Мода на умных жен - Арсеньева Елена - Страница 7
- Предыдущая
- 7/81
- Следующая
О, какое облегчение уму, сердцу! Словно бы с него сняли некие путы.
Силясь перевести дух, наслаждаясь спасительной болью, он подошел к проему окна.
Черная ночь смотрела в глаза. Черная, расцвеченная разноцветными огоньками ночь. Словно впервые, словно некое откровение на него снизошло, и он осознал, что нынче – не простая ночь, а новогодняя. Огни елок горят в квартирах, и он смотрит в окна, словно в чужие, сверкающие радостью глаза.
Там люди. Они живут и не думают о смерти, а он…
Музыка… Музыка вновь властно вторглась в сознание, и вновь ужасом стиснуло сердце.
Музыка звала вниз. Он должен спуститься по той же неудобной, недостроенной лестнице, по которой поднялся сюда, он должен пройти промороженными пустыми улицами…
Он должен уничтожить…
Сначала – спуститься.
Сначала – вниз.
Как высоко… Как темно и страшно.
Надо подчиниться музыке. Музыка зовет вниз…
Он шагнул в проем окна и полетел вниз с высоты восьмого этажа.
Нижний Новгород, наши дни
– Алло, Алена? Привет, это Алексей.
– Добрый день…
– Какой там день, уж вечер давно.
– Да, верно, я тут несколько… заработалась. Выпала из реальности.
– Надеюсь, не настолько, чтобы забыть о нашем уговоре.
– Я бы рада, но не получается. Хотя не понимаю, если честно, как это Лев Иванович смог меня вовлечь в вашу авантюру! Я на многое готова ради интересного сюжета, но чтоб такие крайности…
– Я, наверное, еще больше вашего удивляюсь, что согласился на это. При том, что взаимно жарких чувств между нами вроде не наблюдается… Или наблюдается?
– Вы на любовь с первого взгляда намекаете?
– Ну да.
– А вы сами как думаете?
– Я хочу от вас услышать.
– Очень тактично с вашей стороны. Ну а с моей стороны, извините, есть пока только огромный интерес к самой истории… ну и к вам, конечно.
– Да и вы мне очень интересны. И вы очень красивы, конечно. Однако в штатной ситуации я бы, пожалуй, не решился вот так, с бухты-барахты, делать вам предложение. Тем паче что я как бы влюблен в другую… Но уж коли мы в ситуации нештатной… Вы мне нравитесь, словом, но…
– Я рада, что наше отношение друг к другу, не побоюсь этого слова, адекватно. Кстати, мы оба, да и Лев Иванович, не подумали о том, как наш временный альянс отразится на ваших личных отношениях.
– Ну, с ними я уж сам как-нибудь разберусь.
– Да, извините. Я, конечно, не должна была простирать свою заботу о вас настолько далеко. Извините.
– Да ничего, вы меня извините, если был резок.
– А вы уже сообщили семейству радостную весть?
– О том, что в оном семействе намечается прибавление? Да сообщил…
– У вас очень выразительный голос.
– Что?
– Я имею в виду, что по вашему голосу вполне можно понять реакцию вышеупомянутого семейства.
– Нет, уверяю вас, тут никакой моей выразительности не хватит. Первый раз услышал, как дочка матерится.
– Дочка? Да, это круто…
– Главное, все можно было выразить простыми словами и гораздо короче: «Если бы ты на дуре Юльке женился, то еще как-то понять можно было бы, она хоть красотка, а то на какой-то…» Извините, это как бы цитата…
– Да ничего страшного, вы продолжайте, не стесняйтесь.
– Нет уж, я лучше постесняюсь. Одно скажу: я мигом вспомнил ее маменьку покойную. Вот бы порадовалась, сказала бы: «Ну вся в меня девочка! Моя дочь была – моей и осталась!»
– Понятно. А кстати, если не секрет, отчего ваша жена умерла? И когда? Извините, конечно, если мой вопрос покажется вам чрезмерно бесцеремонным…
– Да нет, почему, вы вправе это знать. Только интересно, какого ответа вы от меня ждете? Как в том анекдоте: «Грибочков поела»? Или наоборот: «Грибочки есть не хотела, оттого и умерла»? Нет, произошел совершенно нелепый случай, из тех, которые принято называть несчастными. Вдовцом я стал полтора года назад. Лариса пошла в подвал за картошкой… Да, понимаю, что вы сейчас подумали: неужели мужчины в доме нет, что бедная женщина должна сама идти в подвал за картошкой? Да, если честно, меня в тот подвал месяцами не загнать было, хозяин и помощник я никуда не годный. И в то время, когда Лариса пошла за картошкой, меня тоже не случилось дома…
– А вы где находились, позвольте полюбопытствовать?
– «Узнают коней ретивых по каким-то там таврам…» А по каким, кстати?
– «По их выжженным таврам».
– Вот именно. Коней – по таврам, а детективщиков – по вопросам! Но давайте все по порядку. Короче, пошла Лариса в подвал, набрала картошки, а выходя, поскользнулась на одной из них, давно, видимо, из ящика выпавшей и подгнившей, расквашенной, упала – и затылком об угол ящика. Ящик был очень тяжелый, не просто дощечки сбитые, а на совесть сколоченный старый сундук, окованный железом. Когда мы в этот дом переехали, он нам от прежних жильцов остался. Сдвинуть его с места было никак нельзя, вот мы и стали использовать его для картошки. Ну, короче, она упала затылком на его угол… Так я ее и нашел.
– Вы нашли?
– Ну да. Пришел домой – никого. Ужина нет, вообще конь не валялся… Не похоже на жену, она была очень хорошая хозяйка. Каковы бы ни были наши отношения, никогда не отменялось святое правило: встречать меня за накрытым столом, причем все всегда по высшему разряду – вилки-ножи для каждого-всякого блюда, салфетки… Я удивился и забеспокоился. Тут Галя, дочка, позвонила. «Позови маму», – говорит. Я – так, мол, и так, мамы нету и вообще… А я еще когда вешал куртку в шкаф, мимоходом обратил внимание, что плащ Ларисин – вот он висит, туфельки ее любимые стоят, а нету растоптанных кроссовок, хозяйственных, так сказать, и старой куртки. То есть я это заметил, но мельком, говорю, у меня голова была тогда занята всякими проблемами, я свой бизнес продавал и в хлопотах света белого не видел. «Как это мамы нет, – говорит Галя, – она еще час назад ушла в подвал, за картошкой. Мы с ней вместе выходили, я в институт шла, у нас сегодня занятия с трех часов. Может, – говорит, – она ключ от квартиры забыла или потеряла и сидит теперь у какой-нибудь соседки? Но тогда почему не позвонила тебе или мне на мобильный?» – «Откуда я знаю, – говорю, – почему она не позвонила? Ладно, – говорю, – схожу я в подвал и посмотрю, что там и как. Может, дверь изнутри захлопнулась или еще что…» Но это я говорил скорее для того, чтобы Галю успокоить. Она в тот несчастный подвал никогда не ходила и знать не знала, какие там замки. А я знал: нечему там было захлопываться, надо было замок навешивать, чтобы дверь запереть. Я уже словно чувствовал, что увижу, что найду…
– А вас не…
– Ну, продолжайте.
– Нет, извините, это дурацкий, бестактный вопрос.
– Да, конечно, но я все прошел.
– Что?
– Я просто отвечаю на ваш дурацкий и бестактный вопрос. Вы ведь хотели спросить, не подозревали ли меня в убийстве Ларисы? Да, я прошел этим тернистым путем… Когда я вызвал к Ларисе «Скорую», они вызвали милицию, а те первым делом повязали вашего покорного слугу и под белы рученьки поволокли в узилище… Лариса умерла, как сочли эксперты, за час до моего появления, однако от меня требовали удостоверить свое алиби на то время. А я не мог этого сделать!
– Почему? Алиби не имелось?
– Имелось оно, но человек, который его мог засвидетельствовать… Дело в том, что я находился… у любовницы.
– У Юли, да?
– Нет, в то время я встречался с другой женщиной. Она была замужем, и я не мог назвать ее имя. Причем не только потому, что не хотелось подставлять ее, ломать ее жизнь. Если бы я признался в том, что был с любовницей, я бы самого себя подставил совершенно определенно, без всяких сомнений. И без того некоторые соседи сочли долгом сообщить, что жили мы с женой, мягко говоря, не дружно. Одна наша соседка, старая стерва, лезла буквально во все дела, когда надо или не надо… А Лариса была женщина… эмоциональная, скажем так. Я-то не слишком люблю выяснять отношения…
– Я тоже.
– Ну вот, хоть в чем-то сходство между нами обнаружено, глядишь, наш брак будет-таки удачным! Словом, иногда у нас с женой случались довольно-таки громогласные скандалы, во время которых Лариса выливала на меня… ммм… ну очень большие ушаты помоев. Она вечно была чем-то недовольна: денег мало, фирма моя доходов не приносит… И тем не менее! Множество людей швыряют друг в друга сковородки, многие женщины считают мужей плохими, просто никакими добытчиками, но это не значит, что они рано или поздно убьют друг друга. Я вообще не пойму, почему тот следователь так упорно пытался разрабатывать версию убийства, ведь налицо были все приметы несчастного случая. И чего он ко мне прицепился? То есть если бы я подтвердил алиби, он, наверное, смирился бы, а так все копал, копал и копал. И вырыл бы мне могилу, точно. Он был парень вредный, въедливый, дотошный и с богатой фантазией. Я, кстати, знал одного человека, которого он чуть не посадил за убийство любовницы (тоже все выглядело не в пользу подозреваемого), но потом, надо отдать ему должное, сам же нашел доказательства его невиновности.
- Предыдущая
- 7/81
- Следующая
