Узник в маске - Бенцони Жюльетта - Страница 9
- Предыдущая
- 9/90
- Следующая
– С радостью сделаю это, государь, – ответил молодой человек, приветствуя Сильви с непревзойденным изяществом и галантностью. – Достаточно взглянуть на герцогиню всего разок, чтобы зажечься желанием ей понравиться.
Произнося эту тираду, он смотрел ей прямо в глаза и так простодушно улыбался, что полностью ее обезоружил.
– Только не сгорите дотла, сударь. Излишнее пламя вредно для дружбы, без которой жизнь теряет почти всю свою прелесть, – предостерегла его Сильви, смеясь. – Впрочем, лично я буду стараться, чтобы мы подружились.
Король проследовал дальше. Сильви и Пеглен обменялись еще несколькими любезными фразами, после чего молодой человек бросился, не скрывая рвения, к весьма красивой даме, беседовавшей с госпожой де Конти. Дама шагнула ему навстречу, и они о чем-то заговорили.
– Кто это? – спросила Сильви у госпожи де Мотвиль, незаметно указывая на пару веером. – Меня интересует женщина.
– Дочь маршала Грамона, Катрин-Шарлотт. Они с господином де Пигильгемом кузены, провели вместе детские годы.
– Они любят друг друга?
– У меня это не вызывает сомнений. К сожалению, Катрин стала несколько недель назад принцессой Монако. Бедняга Пигильгем обладает только звонким именем: он недостаточно богат, чтобы просить ее руки. Но это не мешает ему претендовать на остальные части ее тела...
Представив себе распухшие от слез личики девочек Немур, Сильви со вздохом подумала, что они не выдерживают сравнения с мадемуазель де Грамон и что их несчастной матери предстоит с ними еще немало горя. Правда, в этом возрасте можно запросто влюбиться в кого-нибудь еще. Во всяком случае, для большинства девушек это не составляет труда...
Испытывая сильную усталость после путешествия и не стремясь проводить ночь в развлечениях – на площади намечались народные танцы, в одном из домов играли комедию, а королева устраивала бал, – Сильви без труда получила разрешение удалиться для отдыха, тем более что на следующее утро был намечен ранний выезд в Фуэнтерабиа. Однако, вернувшись к дому Эшевери, она с изумлением встретила там все того же мушкетера де Сен-Мара, проявившего редкую настойчивость. Казалось, он уже пустил корни: стоял, сложив на груди руки, под балконом дома напротив и не сводил глаз с одного из окон, словно надеялся, что, не выдержав его взгляда, оттуда кто-то высунется.
При появлении носилок Сильви он подпрыгнул и попытался скрыться в тени между двумя домами.
– Определенно здесь замешана любовь, – пробормотала госпожа де Фонсом.
Загадка разрешилась без промедления. Сильви, вынужденная принять предложение хозяина дома отужинать, познакомилась с хорошенькой девушкой лет семнадцати.
– Моя дочь Маитена, – коротко представил ее Эшевери.
Девушка присела в изящном реверансе, приветствуя герцогиню. То был прекрасный цветок Страны Басков: смуглая кожа, иссиня-черные волосы, пылающий взор. Она обладала всем необходимым, чтобы вскружить голову любому знатному кавалеру, не говоря уж о скромном мушкетере.
После ужина Сильви завела об этом беседу с Персевалем, не покидавшим дом с момента приезда.
– Я тоже его заметил, – признался он. – И тоже все понял, едва увидел девушку. Этот мушкетер, изображающий соляной столб, поступает как совершенный безумец! Наш хозяин нисколько не похож на папашу, способного позволить неизвестно кому любезничать со своей дочкой.
– Привезя нам королевское послание, Сен-Мар произвел впечатление серьезного человека.
– Вам ли не знать, что любовь превращает в последних олухов даже первых мудрецов? Между прочим, он по-прежнему здесь, – заметил Рагнель, подойдя к распахнутому окну, в которое лились дивные ароматы южного вечера и волшебная музыка. – Смотрите, это что-то новенькое!
Перед домом остановил коня и спешился суровый офицер в широкополой шляпе с красным пером. Высекая взглядом искры, он отчитал подчиненного, не скрывая своего гасконского акцента, который так и остался неизжитым, невзирая на долгие годы королевской службы. Лейтенант мушкетеров Д'Артаньян, заменявший капитана, совершенно не стеснялся своего акцента – напротив, он им гордился. Впрочем, акцент не помешал невольным свидетелям выговора уловить его суть: бедному влюбленному, не явившемуся вовремя в королевский караул, было приказано отправляться под арест и ожидать решения своей участи. Сен-Мар бросил с душераздирающим вздохом прощальный взгляд на дом, который был взят им, казалось, под вечную стражу, и побрел прочь, не смея обсуждать приказ.
Д'Артаньян сел в седло, намереваясь сопровождать пленника, но придержал коня, чтобы приветствовать маршала Грамона.
– Как я погляжу, вы исполняете теперь обязанности полицейского, мой друг! – воскликнул тот оживленно. – Или это – долг бдительного пастыря?
– Скорее второе, господин маршал. Я явился препроводить в стадо овцу, слишком склонную отклоняться от общей тропы. И что так влечет ее сюда?
– Если бы вы были знакомы с проживающей здесь особой, то лучше поняли бы чувства бедной овечки. Особа так прелестна, что и святой спятил бы.
– Мои мушкетеры не святые, но им доверена честь охранять короля. Соблазны им запрещены – во всяком случае, когда им положено стоять в карауле.
– Мы с вами – беарнцы и знаем, что такое любовь в наших краях. Кстати, сами вы не подумываете о женитьбе?
– Подумываю, ибо хочу сыновей. Но это дело серьезное и серьезный разговор. Сейчас, увы, я вынужден с вами проститься, господин маршал...
– Не составите ли мне на минутку компанию? Я только что вернулся с Фазаньего острова, из переговорного зала, где не могли обойтись без моего присутствия, и смертельно устал. Надеюсь, чашечка шоколада приведет меня в чувство. Не желаете угоститься?
– Шоко?..
Воспитание уберегло офицера от брезгливой гримасы. На лице появилась улыбка сожаления, достойная целой поэмы. Оправдываясь необходимостью торопиться к королю, он отдал честь, вскочил в седло и пришпорил коня. Маршал пожал плечами и вернулся в дом.
Укладываясь спать, Сильви вдыхала загадочный аромат, наполнивший весь дом.
– Нахожу этот запах приятным, но, когда вдыхаешь его слишком долго, к горлу начинает подступать тошнота, – поделилась она наутро с Мадемуазель и госпожой де Мотвиль, направляясь в карете принцессы в Фуэнтерабиа.
– Все дело в привычке. Вы тоже привыкнете, когда будете вдыхать запах шоколада день за днем, – сказала Мадемуазель. – Говорят, наша будущая королева употребляет напиток в ужасающих количествах. Лучше и вам его попробовать: признаться, он совсем неплох.
– Ваше высочество уже пробовали это новшество?
– Стараниями маршала Грамона! Он предлагает вкусить его любому, кто появится поблизости. Вам, по крайней мере, этого не избежать: ведь вы с ним живете под одной крышей.
– Я не против. Но сейчас меня занимает другое: зачем заключать брак по доверенности, когда все уже готово для официальной церемонии?
– Дело в том, что испанская инфанта может покинуть отчее королевство только замужней. Таков закон. А мы уже прибыли.
Фуэнтерабиа, раскинувшаяся на склоне холма среди цветущих садов в окружении древних крепостных укреплений, была прелестным городком. Карета ехала по главной улице, застроенной с обеих сторон домиками с балконами и верандами, в густой толпе любопытных. На главной площади толпа разделилась: одни устремились в церковь Санта-Мария, другие – в старый дворец Карла V, где должна была разместиться невеста. Инкогнито принцессы было быстро разоблачено, и ей вместе со спутницами удалось благодаря этому занять удобные места в церкви. Богатый золотой алтарь показался недостаточно пышным, и придворный церемониймейстер и живописец Диего Веласкес оживил церковь коврами и большими картинами с изображениями святых. Запах ладана был в церкви так силен, что госпожа де Мотвиль несколько раз чихнула, вызвав укоризненные взгляды грандов. Сильви последние сильно удивили, так как при французском дворе она привыкла к пышным одеждам. Здесь же все были одеты в черное. Мужчины облачились в допотопные камзолы, некоторые вырядились в вышедшие невесть когда из моды складчатые воротники-ошейники, а дамы – в тяжелые платья с ниспадающими рукавами. Казалось, что их юбки натянуты на бочки, сплющенные спереди и сзади, – приспособления, призванные придать фигуре наибольшую бесформенность. Все щеголяли в безвкусных золотых украшениях с необработанными драгоценными камнями: недаром конквистадоры отправляли из Америки целые каравеллы, груженные золотом.
- Предыдущая
- 9/90
- Следующая
