В альковах королей - Бенцони Жюльетта - Страница 3
- Предыдущая
- 3/89
- Следующая
Екатерина была не по годам умна, но не кичилась этим. Жизнь не поскупилась для нее на тяжелые испытания. Ее мать Мадлен де ля Тур умерла от сифилиса спустя всего несколько недель после родов. Она заразилась им от своего мужа Лорана Медичи, покинувшего этот бренный мир почти одновременно с ней. Мадлен не исполнилось еще и шестнадцати, и замужем она пробыла совсем недолго…
Первые годы жизни малютка провела в Риме под покровительством Папы и в компании своего сводного брата Александра, сына Лорана Медичи и безвестной красавицы крестьянки. Но как-то Климент VII призвал племянницу к себе, ласково погладил по голове и спросил:
– Дорогая моя, знаешь ли ты о том, что судьба поставила тебя управлять Флоренцией?
Екатерина подняла на дядю глаза и робко улыбнулась. Она не поняла вопроса, и тогда Климент пояснил ей:
– Твой отец звался герцогом Флорентийским. Он умер, и матушка твоя умерла, бедное дитя, так что ты теперь герцогиня Флорентийская и должна жить в своем городе. Тебе уже восемь, и пора напомнить горожанам, что ты их госпожа.
И Екатерина в сопровождении Александра отправилась во Флоренцию и поселилась во дворце Медичи.
Однако, к несчастью, в городе очень скоро начались волнения. Их смело можно было назвать очередными, потому что флорентийцы всегда обожали устраивать уличные беспорядки и пользовались малейшей возможностью, чтобы попытаться провозгласить республику. В городе шла настоящая гражданская война, и император послал на подмогу Медичи армию под началом принца Оранского. Принц, заметим, командовал войсками с тем большим воодушевлением, что охотно женился бы на маленькой герцогине.
…А Екатерина тем временем скрывалась в монастыре. Ей угрожала серьезная опасность, и она об этом знала. Одна из придворных дам неосторожно проговорилась при ней о планах заговорщиков касательно маленькой герцогини.
– Вообразите себе, – захлебывалась от волнения эта болтливая женщина, пересказывая своей приятельнице сплетни, ходившие по Флоренции, – они собираются отдать ее в дом терпимости или раздеть догола и выставить привязанной на городской стене, чтобы ее видел принц Оранский, или же попросту бросить в толпу на потеху пьяному сброду…
Тут говорившая осеклась, потому что заметила внимательно глядящую на нее Екатерину. Девочка нахмурилась, еле заметно передернула плечами и молча скрылась в своих покоях. Испугалась ли она? Да, конечно, испугалась. Но решение, принятое ею, оказалось мудрым и взвешенным.
Девочка велела состричь себе волосы, облачилась в грубое монашеское одеяние и во всеуслышание заявила, что намерена посвятить себя Богу.
Впрочем, после капитуляции мятежников она быстро об этом забыла. Екатерину опять увезли в Рим, и Папа пообещал ей:
– Теперь я больше не отпущу тебя в твой город. Бог с ним, он и без тебя проживет. А править им станет Александр – у него это, я уверен, прекрасно получится, тем более что помогать ему станет сам император. Титул же твой, конечно, останется при тебе.
Климент улыбнулся и подвинул к Екатерине блюдо с засахаренными фруктами – любимое ее лакомство.
– Ешь, ешь, девочка. Я уже о женихе для тебя подумываю, а ты совсем еще дитя. Что ж, государи всегда устраивают свою судьбу не так, как простые смертные.
Однако дядюшка ошибался, полагая, что Екатерина мала и неразумна. В Риме она встретила свою любовь – красивого и обаятельного Ипполита Медичи, доводившегося ей двоюродным братом. Девушку можно было понять: этот юноша, чей портрет написал сам великий Тициан, вскружил бы голову кому угодно. Молодые люди были готовы на все ради своей страсти. Ипполит имел сан кардинала, но не скрывал, что с радостью откажется от него, если ему разрешат жениться на Екатерине.
– Прошу вас, Ваше Святейшество, отдайте за меня вашу племянницу! – несколько раз молил Ипполит. – Мы любим друг друга. Неужели вы не хотите, чтобы Екатерина обрела свое счастье?!
Но Папа оставался непреклонен. У него были на племянницу совершенно другие виды. Идиллические отношения, сложившиеся между молодыми людьми, ему очень не нравились, и он решил разлучить влюбленных.
– Нам придется опять расстаться, девочка моя, – с напускной грустью сообщил он Екатерине в один апрельский день 1532 года. – Ты, конечно же, слышала о том, что на Рим надвигается страшная хворь – малярия. Я боюсь за тебя, и потому ты без промедления отправишься во Флоренцию. Бунтовщиков давным-давно усмирили, так что там теперь тишь да гладь. А воздух в твоем родном городе всегда был здоровее, чем в Риме.
Девушка была вынуждена повиноваться, хотя не обошлось и без слез.
Что же до Ипполита, то с ним Папа говорил совсем иначе. Климент знал, что молодой человек достаточно честолюбив и избалован большими деньгами, и решил воспользоваться этим.
– Юноша, – ласково, но твердо сказал Климент, – если ты хочешь вести прежнюю жизнь и нимало не заботиться о том, откуда в твоем кармане взялись золотые монеты, то тебе придется отказаться от мысли стать мужем герцогини Флорентийской. И еще… – для виду поколебавшись, добавил Папа: – Я уже довольно стар, и мне пора подумать о преемнике. Конечно, я не смогу просто передать ему свою власть, но я надеюсь, епископы прислушаются к последним словам умирающего. Ты понимаешь, о чем я?
Ипполит понял. Он поцеловал папский перстень и обещал покориться воле святого отца.
Екатерина успокоилась довольно быстро. Несмотря на свой нежный возраст, она уже знала, что любовь и политика совмещаются очень плохо. Юная герцогиня читала сочинения Макиавелли и понимала, что быть государем – труд тяжкий и не всегда приятный.
Вот какова была молодая особа, преклонившая в тот ясный октябрьский день колени перед Франциском I, своим будущим свекром. Король тут же галантно поднял ее, отечески поцеловал и подвел к жениху – Генриху Орлеанскому. Юноша и девушка, даже не успев толком разглядеть друг друга, обменялись чинными поцелуями.
Но что же известно нам об этом четырнадцатилетнем принце крови, кроме того, что со временем из него получился бесталанный король, не принесший Франции славы? Он был довольно рослым и сильным юношей и в состязаниях обычно одерживал верх над своим старшим братом-дофином. Длительное путешествие пошло Генриху на пользу. Конечно, он был все еще бледен после заключения в тюрьме в Педрацце, куда отправил его Карл V, заявивший, что сын просто обязан занять место отца. Однако лицо его посвежело, а щеки несколько округлились. Что же до нрава, то…
– Сын мой, – не раз с тревогой говаривала ему матушка, – вы опять читаете эту книгу? Дайте отдохнуть глазам и голове. Вы ведь нынче не фехтовали, не так ли? Ну, так пойдите в зал или на свежий воздух – телесные упражнения вам очень полезны.
Генрих с неохотой повиновался, а королева жаловалась мужу:
– Это, право же, очень странно! Откуда у Генриха такая страсть к рыцарским романам? По-моему, он прочел их уже все! Я беспокоюсь за него. Дай бог здоровья дофину, но мало ли как сложится жизнь. Все может статься. Вот сделается Генрих королем – и что же? Будет книжки читать да бесконечные турниры устраивать? Хорошо еще, если он не станет всю жизнь хранить верность какой-нибудь одной прекрасной даме – то-то потешаться над ним станут. Времена теперь другие, и книжки от жизни очень отличаются. Вы согласны?
Франциск улыбался и кивал. Он не слишком вдумывался в то, что говорила жена. Оба сына радовали его – крепкие, не трусы, хорошо держатся в седле. А романы… Да бог с ними. Как только Генрих повзрослеет, он наверняка забудет о них.
Но королева оказалась-таки права. Юный герцог мечтал прожить жизнь, подобно герою истории о храбрых рыцарях, а для этого нужно было влюбиться. И он влюбился – навсегда. В женщину двадцатью годами старше его.
Любовная история Генриха началась в тот cтрашный мартовский день 1526 года, когда он ждал на берегу реки Бидассоа решения своей участи. Мальчика должны были обменять на его отца, томившегося в тюрьме, так что не было ничего удивительного в том, что бедняжка дрожал от ужаса. И вот тогда-то к нему приблизилась прекрасная женщина. Она нежно поцеловала его в лоб и прошептала с улыбкой:
- Предыдущая
- 3/89
- Следующая
