Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта - Страница 25
- Предыдущая
- 25/77
- Следующая
– Месье Лоран, вы мне не незнакомы, – сказала она. – Вы известный художник и родом из здешних мест. Иначе я вас не приняла бы. А теперь скажите мне, кто дал вам мой адрес?
– Портье отеля «Терминюс», где я сегодня утром остановился, высадившись из Средиземноморского экспресса. Он сказал мне, что вчера утром вы заходили в гостиницу травиться об одной «азиатской даме»... точно так же, как я это сделал сейчас... и мне хотелось бы узнать причину этого неожиданного интереса.
Агата Лекур не смогла удержаться от смеха:
– Всего навсего! Ну что ж, вы прямолинейны, и должна сказать, что мне это нравится. Я отвечу на ваш вопрос. Я много путешествовала, главным образом в Индии и в Китае, и очень интересовалась всем, что казалось мне хотя бы немного экзотичным, и особенно тем, что мне казалось странным. Что поделаешь, я любопытна.
– К этому можно относиться по-разному, можно считать это недостатком или достоинством. Это – привилегия женщин. А что эта... дама показалась вам странной?
– Судите сами. В поезде я познакомилась с восхитительной маньчжурской дамой, очень красивой, очень элегантной и при обстоятельствах, о которых я расскажу вам, если однажды мы станем друзьями...
– Не трудитесь, мадам генеральша! Я знаю эти обстоятельства.
– Подумать только! Вы что: ясновидец, маг, факир или...
– Совсем нет. Ни то и ни другое... но Пьер Бо, проводник спального вагона, мой давний и добрый друг. Мы вместе сражались во время знаменитой осады Посольских кварталов в Пекине, и он позвонил мне, так как тоже беспокоился о ней.
– Понимаю. Итак, я продолжаю: я встречаю эту молодую женщину и обнаруживаю, что у нее несколько имен: для этого дорогого Пьера, которого я тоже хорошо знаю, она – мадам Бланшар, но молодая дама, которую преследовал ее русский любовник, сказала, что она представилась ей принцессой. Наконец в гостинице «Терминюс» помнили только о некой мадам Ву Фанг, растворившейся, впрочем, в утреннем тумане. Добавлю, что, судя по вчерашним газетам, наш проводник был прав...
– И юная особа также, – сухо отрезал Антуан. – До замужества мадам Бланшар звали принцесса Ду Ван, и она приходилась родственницей императрице.
– В этом я ни секунду не сомневалась. С первого взгляда мне стало ясно, что она маньчжурка и знатного происхождения. Те, кто долго жил в Китае, как я, не могут обмануться в некоторых деталях... Ко всему этому мы можем добавить еще одно определение: она – убийца.
Она бросила эти слова так неожиданно и резко, что Антуан, охваченный неприятным чувством, нахмурил брови. Однако ему удалось сохранить абсолютное спокойствие.
– И, зная это, вы ее, тем не менее, разыскивали? Чтобы выдать полиции?
Лорнет выпал из пальцев генеральши и повис на бархатной ленте. Она слегка покраснела:
– За кого вы меня принимаете, месье Лоран? Мне незачем заниматься грязной работой полиции. Она сама справится с ней. Я преследую только женщину, чья душа меня очень интересует. Согласитесь, что подобная встреча могла меня заинтересовать! Если бы я ее нашла, то привезла бы сюда и попыталась проникнуть в потемки этой души и...
Антуан ненавидел всякие «если» и эту категорию людей, которые от нечего делать пускаются в психологические изыскания и изучают человеческие души, как наблюдали бы поведение чешуекрылых. Он резко прервал рассуждения генеральши, обещавшие вылиться в пространную речь.
– Простите меня за то, что я вас перебиваю, но мне важно лишь выяснить одно: вы ее нашли?
– Нет... Для очистки совести я вошла в здание вокзала посмотреть, нет ли ее там. Увы, я никого не увидела. Однако... Я надеюсь, вы меня извините, « свою очередь, мне кажется, что эта дама вам очень дорога?
– Не до такой степени, мадам. Я оказал вам все, как есть, и если я очень хочу разыскать Орхидею...
– Так ее зовут? Восхитительно...
– ...то только в память об одном человеке, который очень ее любил, и я уверен, что даже на том свете он рассчитывает на мою защиту. Что же касается «потемок души», то я в это не верю.
– Однако, убийство...
– Вы слишком умны, мадам, чтобы верить всему, о чем пишут газеты. Держу пари и ставлю в заклад вечное спасение моей души, что она не виновна. Впрочем, могу вам сказать, так как не вижу в этом секрета, что полицейский, ведущий расследование, тоже в это не верит.
– Что вы говорите?
– Говорю, что прав, утверждая, что мадам Бланшар слишком любила своего мужа, чтобы убить его... – Антуан встал и поклонился хозяйке дома: – Еще раз прошу прощения за то, что побеспокоил вас в такой ранний час, и благодарю вас, мадам, что вы изволили меня принять.
Лорнет снова задвигался, и дама постучала им по руке художника.
– Вы вдруг так заторопились! Не могли бы мы поговорить еще некоторое время?
– Пожалуйста, но о чем?
– О том, что вы мне только что рассказали. Полиция не верит больше в виновность этой женщины?
– Пока нет официального заключения, дабы не мешать следствию. Однако, по некоторым данным, сложилось такое мнение, и оно еще нуждается в подтверждении. Руки этой бедной женщины чисты.
Не спрашивайте меня больше ни о чем и позвольте уйти! Кроме того, вы не можете мне ничем помочь, поскольку не знаете, как и я, где она находится...
Агата Лекур молча протянула руку Антуану. Тем не менее, когда он подходил к двери, она остановила его:
– Задержитесь еще на секунду, прошу вас!.. В случае, правда, совершенно неправдоподобном... если... я что-нибудь узнаю, где я смогу найти вас? В гостинице «Терминюс»?
– Нет. Я тотчас уеду оттуда и займусь моими обычными делами.
– И где вы ими занимаетесь?
– В гостиницах «Лувр» и «Мир».
– Я должна была об этом догадаться. Вы в самом деле человек с хорошим вкусом... Надеюсь, у нас еще будет случай встретиться в Ближайшее время.
После ухода художника мадам Лекур долго сидела неподвижно в кресле, погруженная в свои мысли. То, что она только что услышала, не только повергло ее в недоумение, но и как бы успокоило. С тех пор как накануне ее горничная принесла к завтраку утренние газеты, она жила, как в кошмаре. Она испытывала боль, гнев и нестерпимую жажду мести. Антуан Лоран все расставил по своим местам. В глубине души она раскаивалась и молча благодарила Бога за то, что он удержал ее от преступления.
Глубоко вздохнув, она наконец встала, вышла из салона, пересекла холл, чтобы подняться по лестнице. В это время она увидела мисс Прайс, стоявшую на одной из нижних ступенек...
– Что такое? – спросила она.
Компаньонка вконец теряла то небольшое самообладание, которым обладала, когда хозяйка начинала говорить таким тоном:
– Я... простите меня... но я беспокоилась. Надеюсь, нет плохих новостей?
Она так громко выпалила свой вопрос, как это бывает с людьми боязливыми, впадающими в наглость, чтобы скрыть истину.
– Что с вами? – спросила генеральша, ничуть не удивившись. – Почему должны быть плохие новости?
Виолетта Прайс покраснела, как мак, открыла рот, снова закрыла его и, нервно теребя носовой платок, пробормотала:
– Да так... не знаю. Этот визит... такой ранний...
– Вы что, никогда не видели, чтобы к нам заходили по утрам?
– Да, но... кроме того... эта женщина... что наверху... пугает меня!
– Не вижу причины. Она ничего вам не сделала.
– Нет, но я ощущаю скверные волны. Она... она не приносит счастья, и...
– А вы доставьте мне удовольствие, успокойтесь! Идите к себе в комнату и позвоните Жанне, чтобы она принесла вам чашку крепкого чая. И постарайтесь уснуть! Вы хорошо знаете, что я люблю сама улаживать все мои дела... Ступайте!
Она сопровождала свои слова достаточно красноречивым жестом. Виолетта не настаивала, и генеральша, глядя вслед поднимавшейся неуверенным шагом девушке, направлявшейся в свою комнату, отправилась в свои апартаменты. Она уселась в свое любимое кресло у окна и позвонила дворецкому:
– Сходите за ней, Ромуальд! – сказала она, протягивая ему ключ, хранившийся в рабочем столике.
- Предыдущая
- 25/77
- Следующая
