Мера любви - Бенцони Жюльетта - Страница 3
- Предыдущая
- 3/70
- Следующая
— Он жив! — прошептал Ландри, испустив дух. Все было кончено. Озорной парижский мальчишка, потом рыцарь Великой Бургундской конницы, настоятель монастыря в Шатовилене отдал Богу свою открытую и честную Душу.
— Ландри! — повторяла она сквозь слезы. — Ландри! Почему, Боже мой, почему?
Эрменгарда силой подняла Катрин с колен, ласково прижала к своей груди.
— Пришел его час, и он о нем никогда бы не пожалел!
— Он умер из-за меня!
— Нет, он умер по воле Божьей, а может быть, и сам этого захотел. Такой душе, как у него, лишь мучение приносит избавление. Вы помнили Ландри ребенком, юношей, но не знали мужчину с его неутолимой жаждой совершенства. Я его знала. Он принимал от Бога самые страшные несчастья с благоговением, с готовностью бы отдал жизнь за своих братьев. Он почил вечным сном, но вы так же хорошо, как и я, знаете, что он умер счастливым, да, счастливым, так как его последние слова ободрили ту, кого он любил. Ваш супруг жив, и Ландри был рад вам это сообщить. Теперь же нам надо вернуть его святым братьям. Боже мой, что с вами?
Катрин вырвалась из рук графини, в глазах ее застыл ужас.
— Арно жив? Но как, где? Он по-прежнему в дружбе с этим дьяволом Робертом? О Эрменгарда, скажите же, что он был не с ним, что он не участвовал в этой пытке. Мысль о том, что он был одним из палачей моего бедного Ландри, невыносима!
— Не думайте так, госпожа Катрин! — прервал ее Беранже. — Вы лучше всех знаете сеньора Арно. Он грубый, жестокий, несдержанный — все что хотите, но он боится Бога и был всегда благородным, честным рыцарем. Думайте о том, что он жив, и не ищите повода его ненавидеть.
Катрин сквозь слезы улыбнулась пажу, так рьяно защищавшего своего господина, и промолчала в ответ. Ни за что на свете она не хотела бы поколебать эту юношескую веру и поделиться с ним своими сомнениями. Она больше не была уверена в том, что достаточно хорошо знала своего мужа.
Под гордым обликом Арно де Монсальви скрывался Кровавый злодей Гром. Еще два месяца назад она ни за что не поверила бы в это и скорее приняла бы мученическую смерть, чем допустила подобную мысль. Но нужно было считаться с реальностью. К тому же она знала, как слепо ревновал ее Арно к прошлому. То, что Ландри говорил о ней с оттенком нежности в голосе, могло превратить мужа во врага.
Ранним пасмурным утром Катрин лесом вернулась в Шатовилен. Радостное пение жаворонка сменилось печальным перезвоном колоколов. Катрин испытывала радость и тревогу. Позже она подумает об этом, а сейчас надо довольствоваться подарком судьбы, бесценным и вместе с тем устрашающим: Арно жив!
На этот раз друзьям пришлось пробираться к замку другим путем. Пожар погас. От нижнего города осталось лишь нагромождение обуглившихся развалин. Солдаты Эрмергарды уже принялись расчищать пепелище. Старой графине был невыносим вид разрухи, и перед тем как снова отправиться в монастырь, она дала соответствующие указания. Нужно было разобрать развалины, созвать убежавших в леса жителей и убедить их вернуться. Людей можно было разместить в служебных помещениях замка, если же места окажется недостаточно, то по приказу графини, как только солдаты расчистят площадку, будут натянуты походные палатки ее покойного супруга. Намечалось быстро восстановить несколько домов с помощью жителей верхнего города пострадавших при пожаре гораздо меньше. Для мадам Шатовилен почетный титул хозяйки замка не был пустым звуком.
По приезде в замок выяснилось, что сеньор де Baндeсс вернулся ни с чем. Находясь в скверном расположении духа, он повздорил с дворецким Шатовилена, который отвечал в отсутствие графини за безопасность замка. Необузданная ярость де Ванденеса столкнулась с ледяной вежливостью дворецкого. Отчетливо был слышен его голос: «В этом замке только госпожа Эрменгарда имеет право вершить суд и не посмеете прикоснуться к этому человеку до тех пор, пока ее не будет здесь».
Предметом спора послужил мужчина, обмотанный так количеством цепей, что его трудно было разглядеть. Кожаный колет пленного был в крови.
— Я иду! — воскликнула Эрменгарда, спешившись. В чем дело? Почему вы кричите на моего дворецкого барон?
— Мы привели бандита, — ответил Ванденес, — а он дает нам его допросить.
— Допросить? Мне казалось, что прежде всего должна восторжествовать справедливость. Может, вы хотите его прикончить?
— Я понимаю смысл слов, которые говорю, графиня. Я хотел бы допросить этого человека, а для этого мне нужна ваша комната пыток. У вас ведь она есть?
Хохот Эрменгарды был слышен даже в глубине двора. Это еще больше разозлило барона.
— Конечно, есть, и к тому же прекрасно оснащена. Настоящий музей ужасов! Она была гордостью предков моего покойного супруга. Всем этим так давно не пользовались, что я не советую пускать в дело проклятые приспособления, наполовину изъеденные ржавчиной. Вы должны были дать барону возможность попробовать их, Гано, добавила она, повернувшись к дворецкому, — я бьюсь об заклад, что это было бы забавно. Он явно себе что-нибудь сломал бы.
Отбросив в сторону всякую любезность, Ванденес гневно повел плечами — смех Эрменгарды был выше его понимания.
— Я полагал, что осада замка вас сделала менее мягкотелой, госпожа Эрменгарда! К тому же мне не требуется сложных инструментов. Несколько раскаленных углей да пара щипцов — вот и все!
У Катрин закружилась голова. Страшная смерть Ландри сделала ее еще более чувствительной, особенно, если речь шла о бессмысленных страданиях, причиняемых другим. При одном упоминании о пытке ей хотелось кричать.
— Когда же наконец люди перестанут истязать друг друга? — воскликнула она. — Вы задали хоть один вопрос этому человеку? И где вы его нашли?
Сеньор де Ванденес неохотно рассказал о своих приключениях:
— Отряд двинулся за Дворянчиком. Оставленные бандитами следы были глубокими и свежими, но вдруг оборвались, и тогда мы поняли, что попали в засаду. Преследователей уже давно поджидали. Роберт де Сарбрюк не из тех людей, кто позволяет безнаказанно следовать за собой по пятам. Нас было меньше, и он думал легко с нами расправиться, но не на тех нарвался. Мы потеряли одного воина, и мне удалось при отступлении прихватить вот этого.
— Иными словами, вы друг от друга ускользнули, — холодно заметила Катрин. — Однако вы мне обещали голову Дворянчика, сеньор…
Она подошла к пленному. Тот, связанный по рукам и ногам, лежал на лестнице лицом вниз.
Вдруг графиня де Монсальви упала на колени около раненого, подняла его голову. Она узнала одного из людей Арно по прозвищу Хромой, который помогал Готье ухаживать за ее супругом.
— Катрин, что вы делаете? — прошептала Эрменгарда. Молодая женщина ничего не ответила и гневно посмотрела на барона.
— Я знаю этого человека и сама допрошу его. Освободите его! — властно приказала она. Барон, сдвинув брови, возразил:
— Не думаете ли вы, что это…
— Это необходимо. Вы не видите, что он умирает? Вы надеетесь узнать что-то от трупа?
Не обращая внимания на Ванденеса, Готье уже разрубал цепи. Освобожденный пленник лежал на лестнице не шевелясь.
— Не хотите ли вы уложить его в постель? — прошипел Ванденес.
— Само собой разумеется. Эрменгарда, я вас прошу, прикажите двум солдатам перенести его в замок. Готье его осмотрит. Надеюсь, что я успею еще хоть что-то узнать.
Графиня де Шатовилен хорошо знала свою подругу, чтобы вступать с ней в спор, когда в ее глазах пылал воинственный огонь. Катрин была готова сразиться с целым замком, но спасти раненого разбойника. Вскоре два солдата и Готье унесли Хромого в одну из комнат крепости, о которую он и ему подобные сломали не один зуб.
Через час в часовне замка закончилась месса за упокой души брата Ландри. Катрин увидела Готье, поджидавшего ее на выходе. На ее вопросительный взгляд он ответил улыбкой.
— Спрашивают вас, госпожа Катрин.
— Меня?
— Ну да. Ваш подопечный плох, но не настолько, чтобы ничего не слышать. Он прекрасно знает, что обязан вам жизнью.
- Предыдущая
- 3/70
- Следующая
