Выбери любимый жанр

О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - Голынский-Михайловский Антоний "архиепископ" - Страница 85


Изменить размер шрифта:

85

Многие строки дневника старца Феодосия посвящены важной теме — проблеме «сердечной теплоты», которая может возникать у делателя умно-сердечной молитвы. Ошибки в распознании этих специфических ощущений могут привести к тяжелым последствиям, посему подвижники всегда уделяют этому вопросу пристальное внимание.

«На вечерней молитве художественной ощущался жар в груди, но я, не обращая внимания на то, утвердил все [внимание] на призываемом имени Господа — в месте сердечном, немного выше левого сосца, — и избежал какого-либо смущения. Во время умной молитвы должно занимать ум и сердце одним только, чтобы чисто, без помыслов, молиться с сокрушением, не испытуя постороннего, происходящего в это время в душе и в теле. При этом внимание ума… должно утверждать именно в имени Его святом, чтобы избежать каких-либо образов внешних, мечтаний и неблаговременных, хотя бы и благих, рассуждений о переживаемом во время молитвы.

Все время утрени затем провел в умной молитве — слава Богу! При прежнем жаре в груди молитва совершалась спокойно, без прежних смущений, и во умилении: внимание занято было одним призыванием сладчайшего и всесильного имени Господня с верою, что в нем, как в невидимом своем образе, присутствует Сам Господь Спаситель. От сего внима

{296}

тельного и неуклонного к какому-либо постороннему помыслу призывания в сердце имени Господня оно исполнялось теплотою, но иною теплотою, чем та, которую я ощущал в прежние разы…

Настроив себя душевно и телесно по художественным приемам, молился спокойно и даже на минуту забылся от покойного течения молитвы, и внимание уменьшилось, но потом, оттого ли, что уменьшил свое внимание и вообще напряжение душевных и телесных сил, начала по-прежнему разгораться теплота от сердца в груди, и до того усилилась, что сердце мое было, как в пламени. И по-прежнему стал тревожиться от сей сильной теплоты, которая стала из груди уже ударять в нижнюю часть живота, однако усиливался отвлекать внимание от нее и держать безысходно в сердце на словах молитвы, всячески смиряясь в душе и успокаивая свой смущенный дух упованием на Господа, что Он по-прежнему сохранит меня от искушения. Потом от разгоряченного состояния сердечного и дыхание, удерживаемое мною прежде, против моей силы стало вдруг усиленное и частое, похожее на всхлипывание. Я еще сильнее смутился, подумав, не начало ли это искушения, которого я опасался прежде при усиленной теплоте в теле, а именно в нижних частях живота. Но милосердный Господь сохранил от него меня грешного, — хотя с великим напряжением, но молитву с упованием на Бога я в это время искушения не оставлял. Пламень в сердце и во всем теле от этой теплоты постепенно прошел…

Так как после беседы с гостем не спалось, то я лежа стал творить умную молитву и через несколько минут она установилась со вниманием к словам и совмещением их с дыханием. Я попробовал потом присоединить к сему внимание и к биению сердечному. Одновременное употребление двух этих художественных приемов сначала затрудняло действие делания молитвы и начало вызывать теплоту в теле, но не смущающую. Когда я перестал обращать особое внимание при творении умной молитвы на совмещение двух указанных приемов дыхания и биения сердца, ибо они установились уже, а обратил внимание на духовное устроение молитвы — понуждал себя на сокрушение сердца, и оно появилось милостию Божией, — то вместе с сердечным чувством покаяния теплота в теле отошла, хотя молитва творилась с вышеуказанными приемами. Так важно в умной молитве для правильного и безопасного пользования художественными приемами иметь всегда во внимании главным образом покаянный дух молитвы. Высокое ценение внешних приемов сих в ущерб духовному устроению молитвы — причина и начало прелести… Так думаю: смиренные покаянные чувства в молитве умной сохраняют

{297}

от нежелательных и вредных для души и тела последствий неправого усиленного применения одних внешних художественных приемов без подобающего душевного молитвенного устроения — покаянного смирения…

Я обратил внимание на ту мысль, что не всякая первоначальная теплота зазорна, как мешающая правильному художественному творению Иисусовой молитвы, и должна быть [отсекаема]… а только сопровождающаяся похотною сластию, хотя бы и в малой мере. А бывает… обыкновенная, естественная кровяная теплота, не только не мешающая правильному творению Иисусовой молитвы, но [даже] и способствующая к сему, как привлекающая к себе и поддерживающая внимание…

Наши естественные плоды усердной молитвы — теплота и внимание — приходят постепенно по мере нашего напряжения сил и умения пользоваться художественными приемами или от одного усердия в простой словесной молитве, а благодатные действия — неожиданно и сразу с ясным ощущением и извещением, что они от Бога… Естественное только держит наше внутренне и внешнее в должном чине страха и порядка, а благодатное оживляет душу и тело и сопровождается каким-либо просвещением ума — новою благодатною мыслию.

На вечерне молился художественною молитвою с постепенным, а не враз, применением всех художественных приемов: 1) стоянием умом в сердце, 2) вниманием к словам молитвы, 3) соединением молитвы с дыханием, 4) с сердцебиением, а также с подобающим внутренним духовным настроением: благоговением, смирением и сокрушением. И молитва через полчаса восстановилась свободная и самодвижная, требовалось только поддерживать ее вниманием. Когда же я особенное внимание остановил на чувстве молитвенного благоговения и старался как бы ощутить присутствие Божие, то внимание к словам молитвы остановилось. Когда взялся опять только за внимательное творение молитвы, то опять пошла молитва самодвижная и через несколько времени внимание усугубилось. Я ощущал в сердце только присутствие Божие в Его святом имени и себя самого.

Полная молитва, т. е. произношение умно-сердечно пяти слов: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“, — мне стало затруднительно. Тогда я стал умно-сердечно произносить три слова: „Иисусе, помилуй мя“. Случайно обратил в это время внимание на дыхание и сердцебиение, — я заметил, что они стихли и как бы замерли, и в теле моем неподвижном я не заметил никаких ощущений. Внимательная такая молитва мне чувствовалась приятною. Внимание и чувство это держалось и по окончании

{298}

умной художественной молитвы, когда после часового продолжения ее перешел к обычной простой, без особого внимания к приемам художественным. Они сохранялись теперь свободно сами собою…

Скоро молитва пошла еще тише, в душе обрелось место сердечное, для нее устойчивое, удобное и покойное. Молится уже не ум, а само сердце: ум только по временам взирает на происходящее в сердце самодвижное молитвенное движение… как бы на журчащий однообразно далеко в глубине его ручеек»{388}.

{299}

ЧАСТЬ II

Воспоминания о жизни архиепископа Антония

О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - i_004.jpg

Владыка Антоний в заключении. (Потьминские лагеря, Мордовия. 50-е годы.) Картонные крест и панагия изготовлены узниками.

{300}

Краткие сведения о жизни архиепископа Антония (Голынского-Михайловского)

Владыка Антоний родился в 1889 году на Орловщине в крестьянской семье. События его жизни до выхода из заключения в 1956 году пока нет возможности описать с достаточной степенью достоверности. Есть свидетельства о его встречах в молодые годы с известным подвижником схиигуменом Германом (Гомзиным)[127], с преподобным Нектарием старцем Оптинским[128], о его близости в 20-е годы с архиепископом-исповедником Амвросием (Смирновым)[129], с архиепископом-мучеником Серафимом (Остроумовым)[130]. По некоторым сведениям, рукоположение будущего владыки в иерейский сан совершил Патриарх Тихон летом 1922 г. в Москве.

85
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело