Мода на умных жен - Арсеньева Елена - Страница 63
- Предыдущая
- 63/81
- Следующая
Поговорить с Алексеем насчет Севы!»
Ого, сколько вопросов нужно прояснить! И вот что… Алена немного подумала и записала в блокноте еще одну строку:
«Встретиться с Тамарой Семеновой или узнать у ее врачей, говорила ли она что-нибудь о картине. А если да, то о какой картине шла речь?»
Наша детективщица закрыла блокнот и потянулась за сумкой, лежащей рядом, как вдруг раздался истерический вопль. Алена вскинула голову и замерла.
Огромный черный пес летел через площадь к ребенку. Его мать кинулась за мячиком, укатившимся чуть ли не на набережную, и теперь бежала обратно, прижимая к груди этот разноцветный мяч так крепко, словно он мог помочь ее малышу, который оказался на пути сорвавшейся с поводка собаки…
– Бубен! – послышался перепуганный женский крик. – Бубен!
«Наверное, зверя так зовут – Бубен, – подумала Алена и удивилась: – Какое веселое имя… Не подходит ему!»
Если пес и не был собакой Баскервилей, то каким-то очень близким ее родственником. Помесь неведомых кровей: с туловищем косматым, как у ризеншнауцера, с тяжелой, лобастой головой ротвейлера, с пугающей челюстью бульдога, оскаленной пастью и тупым, крысиным взглядом бультерьера. И псина была огромная, по-настоящему огромная, какими бывают только доги, и даже ее голенастые, чрезмерно длинные лапы казались голыми, как у догов.
Малыш даже не видел страшилище – стоял к нему спиной и смотрел на маму с мячом. И радостно смеялся, не подозревая, что сейчас будет сбит наземь разъяренной собакой.
– Бубен!!!
Пес словно и не слышал.
Алена вскочила, что-то крикнула… И онемела, потому что монстр перескочил через малыша, словно через котенка, даже не задев его, – и теперь летел прямо к ней… с этой своей ужасной оскаленной пастью и тупым взглядом…
Алена не испугалась – она только ужасно удивилась и разозлилась. И сердито крикнула:
– Ты что, с ума сошел?!
Пес замер в полуметре от нее. Он не смог сдержать инерцию и запутался в своих чрезмерно длинных лапах, чуть не упал, нелепо затрясся, но наконец выровнялся и вскинул голову, странно глядя на Алену.
– Спятил, дурак? – спросила она, не слыша своего голоса.
Нет, Алена правда не испугалась – она органически была не способна бояться собак. Так было всегда, с самого детства, она ведь росла у деда, который был самым страстным собачником на свете: у него во дворе (благо дом был собственный, с огромным двором и садом) всегда бегали Пираты, Сильвы, Букеты и Найды. Этими четырьмя именами дед называл всех своих собак, и это непременно были крупные, косматые, веселые и громкоголосые псины невообразимых пород… что-то вроде чудища, которое остановилось перед Аленой и глядело на нее с тем же изумлением, что и она на него.
– Ну, ты даешь, Бубен, – пробормотала она, качая головой. – Чего несся, чего хотел? Погладить, что ли, тебя надо?
Пес опустил голову. Алена не могла – опять же органически! – пройти мимо ни одной собаки, не погладив ее. Пришлось обласкать и этого придурка. Неведомо, доставило ли ему ее прикосновение удовольствие, – хвостом он не завилял, только нашарил холодным влажным носом Аленину ладонь, на какой-то миг уткнулся в нее, а потом опустил голову еще ниже, словно покаялся.
– Бубен! – заорал кто-то рядом.
Алена повернулась – невысокая женщина в куртке и брюках подбежала, принялась хлестать пса по спине ременным поводком.
Пес жалобно завизжал и кинулся прочь, но женщина перехватила его за ошейник и удержала на месте. Странно – при всей ее субтильности хватка у нее оказалась мертвая, пес был вроде бы гораздо сильнее ее, но с места сдвинуться не мог.
– Извините, – задыхаясь, вымолвила женщина. – Сорвался с поводка.
– Зачем вы его били? Ничего же не случилось, – хмуро пробормотала Алена.
– Я думала, он вас разорвет, – покачала головой женщина, быстрым взглядом окинув Алену и надолго прилипнув к ее знаменитым серьгам.
– Не родилась на свет собака, которая бы меня укусила, – пояснила Алена как можно более скромно.
– Что, правда?
Глаза женщины оторвались наконец от серег.
«Я ее где-то видела…» – подумала Алена.
Мелкие, точеные, чуточку недобрые черты хозяйки и пса показались знакомыми. А впрочем, они достаточно типичны. Вот если бы Алена раньше увидела эту псину, этого несусветного Бубна, она бы его точно не забыла. Второго такого просто нет на свете!
– А почему вы назвали его Бубном? – спросила она, глядя, как женщина сноровисто пристегивает поводок к ошейнику.
– Не я, а мой покойный муж, – пояснила женщина. – До свиданья, еще раз извините.
И она торопливо ушла, волоча за собой Бубна, который прижимал хвост и иногда норовил оглянуться, но хозяйкина рука держала его крепко.
Алена задумчиво смотрела им вслед. Вдруг звук знакомой мелодии донесся до нее. Бог ты мой, «Solo» Астора Пьяцоллы! А, понятно, телефонный звонок – хозяйка Бубна вытащила из кармана мобильник, поднесла к уху. Ну надо же, какая популярная мелодия сделалась. Надо, пожалуй, и Алене откуда-нибудь скачать в свой телефончик Пьяцоллу или другое хорошее танго.
Женщина с Бубном скрылась за церковью, и Алена повернулась к скамейке. Да так и ахнула – сумка ее валялась на асфальте, все содержимое вылетело из нее и рассыпалось вокруг. Ну да, она отшвырнула сумку, вскочив, но не закрыла ее. Дурость какая! Ой, телефон валяется… Не разбился ли? Нет, дисплей светится, слава Богу! А работает он? Надо проверить, кому-то позвонить. Она как раз собиралась встретиться с Алексеем, вот ему и будет первый проверочный звонок.
Нашла номер, набрала. Занято! Ну, тогда можно попробовать по домашнему позвонить. Может, он уже дома? Гудки, не отвечает… нету, наверное… О, есть!
– Алексей, добрый день.
– Алена, вы? Извините, у меня тут параллельный разговор по мобильному…
– Да я на минуточку, – сказала она, опускаясь на корточки и собирая разбросанные вещи. Кошелек, косметичка, ручка, пачка одноразовых носовых платков… помада почему-то лежала отдельно, укатилась аж под скамейку… конверт… Что за конверт? Ах да, Николай Дмитриевич просил передать Алексею! – Слушайте, я тут в двух шагах от вас, на площади Нестерова. Можно нам сейчас повидаться?
– Прямо сейчас? – Мгновенная пауза показалась Алене очень обидной. – Что?.. Извините, Алена, это я не вам. У меня тут мобильный… Ну да, конечно, давайте повидаемся, буду очень рад. Мне к вам подойти или лучше вы зайдете? Да, да, приходите вы ко мне. Помните адрес?
– Конечно.
– Ну, я вас жду.
– Иду.
Алена встала, застегнула сумку. Такое ощущение, будто чего-то не хватает. Но чего?
– Ой, какой это был ужас! – раздался рядом чей-то задыхавшийся голос. – А вы совсем не испугались!
К лавочке подходила молодая мама со своим карапузиком. Не то чтобы Алена так уж с ума сходила при виде детей, но малыш оказался таким чудом, курносым и сероглазым, что она невольно разулыбалась.
– Ну, я вообще не боюсь собак. А вы, по-моему, испугались больше всех.
– Думала, просто умру от разрыва сердца! Разве можно пускать собак туда, где дети?! Так у ребенка родимчик может случиться! Теперь никогда не буду с ним гулять там, где увижу собаку, даже болонку какую-нибудь!
– Но ведь здесь не детская площадка, – усмехнулась Алена. – Тут всем гулять можно. К тому же собаки обычно не трогают детей. Конечно, если те сами к ним не пристают. И, по-моему, чем чаще ваш ребенок будет видеть собак, тем меньше будет их бояться.
– Ну, не знаю… – проворчала явно недовольная мамочка и тут же, такое впечатление, обо всем забыла, уставившись на Аленины серьги.
Пожалуй, пора перестать их носить, а то она вообще скоро будет не самоценной личностью, писательницей Аленой Дмитриевой, а каким-то приложением к своим серьгам!
Москва – Нижний Новгород, 1880 год,
из писем Антонины Карамзиной
«Продолжаю письмо, Николаша. Письмо о встрече с твоим тезкой.
Знаешь, мне всегда казалось, что имя похоже на человека, который его носит. Вот ты, Николай, мягок, светловолос, улыбчив. Твои глаза добры и наивны. Я думала, имя Николай именно таково: мягкое, улыбчивое, доброе. Но нет, теперь я вижу его иным. Оно сухо и резко, наполнено черным цветом… нет, черным светом. Таким, который не освещает, а, наоборот, поглощает все вокруг, обращает день в ночь и видимое в незримое. Оно несет тьму. Но это не тьма зла – это тьма непознанного!
- Предыдущая
- 63/81
- Следующая
