Крутой мэн и железная леди - Арсеньева Елена - Страница 47

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая

Сколько времени должно пройти, прежде чем вызов активируется? А если не получилось? Вдруг телефон все же отключился? Или ей все-таки ответят, но голос прозвучит чрезмерно громко? И безумный любитель стриптиза его услышит?

Любитель стриптиза … Эти слова что-то значили, Алёна это понимала, но никак не могла осознать, что именно они означают. И лишь только что-то начало доходить до нее, как она ощутила, что телефон, зажатый в ладони, ожил. Она не слышала гудков, не слышала голоса – она всей кожей ощущала, что там кто-то есть, словно ответивший на ее вызов человек невероятным образом воплотился в серебристо-сером «Siemens'е». Значит, появилась хоть какая-то надежда, пусть самая призрачная…

– Что тебе нужно, убийца? – закричала Алёна что было сил, изображая истеричку, совершенно потерявшую голову. – Какая подлость: вызвать «Скорую» и напасть на врачей! Главное, адресочек какой приличный выдумал: набережная Федоровского, пять «а», квартира семьдесят! Люди приехали по твоему вызову, помочь тебе. Может быть, кому-то сейчас плохо, кому-то помощь нужна, а ты тут нас держишь и над нами измываешься!

Она кричала так громко, что горло перехватило. Алёна закашлялась до слез, исподлобья глядя на парня.

А он смотрел на нее. Конечно, понять выражение его размалеванного лица было невозможно, однако глаза его изумленно расширились, стали совершенно растерянными.

Он испугался, что ли? Ну так надо его дожать! И дать понять тем, кто слушает ее, что медлить нельзя, надо спешить!

Она уже открыла рот, чтобы крикнуть, но не смогла: только хрипло закашлялась. Голос сорвала.

Очень вовремя! Но самое смешное, если она старалась попусту, если никто ничего так и не слышал. И сейчас бросит трубку, приняв это за ложный вызов.

– Перестань кричать, – сказал парень. – Раздевайся! Быстро, ну!

Алёна даже вздрогнула от радости.

Бог ты мой, от радости! Ну да, еще бы! Он сказал именно то, что нужно. Ну неужели там , неужели они еще не поняли, что если женщину заставляют раздеваться, то дело плохо и промедление смерти подобно?!

А между тем парень снова склонился над Юрием и снова приподнял его голову.

– Ладно, – прохрипела Алёна. – Я сделаю всё, что ты хочешь.

И резким движением сдернула с себя куртку, скинула туфли, постаравшись, чтобы они с грохотом улетели в угол, принялась расстегивать брюки.

– Погоди, – вкрадчиво проговорил парень. – Не спеши! Я хочу увидеть не просто раздеванье, а хороший стриптиз. Вряд ли у тебя что-то получится без музыки.

Он отпустил Юрия – его голова со стуком упала на пол, словно у неживого, – и шагнул к магнитофону. Нажал на клавишу – и спустя мгновение раздались рваные аккорды аккордеона: незабываемое начало красивейшего на свете танго – «Champagne splаsh», «Брызги шампанского».

Потом гитара вплелась в мелодию, а аккордеон на время утих, чтобы стал слышнее ее страстный перебор, но вот снова зазвучал аккордеон, а гитара почти утихла…

Боже ты мой, любимая музыка… сколько же времени Алёна ее не слышала? У нее когда-то была пластинка – да, не диск, не магнитофонная запись, а именно черная граммофонная пластинка со всеми этими потрясающими танго: «Cumparsita», «Jalousie», «Santa Monica», «Chitarra Romana», «Adios pampa mio» – эту мелодию Алёна практически не могла слушать, потому что сразу начинала плакать от ее невероятной красоты, – но самым любимым все же оставались «Champagne splаsh». Пластинка разбилась… разбилась при переезде с дачи. Точно: на даче Алёна ее часто слушала. Танцевала под нее и…

Она замерла, неловко придерживая полурасстегнутые брюки и глядя на стоящего перед ней парня. У него было размалеванное лицо, да, но кожа на груди – гладкая, чуть загорелая без единого волоска. Мрамор. Даже не касаясь его, чувствуешь, что этот мрамор теплый. Алёна хрипло вздохнула, ощутив, что страх отпустил ее.

Ничто вроде бы не изменилось: Юрий неподвижно лежал на полу, и Инна жалась в углу, прижимая к животу окровавленную руку, а где-то на кухне умирал Ваня, а между тем Алёной вдруг овладело удивительное спокойствие. Этот парень со страшным, черно-лиловым лицом не причинит ей зла. Потому что… потому что когда-то, много лет назад, она тоже не причинила зла ему.

Было такое чувство, что кто-то нашептал ей в ухо это открытие. Закружилась голова от ощущения власти над ним!

Но он не должен догадаться, что она узнала его.

«Champagne splаsh»… Олег! Нарцисс!

Алёна медленно спустила на пол брюки и переступила через них. Она знала, как выглядит сейчас: серый короткий свитерок, отливающий серебром, черные стринги и черные гольфы до колен. Медленно потянула свитерок вверх.

И тут он бросился к ней.

Бедный мальчишка… Да, все-таки она испортила ему жизнь, но какое счастье, что он этого не понимает!

Он вообще сейчас ничего не понимал. Он прижимал ее к себе так, что она не могла дышать. Он был чуть выше ростом, и голову Алёны до боли прижал к своему загорелому плечу. Она чувствовала слабый горьковатый запах его тела, видела россыпь меленьких родинок под ключицей.

Эти родинки она тогда целовала – каждую по отдельности. А он потом целовал все ее родинки.

Господи, что это с ними произошло? Зачем?!

– Прости меня, – бормотал он, – прости меня!

– Это ты меня прости, Олег, – выдохнула Алёна. – Я понимаю, я все понимаю…

Его руки скользнули по спине вниз, к бедрам. «Champagne splаsh»! Наверное, это останется с ними навсегда. Может быть, музыка их околдовывает? Может быть, если бы он не поставил эту мелодию, между ними стояла бы его злость? А сейчас между ними не было ничего, кроме какой-то ненужной одежды…

Не было ничего и никого. Правда, в комнате Юрий, но он без сознания, а Инка не в себе. Да, телефон включен, но это чепуха, даже если кто-то что-то слушает, он вряд ли что-нибудь слышит и уж точно – ничего не видит! Поэтому можно… можно всё… Его пальцы все сильнее впивались в ее тело, и она тоже обнимала его все крепче, ощущая его окаменевшие от напряжения мышцы, его запаленное дыхание… И вдруг он дернулся, охнул и поник в ее руках.

Поник – и медленно выскользнул из ее объятий на пол.

Алёна смотрела помутившимися глазами и не понимала, кто это стоит над Олегом… какой-то маленький, широкоплечий, бледный… на нем смятый белый халат, а на запястьях и щиколотках обрывки скотча… на щеке налип пластырь… Руки стиснуты в замок. Да, таким «замком» и голову человеку проломить можно, не то что с ног сбить.

– Ваня?! – прошептала Алёна, не веря глазам.

Ну да, это был он.

Схватившись за голову, он покачнулся, наклонился над Олегом и вдруг что было силы пнул его в бок раз и другой.

– Не надо! – хрипло выкрикнула Алёна, хватая его за руку, и ахнула, подняла эту руку, разглядывая запястье, потом другое. Там, под полосами скотча, – никаких ран.

Что говорил Олег? У «санитара» взрезаны вены. Ну и где они взрезаны?

Он врал? Зачем?!

– Что с тобой было? – пробормотала Алёна.

– Сам не знаю! – Ваня ощупал голову. – Кто-то ударил по голове. Очнулся на полу, связанный. Сбросил со стола нож, кое-как пристроил его, смог перерезать… – Он тяжело выругался и снова пнул неподвижного Олега.

– Не надо, погоди, – слабыми руками оттолкнула его Алёна. – Не надо. Посмотри лучше, что с Юрием.

– Нормально, – прозвучало чуть слышно. – Я в порядке… Ох, Ванька, помоги встать…

Ваня, заплетая ногу за ногу, поплелся к нему, помог подняться на колени, потом выпрямиться. Теперь они стояли, цепляясь друг за друга, чуть покачиваясь.

– Пара хромых, запряженных с зарею, – процедил Юрий сквозь зубы. – Ничего, сейчас оклемаемся. А с этим что? Ну ты и приложил его, Ванька!

– Мне до лампочки, что с ним, – буркнул фельдшер.

– Он без сознания! – выдохнула Алёна, неловко натягивая брюки, как вдруг в дверях показался Пак.

Алёна замерла, полуодетая, глядя на него недоверчиво: раньше глаза у него были узкими, а теперь стали круглыми.

– Что тут? Что?.. – причитал он своим тонким голосом, который звучал еще пронзительней, чем прежде.

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая