Сделка с дьяволом - Бенцони Жюльетта - Страница 36
- Предыдущая
- 36/69
- Следующая
Позади него ехали три офицера из сопровождения. Молодая женщина увидела в них лишь тюремщиков. Одень их в соответствующую форму, и с этими пустыми взглядами их было бы не отличить от тех, кого она видела в Бретани сторожащими узников на прогулке. Впечатление было так отчетливо, что она чуть не перекрестилась, что имело бы самый плачевный результат. Слезы подступили к глазам, и Гортензия ощупью нашла руку Фелисии и сжала ее. Та поняла и вернула ей пожатие. Именно в этот момент Гортензия посвятила себя окончательно делу этого юного принца, рожденного в один день с ней, казавшегося прежде таким далеким, почти сказочным героем.
Опершись о перила балкона, Вильгельмина, поприветствовав принца неопределенным жестом, на что он ответил кивком головы, продолжала неутомимо щебетать, очень подробно рассказывая, как выглядел ее царь в день приезда на конгресс. Гортензия и Фелисия ее не слышали. Последняя так побледнела, что Гортензия, нагнувшись к ней, сказала:
– Будьте осторожны! Вы бледнее полотна!
Фелисия вздрогнула и быстро растерла себе щеки, чтобы к ним прилила кровь. Они уже возвращались в комнату: принц проехал, герцогиня кончила рассказ.
Сочтя, что их визит достаточно продлился для первого раза, подруги попросили разрешения удалиться, рассыпаясь в благодарностях ее высочеству за оказанную честь и радушный прием. Они присели в прощальном реверансе на пороге гостиной, когда мажордом объявил:
– Его светлость герцог де Меттерних!
Довольно пожилой человек высокого роста, с седой шевелюрой, венчающей красивое, чувственное лицо, быстрым шагом шел через анфиладу комнат. Молодые женщины встретили его на полпути. Он приветствовал их с непринужденной грацией, их ответ был, как всегда, любезен. А за спиной уже слышался голос герцогини:
– Ах, дорогой Клемент! Как любезно с вашей стороны уделить нам частичку своего драгоценного времени… – Остальная часть фразы утонула в шуме приветствий.
Вернувшись в свою половину, сбросив как попало шляпу, плащ и перчатки, Фелисия упала на канапе, разразившись смехом.
– Мой бог! Что вас так рассмешило? – удивилась Гортензия, спокойно снимавшая свой плащ.
– Вы не понимаете? Моя дорогая, я верю, небо на нашей стороне. Мы живем дверь в дверь с женщиной, которую так любит посещать Меттерних.
– И это доставляет вам удовольствие? У меня кровь стынет в жилах при виде этого человека.
– У вас нет воображения, вы не заглядываете в завтрашний день. Мне лично кажется очень забавным плести сети заговора в двух шагах от тюремщика Орленка и его любовницы. Мария Липона права: нам не найти дома надежнее и удобнее для осуществления наших планов.
– Наших планов? – грустно заметила Гортензия. – Мне кажется, они не сдвинулись с места. Мы видели принца… Но когда мы сможем приблизиться к нему?
– Надо верить, Гортензия. Я знаю, что близок день, когда мы сможем с ним поговорить.
Очарованная своими соседками, организовавшими два дня спустя для нее персональный показ мод, Вильгельмина де Саган пригласила их в свою ложу в театре на очередное представление «Волшебной флейты» Моцарта.
Это был тот самый театр, который имел право на первое представление этой оперы.
Несколько подавленные видом зала, выполненного в ужасном египетском стиле, две новоиспеченные меломанки получили настоящее удовольствие от музыки Моцарта и еще большее удовольствие от вида зала, где собрался весь цвет венского общества. Больше всего их заинтересовала королевская ложа, где появился герцог Рейхштадтский, сопровождавший молодую брюнетку с очень белой кожей. Длинные блестящие локоны обрамляли ее тонкое одухотворенное лицо. Несколько ироничная улыбка контрастировала с меланхоличным взглядом больших светлых глаз. Платье из светло-голубого атласа, великолепные украшения и диадема из опалов и бриллиантов придавали ей вид королевы.
Гортензия заметила ту нежную заботливость, с которой принц помог ей сесть в кресло и повесил на спинку великолепные меха. Она не смогла удержаться от вопроса и, наклонившись к Вильгельмине и прикрываясь веером, прошептала:
– Кто эта женщина с герцогом Рейхштадтским? Если бы она не была так молода, ее можно было бы принять за императрицу.
– Когда-нибудь она ею будет. А вы действительно никого здесь не знаете, моя дорогая?
– По крайней мере никого из королевской семьи. Позволю себе напомнить Вашему Высочеству, что мы здесь совсем недавно.
– Это правда. Итак, моя милая малютка, эта молодая женщина – эрцгерцогиня София, тетка маленького Наполеона.
– Его тетка? Она из Бонапартов?
Вильгельмина бросила на нее возмущенный взгляд, и Гортензия почувствовала, что краска залила ей лицо и шею.
– Что здесь делать одной из Бонапартов? Вы там во Франции, видно, забыли, что у юного Наполеона был не только отец. У него есть родственники и со стороны матери. Эрцгерцогиня София – его тетка, потому что она замужем за младшим братом его матери, эрцгерцогом Францем-Карлом. Она баварская принцесса. Правда, это не очень счастливый брак…
– Она кажется такой молодой для тетки.
– Ей двадцать шесть лет. Я думаю, что их объединяют не только родственные чувства. Можно сказать, что молодой герцог испытывает к Софии почтение, близкое к любви. Что же до эрцгерцогини, то ей, видно, не очень легко разобраться в своих чувствах к красивому племяннику, тем более что муж ее тяжел на подъем и при любом удобном случае засыпает.
– Давайте внесем ясность, – вмешалась Фелисия, внимательно слушавшая и любившая точные формулировки. – Они любят друг друга?
Веер герцогини де Саган склонился на этот раз к вееру итальянки.
– Многие утверждают, что это разделенная страсть. А злые языки поговаривают, что прелестный белокурый малыш Франц-Иосиф, которого София родила в прошлом году, не совсем сын доброго Франца-Карла. Именно после рождения ребенка – может быть, чтобы немного развеяться, – молодой Наполеон стал появляться в свете с юной женщиной из высшего света – графиней Нандиной Кароли, урожденной герцогиней Кауниц… Правда, Нандина часто появляется с Морисом Эстергази, одним из лучших друзей принца… Я вам его покажу…
Конец второго акта «Волшебной флейты» утонул в громе аплодисментов, что доказывало следующий факт: если парижане ходят в оперу разговаривать, то венцы ходят слушать музыку. Занавес поднимался несколько раз. Потом в зале забурлила светская жизнь. Было заведено, как и в Париже, ходить в ложи к друзьям. Перемещались только мужчины, женщины не вставали с мест. Скоро ложа герцогини де Саган была заполнена до отказа. Куда бы она ни шла, казалось, Вильгельмина ведет за собой целый двор. Придвинувшись друг к другу, Гортензия и Фелисия пожирали глазами королевскую ложу, где в этот момент разыгралась небольшая сцена: герцог Меттерних, затянутый в темно-синий фрак, украшенный созвездием наград, только что вошел туда и приветствовал эрцгерцогиню, весело болтавшую со своим племянником.
При виде вошедшего улыбка исчезла с лица молодой женщины. С видом поистине королевской скуки она позволила канцлеру прикоснуться губами к своей вышитой перчатке. Потом она отвернулась, пока Меттерних говорил что-то принцу, словно это ее не интересовало.
Кто-то из окружавших Вильгельмину проговорил:
– Отвращение эрцгерцогини к Меттерниху становится все более очевидным. В один прекрасный момент она просто повернется к нему спиной.
– Она так его презирает? Но почему? – спросила Фелисия, спокойно вступая в разговор.
Говоривший, молодой фат, носящий одно из тех имен Центральной Европы, которое невозможно выговорить и еще труднее написать, засмеялся:
– Она недовольна его политикой. Какая смелость для маленькой эрцгерцогини! У нее на этот счет свои соображения. А уж амбиции…
– Оправданные, быть может? Ведь однажды она наденет императорскую корону.
– В этом не будет ничего удивительного. Фердинанд, наследник престола, слабоумный. Его брат Франц-Карл может довольно быстро ему наследовать. Но я думаю, что больше всего София недовольна тем, как Меттерних сторожит молодого Наполеона…
- Предыдущая
- 36/69
- Следующая
