Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта - Страница 6
- Предыдущая
- 6/77
- Следующая
Она услышала приглушенный шепот Ландри:
– Это ты, Катрин? Скорее! Нам нельзя терять ни минуты!
– Бегу.
Темнота была настолько густой, что она не видела, а скорее угадывала два силуэта – один высокий, второй чуть пониже. Улица изгибалась и виляла, будто пыталась затеряться в лабиринте города. Призрачные пустые дома по обеим сторонам улицы казались дьявольскими духами, готовыми накинуться на нее из темноты. Нигде в этом лабиринте зловещих, пустынных улочек не было ни огонька. Все полусгнившие двери были закрыты, а окна с оторванными ставнями пусты. Сердце Катрин готово был разорваться от напряжения. Но издали все еще доносился шум толпы, и страх гнал беглецов, как на крыльях.
В темноте Катрин споткнулась о камень и со стоном упала, глотая слезы. Она поднялась с помощью Ландри, и они опять продолжали свой безумный бег.
Переулки и улочки расходились в разные стороны, перемежаясь с темными лестницами, нырявшими, казалось, в глубины земли. Им чудилось, что они попали в лабиринт, из которого нет выхода. Еле поспевая за Ландри, запыхавшаяся и испуганная Катрин поднялась на три марша лестницы и повернула в улицу, которая неожиданно окончилась чем-то вроде площади, окруженной со всех сторон ветхими бесформенными домами, готовыми вот-вот рассыпаться в прах. Все было пропитано неприятным запахом. На фоне неба провалы между остроконечными крышами походили на челюсть с выпавшими зубами. Стены из неотесанного камня, грубо обмазанные глиной, выступали как нарывы под тяжестью балок, набухших от воды. Упало несколько капель дождя.
– Дождь может нам только помочь, – сказал Ландри, останавливаясь и давая знак другим последовать его примеру.
Переводя дыхание, они прижались к стене. Их легкие от долгого бега готовы были разорваться.
Глубокая тишина, царившая в этом месте, поразила их. Катрин, охваченная страхом, прошептала:
– Я ничего не слышу. Вы думаете, они все еще гонятся за нами?
– Конечно, но сейчас темно, и они не найдут нас здесь. На некоторое время мы в безопасности.
– Почему? И где мы?
Глаза Катрин привыкли к темноте. Она уже различала очертания старых и ветхих строений вокруг. На противоположной стороне площади в железной будке под порывами ветра едва брезжил огонь. Темные облака, несущиеся по чернильно-черному небу, походили на балдахин, простертый над этим островом тишины среди бурлящего города. Ландри сделал широкий жест.
– Это, – сказал он, – Великий Двор Чудес, место, где творятся чудеса. Их несколько, больших и малых, в Париже. Например, один между воротами Святого Антония и особняком Турнелей. Но этот самый главный. Это частное владение Короля Нищих.
– Но здесь нет никого, – с беспокойством сказала Катрин.
– Еще слишком рано. Нищие не возвращаются в свои лачуги, пока остальные горожане не улягутся в постели… а то и позднее.
Объясняя это, Ландри развязывал путы Мишеля. Юноша стоял едва переводя дух, прислонившись к стене. Бежать, даже спасая свою жизнь, со связанными за спиной руками не так уж и легко. Он очень устал. Когда нож Ландри освободил его руки, он глубоко вздохнул и потер онемевшие запястья.
– Почему вы сделали это? – спросил он усталый голосом. – Зачем вы спасаете меня? Зачем ради меня рискуете жизнью? Неужели вы не понимаете, что вас за это могут повесить?
– О мессир, мы спасли вас, так как нам кажется, что вы слишком молоды, чтобы обручиться с виселицей. Я – Ландри Пигасс. Это – Катрин Легуа. Мы живем на мосту Менял, где наши отцы держат ювелирные лавки.
Мишель протянул руку и нежно дотронулся до головы девочки.
– Золотоволосая девочка! Я заметил тебя, еще когда они связывали меня. Я никогда не видел таких волос, как у тебя, дитя, – пробормотал он.
Его голос взволновал Катрин даже больше, чем прикосновение руки, когда он гладил шелковистые пряди ее волос. Она пылко воскликнула:
– Мы хотим спасти вас! Мы тайно вывезем вас из Парижа. Как сказал Ландри, мы живем на мосту, и вы можете спрятаться в маленьком подвале под домом отца. Там есть окно, и, когда, ближе к полуночи, Ландри приведет лодку, вам. Останется только спуститься в нее по веревке и плыть вверх по реке до лагеря монсеньора д'Арманьяка!
Чтобы завоевать доверие молодого человека и вселить в него надежду, Катрин выпалила свою речь на одном дыхании. Ее напугал безжизненный голос Мишеля, хотя она смутно и понимала, что черное крыло ангела смерти едва не задело его, и ощущение этого еще живо в нем. Да и само освобождение, на первый взгляд, казалось невероятным. В темноте блеснули зубы молодого дворянина, и она поняла, что тот улыбается.
– Смелый план и изобретательный! Но подумайте, какой опасности вы подвергаете ваши семьи, если он провалится?
– Если долго раздумывать, то вообще ничего не сделаешь, – проворчал Ландри. – Мы сделали, что хотели, и доведем наш план до конца.
– Мудрые слова! – произнес голос, который шел, казалось, с небес. – Но неплохо бы сначала убедиться, что все хорошо только тогда, когда на вашей стороне обстоятельства и судьба. Не бойтесь! Я вас не выдам!
Однако в лице, которое появилось в обрамленном фестонами паутины окне, ничего обнадеживающего не было.
Мерцающий свет сальной свечи освещал испещренное морщинами мрачное лицо, главным украшением которого был огромный нос с бородавкой и маленькие поблескивающие глазки под нависшими бровями. Длинные черные космы, торчащие из-под грязного колпака, завершали портрет и делали его похожим на одну из химер Нотр-Дама. Но ужасное впечатление смягчалось широкой от уха до уха улыбкой, которая обнажала ряд ослепительно белых хищных зубов. Ландри с удивлением воскликнул:
– Это ты, Барнаби? Уже вернулся?
– Как видишь, сын мой. Я сегодня не в голосе… легкая хрипота. Поэтому и остался дома. Подожди минуту, я сейчас спущусь.
Свеча, которой он дружелюбно размахивал, после этих слов исчезла из виду, и раздался скрип, как будто отодвигали ржавые засовы.
– Ты знаешь его? – в изумлении спросила Катрин.
– Конечно, как и ты. Это Барнаби-Ракушечник. Это он носит старую накидку, всю расшитую ракушками, и просит милостыню у входа в церковь Сен-Оппортьюн. Он выдает себя за паломника из Сантьяго-де-Компостелы, и иногда ему удается продать мощи.
Катрин поняла, о ком он говорит. Она видела этого человека. Он всегда улыбался ей, когда она и Лоиз ходили к вечерне или всенощной, а также когда носили еду Агнессе – Отшельнице, с которой Ракушечник часто днем проводил время.
Тем временем Барнаби, выйдя из дома, запер дверь так тщательно, как сделал бы это добропорядочный гражданин. Он оказался таким высоким и тонким, что рядом с ними должен был немного сутулиться. Его длинные ноги и тонкие руки были прикрыты сильно поношенным плащом из плотной шерстяной ткани, на котором было нашито около двадцати ракушек. Кончив возиться с замком, он пожелал Ландри и Катрин доброго вечера и, поднеся свечу к лицу Мишеля, некоторое время задумчиво разглядывал его.
– В таком виде вы не уйдете далеко отсюда, молодой человек, – сухо заключил он, – черт, серебряные листья и цвета дофина! Один шаг за пределы Королевства Нищих, и они тут же схватят вас! Прекрасно – избежать виселицы, а затем принести извинения палачу Капелюшу. Судите сами, не зря ли вы тратите время? План этих малюток довольно хорош, если его осуществить, но ставлю десять к одному, что любой сержант задержит вас между этим местом и мостом Менял.
Длинными, гибкими, тонкими пальцами Барнаби пренебрежительно поднял полу модного пурпурного с серебром камзола.
– Я сниму его, – сказал Мишель и начал раздеваться. Но Барнаби пожал плечами.
– Вы лучше бы заодно сняли и голову. Они за пятнадцать шагов учуят дворянина. Должен признаться, я все думаю, не спятили ли немного эти двое, что ввязались в такое дело.
– Спятили или нет, – крикнула Катрин со слезами, – но мы спасем его!
– В любом случае, – сказал сердито Ландри, – эти разговоры не приведут нас никуда. Мы должны добраться до дома. Сейчас темно. Ты должен нам помочь выбраться отсюда, Барнаби!
- Предыдущая
- 6/77
- Следующая
