Рубин королевы - Бенцони Жюльетта - Страница 6

• Предыдущая
• 6/74
• Следующая

Довольный, Альдо вытер рот платком и, протянув порроне нищему, спросил:

– И что же, Каталина захотела носить его в качестве украшения?

– Конечно. Ее мало заботили религиозные соображения. А кроме того, Сусана – так ее прозвали – верила, что этот рубин дарует вечность ее красоте. Но ей не удалось сохранить камень.

– Его украли?

– Нет. Она рассталась с ним по собственной воле. Не надо забывать: положение Каталины было весьма и весьма опасным и щекотливым. Еврейская община прокляла ее. Она стала почти изгоем, и даже возлюбленный, которого ее преступление ужаснуло, отвернулся от девушки. У нее больше не было выбора: либо униженное существование отверженной и зачумленной, либо изгнание, но она не могла уехать далеко от того, кого страстно любила. И тогда она обратилась за помощью к старинному другу отца, епископу Тиберийскому, человеку алчному и тщеславному. Ему удалось убедить Сусану отдать ему камень, чтобы он мог преподнести его королеве Изабелле, обожавшей рубины. За это Каталина получит королевское покровительство. Для отверженной жить под защитой королевы означало приблизиться к Мигелю: рано или поздно он не устоит перед ее чарами и... Она отдала камень.

– А епископ, разумеется, постарался оставить его себе?

– Вовсе нет. Он передал его королеве и даже просил за отцеубийцу, изобразив ее как женщину, глубоко почитающую Церковь, а мотивом преступления выдвинул отвращение к лицемерному поведению отца. Изабелла отправила Каталину в монастырь, но та вовсе этого не желала. Ей было нужно только одно – заполучить Мигеля. Она так буйствовала, что из монастыря ее выгнали. Жить ей было не на что, и осталось только одно – продавать свое тело. Сусану это не ужасало. Она снова поселилась в этом доме – он успел прийти в запустение, потому что никто не хотел жить в нем. Пока не увяла ее дивная красота, она вела постыдную жизнь. Со старостью пришла нищета, потом – смерть... Говорят, она раскаялась и испустила последний вздох на ступеньках часовни, но, как вы могли убедиться, смерть не принесла ей успокоения. Душа страждет, и призрак Каталины, преследуемой проклятием еврейского народа, обитает в этом доме...

– Известно ли что-нибудь об этом проклятии? Есть ли средство спасения страждущей души?

– Возможно. Если Сусана сможет разыскать священный камень и вернуть его детям Израиля, мир снизойдет в ее душу. Вот почему она каждый год покидает свой дом, чтобы отправиться на поиски рубина, а вернее, человека, который согласится отыскать для нее камень.

– И всегда идет в Каса де Пилатос? Рубин на портрете – именно тот, который она ищет?

– Да. Королева подарила его своей дочери Хуане, когда та уезжала в Нидерланды, чтобы выйти замуж за сына императора Максимилиана, того самого Филиппа Красивого, из-за которого впоследствии потеряла рассудок... Что стало с камнем дальше, сеньор, не могу вам сказать... Я поведал все, что знаю.

– Это очень много, и я весьма благодарен вам, – ответил Морозини, вынимая из кармана конверт с обещанным вознаграждением. – Но прежде, чем мы расстанемся, мне бы хотелось зайти в дом.

Диего Рамирес спрятал конверт под блузу, бросив перед этим быстрый взгляд на содержимое, потом скривился:

– В этом доме не на что смотреть. Ничего, кроме мусора.

– А Каталина? Разве вы не сказали, что она обитает там?

– По ночам! Только по ночам! – внезапно разволновавшись, выкрикнул нищий. – Всем известно, что призраки днем не показываются!

– В таком случае и бояться нечего. Пойдемте?

– Предпочитаю подождать вас здесь... только не слишком долго! Дверь не запирается на ключ, ее легко открыть... Отсюда видно: она за пятым столбиком галереи...

Альдо без труда проник в унылое пространство, довольно точно описанное его спутником. Два заброшенных зала под кедровыми потолками, изящная резьба сохранила еще кое-где остатки красок... В глубине второго зала лестница, выложенная битыми керамическими плитками, вела на второй этаж, но ее очертания лишь угадывались в темноте...

В покинутом доме было холодно. Пахло пылью, мышами и чем-то еще – неразличимым, но навевавшим печаль. Все здесь было так странно, что, несмотря на свою отвагу, Морозини почувствовал, как у него на лбу проступают капли пота. Даже сердце его замерло, когда он стал медленно приближаться к старым ступеням. Венецианец мучительно ощущал чье-то присутствие, оно страшило его, но даже на секунду князь не подумал отступить.

– Что со мной? – пробормотал он. – Уж не схожу ли я в самом деле с ума, раз так остро ощущаю присутствие невидимого?

И вдруг – он ее увидел! Нет, скорее, смутно различил, потому что это было только лицо с неясными чертами, лицо, тонувшее в тенях, скопившихся у лестницы. Но это была та самая женщина, за которой он следовал накануне. Лицо было похоже на цветок, плавающий в тумане, погруженный в сумерки, цветок без стебля, способный вобрать в себя и выразить все человеческие страдания. Наверное, такие лица бывают у мучеников.

Потрясенный Альдо заговорил, и в голосе его невольно прозвучала нежность:

– Каталина! Я тоже ищу рубин, ищу, чтобы вернуть народу Израиля. Когда найду камень – приду и скажу вам об этом... И я буду молиться за вас!

Ему почудилось, что он услышал вздох, и лицо исчезло. Больше ничего не было видно. Тогда, как обещал, Альдо прочитал вслух «Отче наш», перекрестился и вышел в сад. Ощущение тревоги, не отпускавшее его в этом странном доме, рассеялось, напротив, он почувствовал себя сильным и решительным, как никогда прежде. Миссия, возложенная на него Симоном, казалась князю теперь еще более благородной, ведь ему предстояло, кроме всего прочего, спасти погибшую душу.

Нищий, боязливо ожидавший его возвращения, двинулся навстречу:

– Ну, сеньор? Вы довольны?

– Да, и очень благодарен вам за то, что привели меня сюда. Думаю, теперь этот дом станет поспокойнее. Если, конечно, она правильно меня поняла.

– Вы... вы ее видели? Сусану?!

– Может быть... Я обещал ей найти рубин и вернуть камень ее соплеменникам. Если мне это удастся, я приеду и скажу ей об этом.

Рамирес вытаращил глаза, забыв даже допить мансанилью, а ведь кувшинчик он все еще держал в руках.

– Вы что же, и в самом деле надеетесь? После стольких веков? Нет, вы еще безумнее меня, сеньор!

– Ничего подобного, просто мое ремесло – отыскивать потерянные драгоценности. А теперь можно уходить. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

– Я побуду здесь еще немножечко... В обществе этого прекрасного вина... Храни вас Господь, сеньор!

Забыв свою сумку, Морозини отправился в отель пешком. Город просыпался после сиесты, брести по узким улочкам, обрамленным белыми стенами, над которыми возвышалась розовая башня Жиральды, было очень приятно. К тому же во время прогулки Альдо всегда лучше думалось... почти так же, как в ванне.

Ванну Альдо примет сразу же по приходе, прежде чем переодеться к ужину. Королева устраивала сегодня прием в Алькасар Реаль, и его никак нельзя было пропустить. Во-первых, чтобы не восстановить против себя такую прелестную даму, как Виктория-Евгения, а во-вторых, потому, что венецианец надеялся встретиться во дворце с человеком, которого накануне он видел лишь мельком, но который, как ему теперь казалось, мог бы принести немалую пользу...

Морозини пришла в голову идея, а когда такое случалось, ему не терпелось ее осуществить. Просто грех заставлять ее томиться ожиданием. Разве само слово «идея» – не женского рода?

Явившись в Алькасар, Альдо буквально столкнулся с тем, кого искал: тот прогуливался взад-вперед по патио лас Донселлас под руку с лысым господином, которому, видимо, было довольно трудно передвигаться. Он был одет в потрепанный фрак и казался бы каким-нибудь чиновником в отставке, если бы не повесил на шею орден Золотого Руна, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к высшему сословию Испании. Иначе, конечно же, и быть не могло, раз спесивый маркиз Фуенте Салида оказывал ему подобное внимание. Морозини не нашел удобным приблизиться. Так или иначе, сначала следует найти кого-нибудь, кто представил бы его официально. Благородный старец для этого не годился: они с князем были незнакомы. И Альдо направился в Посольский салон с надеждой встретить там донью Исабель.

• Предыдущая
• 6/74
• Следующая