Путешественник - Бенцони Жюльетта - Страница 32
- Предыдущая
- 32/76
- Следующая
Гийом был ошеломлен, но быстро справился со своими чувствами и улыбнулся.
— Да. И даже имел честь его знать… давно, когда еще был ребенком. Он, должно быть, уже не молод!
— Он из тех, кто не стареет! — произнесла Роза тоном, не допускающим возражений. — И, чтобы покончить с господином де Нервилем, поймите же раз и навсегда, что я с ним любезничаю исключительно ради Агнес. Постарайтесь избавить его от иллюзий: я никогда не выйду за него замуж, будь он последний мужчина на всей земле. К тому же, — добавила она с забавной отвагой, — сердце мое больше никому не достанется, и мой выбор сделан!
— Вот новость! Кто же это?
— Я не намерена его называть. И не заставляйте сгорать от любопытства мою бедную тетушку де Шантелу, которая засыпает со скуки вон там, рядом с господином архиепископом, ведь ей об этом известно не более чем вам.
Остаток ужина Тремэн проговорил в основном с мадемуазель де Монтандр. Она его все больше занимала, к тому же он не одобрил игривую снисходительность, с которой хозяйка дома рассказывала о «дурном субъекте» де Нервиле. В его глазах принадлежность к знаменитому роду являлась глупой и досадной привилегией. Особенно когда речь шла о том, чтобы молодое, полное жизненной энергии существо выдать замуж чуть ли не за старика, отягощенного преступлениями. Вообразить едва распустившуюся Розу в объятиях этой старой модной куклы он был не в силах… и госпожа дю Меснильдо заметно упала в его глазах. И в самом деле, мать, способная невозмутимо рассуждать о браке своей тринадцатилетней дочери с человеком как минимум вдвое старше ее, не могла рассчитывать на его дружбу и даже на уважение.
Одно утешало Гийома: он заметил, как все больше нервничал Нервиль, наблюдая за их продолжительной беседой с Розой. Он теперь почти не отрывал от них свой черепаховый лорнет. Если хорошенько прислушаться, подумал Гийом, можно было бы услышать, как он скрипит зубами.
И вот, когда гости вновь перешли в салон, где лакеи уже почти расставили столики для игр, Нервиль с развязным поклоном покинул даму — кстати, довольно красивую, — в обществе которой ему посчастливилось сидеть во время ужина, и направился к знакомому зеленому платью. Казалось, оно того гляди взлетит в воздух — до такой степени сверкавшие под ним ножки обожали танцевать.
— Наконец-то, моя крошка, я вновь с вами! До чего злую шутку сыграла со мной эта ведьма Жанна, отказав мне в чести подать вам руку и быть вашим соседом за столом! А ведь она знает, как мне этого хотелось!..
Мадемуазель де Монтандр лукаво улыбнулась:
— А не слишком ли дешево вы оценили деликатность хозяйки дома? Я так ей благодарна за то, что она посадила меня возле друга моего кузена Бугенвиля. Нам есть о чем рассказать друг другу.
Лорнет вызывающе прошелся по длинной фигуре Гийома, которому пришлось собрать все свое хладнокровие, чтобы на виду у всех не ударить по нему кулаком. Нервиль засмеялся:
— Такого же безвестного рода, я думаю? Да еще, по всей вероятности, большого друга дикарей? Вы, как мне сказали, прибыли из Индии? Это видно!
— В чем же, Бог мой? Уж не забыл ли я случайно снять тюрбан?..
— По вашим манерам! Надо приехать от антиподов, чтобы не знать, что на прием к даме не являются в сапогах.
— Очень сожалею, но учтите следующее: я приехал из страны, где европейцы всегда ходят в сапогах… из-за змей. Столь мудрая предосторожность может и здесь оказаться полезной!..
Граф не успел возразить. Роза завладела рукой Гийома и сухо заявила:
— Я надеюсь, вы слышали, что мне приятно общество господина Тремэна, и вы, кажется, достаточно со мной знакомы, граф, чтобы знать, что я не терплю, когда с моими друзьями обходятся невежливо. Извольте в наше отсутствие сколько угодно придираться к незначительной детали туалета, а теперь я тотчас поведу представить «моего друга» моей тетушке де Шантелу.
Охваченный вихрем облаков зеленой тафты, Гийом вмиг очутился в десяти шагах от своего врага и уже направлялся к дивану госпожи д'Аркур, где пожилая маркиза беседовала с одной из своих очевидных современниц, как вдруг Роза свернула в сторону.
— Тетя может подождать! — решила она. — Есть дело поважнее! Давайте выручим бедняжку Агнес из рук святоши!
На сей раз Гийом попытался сопротивляться.
— Простите, но мне этого не очень хочется! Отец мне слишком неприятен, чтобы я захотел познакомиться с его дочерью….
Он постарался высвободить руку, но Роза решительно была из тех, кто так просто свою добычу не выпустит. Она подняла на него строгий взгляд.
— Неужели вам недостает великодушия? Меня бы это весьма разочаровало…
— Не понимаю, при чем тут великодушие?
— Между тем это совершенно очевидно. Бедная девушка — моя подруга, которую я очень люблю, — обречена постоянно находиться в обществе стариков, священников или монахинь. Всем известно, что у нее нет приданого, потому что она всегда ходит в старом тряпье…
— Так подарите ей что-нибудь поновее, если вы с ней дружите!
— Милый мой, стоило ли вас дожидаться, чтобы до этого додуматься? Только вот Агнес горда. Но это не означает что ей было бы приятно время от времени побыть в обществе людей ее возраста. Присоединяйтесь же, господин Герой!
Последние слова были адресованы Феликсу де Варанвилю, направлявшемуся к ним с милосердным намерением отплатить Гийому за услугу, которую тот ему оказал, избавив его от назойливой Розы. Энергичным движением она свободной рукой взяла изумленного молодого человека под локоть.
— Ну вот! — заявила она удовлетворенно. — Сейчас мы вместе немного постараемся для очаровательной барышни, вполне заслужившей такую награду.
Трудно было устоять перед ее воодушевлением. Но Гийом решил попробовать в последний раз:
— Я сомневаюсь в вашей правоте. Кажется, мы рискуем прервать весьма серьезный разговор…
— Вот и хорошо! Для несчастной он должен быть пыткой и…
Внезапно она остановилась, высвободила руки и подняла на своих кавалеров взгляд, вдруг ставший озабоченным.
— Пожалуй, действительно лучше отложить, — прошептала она… — Вы видели? У нее глаза полны слез…
И в самом деле, даже Гийом, которому дочь де Нервиля была не слишком симпатична, испытал чувство, похожее на жалость: когда они были уже недалеко, Агнес подняла свои большие светлые глаза цвета серых облаков и на некоторое время задержала на нем свой взгляд, словно ожидая помощи.
Роза стояла между молодыми людьми и девушкой, положив ей на плечи свои горячие руки.
— Оставим их! — сказал Тремэн, слегка пожав плечами. — Это нас не касается!..
— Ты считаешь? По-моему, накопилось много вещей, которые ты мне должен объяснить…
— Я только этого и хочу. Может, поедем? С меня хватит…
— Неужели? Если хочешь, чтобы путь сюда был тебе навеки заказан, достаточно теперь же уехать. Разве ты не видишь, что все собираются играть?
— Вижу, разумеется! Здесь что же, игорный дом?
— Если бы я не звал, что ты прибыл из Индии, то решил бы, что ты свалился сюда из Патагонии. Дворец аристократа — все-таки не притон. Просто здесь следуют традициям королевского двора! Тебе ведь известно, что их в городе стараются соблюдать как можно строже..
Незаметным жестом Тремэн указал на соседний столик, где четыре человека собирались играть в вист. Двое из них достали из карманов кошельки.
— В чем же отличие, коль скоро играют на деньги? Впрочем, все равно я недолюбливаю игру. Слишком хорошо знаю, к чему это может привести…
— Совершенно согласен. Однако если ты хочешь улучшить приятное впечатление, которое произвел сегодня вечером, очень рекомендую галантно проиграть несколько луидоров, но не показывай вида, что это имеет для тебя значение. Обещаю, что вслед за этим я отвезу тебя в гостиницу, и мы обо всем поговорим!
— Как пожелаешь!
Гийом машинально отвернулся и взглянул на двух девушек. Мадемуазель де Монтандр усадила свою подругу в глубокое кресло, а сама устроилась на стульчике у камина, по-прежнему не выпуская ее рук из своих. Наконец он мог подробно разглядеть дочь Рауля де Нервиля, предполагая найти в ней сходство с отцом. Но она почти не была на него похожа. Не обладая особой красотой, она была весьма интересна: чудесный лоб, казавшийся для женщины слишком высоким; густые черные волосы, собранные без всякого кокетства; рот с более полными, чем у отца, приятными губами, правда, несколько неловкий, но все же довольно милый. Замечательны были серые глаза, но они, не зная покоя, как у встревоженного зверя, беспрестанно двигались под закругленной бахромой ресниц. Она была довольно высока, тонка, почти худа, с девичьей грудью, скрытой под декольте монашеского платья, освеженного кружевом, которое уступало в белизне ее бледной нежной коже. Во всем ее облике было что-то изголодавшееся… Но несмотря на удрученную позу, в девушке совершенно не чувствовалось вялости. Скорее напротив, в ней угадывалась глубоко затаившаяся энергия. Рядом с цветущей в своем блистательном наряде пухлой подругой Агнес де Нервиль выглядела так, словно принадлежала к другому миру.
- Предыдущая
- 32/76
- Следующая
