Кровь тайны - Энтони Марк - Страница 95

• Предыдущая
• 95/141
• Следующая

Тревис вновь улыбнулся и поцеловал его.

В первое мгновение Бельтан был ошеломлен, но тут же сжал Тревиса в объятиях. Это получилось так легко и естественно, поскольку они с Тревисом были почти одного роста. Они стояли, прижавшись друг к другу, словно старались забыть расстояния, которые их разделяли раньше. Бельтан ощутил покалывание — значительно более сильное, чем когда рядом оказывались эльфы. Он ожидал услышать совсем другой ответ, но, видят Боги, он готов принять и этот.

Он негромко вскрикнул, когда Тревис отступил на шаг назад, но тут же радостно улыбнулся, когда тот снял через голову рубашку и отбросил ее в сторону. Он стал стройнее, чем был в тот день, когда они купались вместе в холодной реке в Эридане и говорили о шрамах. Тело Тревиса закалили долгие скитания по двум мирам. Грудь поросла рыжими волосами. Бельтан скинул тунику, и они вновь обнялись.

Бельтан так много раз представлял себе этот момент, но его глупые фантазии не шли ни в какое сравнение с реальностью. Он не ощущал неловкости или чего-то особенного. Все было просто и истинно. Нет, у него не возникло ощущения, что Тревис — его судьба, что они созданы друг для друга. Казалось, он нашел на пыльной дороге ключ, который, вопреки всем доводам разума, подходит к его сердцу. А поворачивать ключ или нет, решать ему. Грейс права — судьба тут не при чем. Им предстояло сделать выбор. Вместе.

— Я люблю тебя Тревис Уайлдер. — Бельтан произнес эти слова, точно клятву, обнимая Тревиса. Потом он слегка отстранился и посмотрел в серые глаза. — И что бы ни произошло, где бы мы ни оказались, я всегда буду тебя любить.

Тревис рассмеялся и опустился на мшистую землю, увлекая за собой Бельтана.

Вани разбудил пробивающийся сквозь ресницы золотой свет.

Она лежала на мшистой земле совершенно обнаженная, но не испытывала холода. Его руки все еще обнимали ее, прижимая к своему теплому телу. Она слегка приоткрыла глаза и увидела плавающие в пруду лилии — именно здесь она его нашла. Должно быть, она заснула. Сколько же она проспала? Казалось, прошло много часов, но угол, под которым падал свет, не изменился.

Тебе следует вернуться на корабль. Необходимо найти остальных и рассказать им о саде, о том, что ты здесь видела.

Вани помнила, как аль-Мама в первый раз предсказала ее судьбу. Она прожила свое пятое лето — нет смысла использовать карты Т'хот для тех, кто младше, ведь судьба ребенка еще не определилась, — и они сидели рядом в уютной тесноте семейного фургона. Аль-Мама перемешала карты, а потом заставила Вани снять колоду — трудная задача, ведь руки у нее были еще совсем маленькими. Потом она внимательно следила за тем, как аль-Мама выкладывает карты одну за другой, негромко напевая себе под нос.

— Там сказано, за кого я выйду замуж? — спросила Вани, потому что одна из ее кузин только что отпраздновала свадьбу, и Вани захватили фантазии о будущем муже.

— Все так, как подозревала я и боялись твои отец и мать, — сказала аль-Мама, постукивая по двум картам: крепость и женщина с обнаженным мечом. — Ты будешь повенчана со сталью, станешь женой ножей. — Она показала на три карты, расположенные под первыми двумя: на одной были изображены любовники, на второй луна, а на третьей — ухмыляющийся череп. — Ни одному мужчине не суждено стать твоим любовником. Смерть будет твоим консортом в крепости Голгору.

Так Вани в первый раз услышала название Голгору, Безмолвной Цитадели, где ей предстояло провести девять лет, готовясь стать т’гол. Но в тот день ей было всего пять лет.

— Но я должна иметь мужа, аль-Мама, — нахмурившись, сказала Вани.

— Для тех, кто входит в Голгору, не играют свадеб, — ответила аль-Мама. — Их судьба… что такое? — Пальцы старухи прикоснулись к трем другим картам, которые лежали под первыми двумя. — Императрица, Город и Волшебник. Нет, не может быть. Или я ошибаюсь? — Она задумчиво смотрела на карты своими золотыми глазами.

В тот день аль-Мама не сказала Вани, что означают последние три карты. Однако она поговорила с отцом и матерью Вани, а Вани спряталась в темноте — она и ребенком умела двигаться беззвучно — и подслушала разговор взрослых.

— Вани наша единственная дочь, — гневно сказал отец. — Я не отдам ее стервятникам Безмолвной Цитадели.

— У тебя нет выбора, — резко возразила аль-Мама. — Такова ее судьба.

— А как насчет других карт, мама? — спросила мать Вани, опустив глаза.

Старая женщина провела рукой перед глазами.

— Это тайна, однако карты не лгут. Придет день, и она родит ему ребенка.

— Кому? — резко спросил отец.

Волшебнику, который поможет восстать из песков времени Мраку Моринду, — ответила аль-Мама.

Ни отец, ни мать Вани не нашлись, что на это сказать.

Ее отец отчаянно сопротивлялся и оттягивал отъезд Вани, но в конце концов — уставший, седой и сломленный — он покорился воле старейшин морнишей и отослал дочь в Голгору осенью, последовавшей за ее двенадцатым летом. Вани не хотела покидать мать и брата. И знала, что больше никогда не увидит отца. Но и у нее не было выбора, и вот она села на пони и, не оглядываясь, отправилась в горы Савана. Всю дорогу Вани проклинала свою судьбу.

Однако прошли годы, и девочка полюбила тренировки. Вани испытывала необычную радость в покорности судьбе, когда человек становится тем, кем ему предназначено стать, и достигает совершенства в своих занятиях. Многие входили в Безмолвную Цитадель; считанные люди покидали ее так быстро, как она. Большинству требовалось тринадцать или более лет, чтобы пройти все испытания. Вани завершила обучение за девять.

Вани вернулась к своему народу, но ее поджидали печальные вести: в ее отсутствие умер отец, за ним последовала мать. Но остались Сарет и аль-Мама. И ее судьба, которая с тех пор не изменилась. И в двадцать первый год ее рождения карты легли так же, как в тот день, когда ей исполнилось пять. Императрица. Город. Волшебник.

Однажды она родит ему ребенка.

Карты не лгут, Вани успела хорошо усвоить эту истину. В конце концов она выйдет замуж — за того, кто восстановит секреты, утерянные ее народом много лет назад. Прошло еще десять лет. И тогда…

Вани повернулась, прижимаясь спиной к его обнаженной груди, и он вздохнул во сне. Она осмелилась воспользоваться артефактом Врат, чтобы преодолеть Пустоту между мирами и последовать за ним на его Землю. Вани часто задавалась вопросом, каким он будет. Она знала лишь, что он могущественный волшебник. Будет ли он старым и жестоким, с лицом, изуродованным шрамами? Ей все равно придется отдаться ему, такова ее судьба. Потом она нашла Тревиса, и он оказался нежным и добрым, что лишь подкрепило уверенность Вани в истинности ее предназначения. Все складывалось так, как и должно…

…а потом они освободили светловолосого рыцаря Бельтана из тюрьмы «Дюратека».

Тебе бы следовало знать, Вани. Ты не раз читала карты для других. Судьба всегда права, однако она часто оказывается жестокой.

Она верила, что они полюбят друг друга, как только встретятся. Так и случилось; карты не солгали. В тот момент, когда она увидела Тревиса Уайлдера, Вани охватила слабость, неведомая ей все годы обучения в Голгору, но она не почувствовала тревоги; скорее, она ею наслаждалась, словно стремилась к этому ощущению всю жизнь. Вани хотела отдать себя Тревису. И в его глазах она читала точно такое же желание. Однако карты не рассказали ей, что он любит другого.

Что бы Бельтан о ней ни думал, Вани никогда не хотела украсть у него Тревиса и причинить боль.

Но разве ты не причиняешь ему боль сейчас? Разве годы, проведенные, в Безмолвной Цитадели, не научили тебя искусству причинять другим боль и страдания?

Да, но Бельтан также овладел этим ремеслом в совершенстве. Будь он слабым, глупым или эгоистичным, она бы презирала рыцаря и не испытывала стыда, отнимая у него Тревиса. Но он был мужественным, веселым и верным — вот почему Вани столь жестко обращалась с ним во время путешествия. Бельтан заслужил любовь Тревиса Уайлдера; она же получила ее благодаря удачному расположению карт. Если бы год назад ей кто-нибудь сказал, что любовь важнее судьбы, она рассмеялась бы ему в лицо, но теперь…

• Предыдущая
• 95/141
• Следующая