, что подразумевалось в последних словах Кранмера, было более чем ясно! Но если открывшаяся в них перспектива заставляла ее трепетать от счастья, они невольно приняли в его циничных устах неприятную ей двусмысленность. Такого рода благословение, которое ей отпустил Франсис, казалось, оскверняло ее любовь.

– Какая внимательность! – с горечью усмехнулась она. – Право слово, можно подумать, что цель вашей жизни состоит в том, чтобы любой ценой бросить меня в объятия господина Бофора?

Кранмер пощупал в кармане банкноты.

– Двадцать пять тысяч ливров – кругленькая сумма, – небрежно заметил он.

Затем его поведение мгновенно изменилось. Бросившись к Марианне, он схватил ее запястье и сжал до боли, загремев разъяренным голосом:

– Лицемерка! Маленькая грязная лицемерка! У тебя даже не хватает смелости признаться в своей любви! Но достаточно было посмотреть на выражение твоего лица в театральной ложе, чтобы понять, что ты готова лопнуть от желания принадлежать ему. Только это было бы слишком унизительно признать, что после фарса в Селтоне, после твоего важничания и добродетельного негодования ты кончила тем, что полюбила его! Сколько бессонных ночей ты растратила в сожалениях о несбывшемся? Скажи? Сколько?

Резким движением Марианна освободила руку, подбежала к кровати и схватила позолоченную шишечку сонетки.

– Уходите! Вы получили свои деньги, так отправляйтесь! И поскорей, иначе я позову людей!

Франсис мгновенно овладел собой. Он глубоко вздохнул, пожал плечами и медленно направился к окну.

– Не нужно! Я ухожу! Сейчас вы скажете, что я сую нос не в свои дела, и в общем-то будете правы. Но я не могу избавиться от мысли, что все могло быть совершенно… иначе, если бы вы не были такой глупой.

– А вы не таким подлым! Слушайте, Франсис, я никогда не жалела о том, что происходило, и сейчас ни о чем не жалею.

– Почему? Потому что Наполеон научил вас любви и сделал княгиней?

Не затрудняясь ответом, Марианна покачала головой.

– В Селтоне вы оказали мне неоценимую услугу, пробудив вкус к свободе. Единственным извинением, если вы заслуживаете таковое, может быть то, что вы ничего не знали обо мне. Вы считали меня вырубленной из того же дерева, что вы или ваши друзья, и это было ошибкой. Что касается Язона, – я готова на весь мир кричать, что я люблю его, и за это могу тоже поблагодарить вас, ибо до этой отвратительной сделки с вами я не любила его так! Наконец, если я о чем-то и жалею, то только о том, что сразу не поняла этого человека и не последовала за ним, как он мне предлагал в первую ночь… но, слава богу, я достаточно люблю и достаточно молода, чтобы ожидать счастье столько, сколько понадобится! Потому что я знаю, я чувствую: когда-нибудь он будет моим!

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая