Кровавая месса - Бенцони Жюльетта - Страница 18
- Предыдущая
- 18/93
- Следующая
– Ее величество не согласится расстаться с сыном, – оборвал его де Жарже. Ему явно не понравилось, что недавно появившийся де Бац берет на себя руководство операцией. – И потом, мы договорились о том, что их величества сядут на корабль в Гавре и прямо отправятся в Англию.
– Необходимо объяснить королеве, что разлука необходима для успешного побега. Король может ехать со своей теткой, Мадам Елизаветой, но только не с матерью. Этот мальчик – надежда Франции. Мы не можем рисковать, отправляя его с королевой, против которой все ополчились, которую ненавидит столько людей. Причем ненавидят куда сильнее, чем Людовика XVI. Ребенка спрятать легче, чем женщину, чье лицо известно всем. На острове Джерси принц Буйонский собирает силы и ждет. В любом случае юный Людовик XVII будет там в большей безопасности, чем в Англии.
Для королевы я разработал другой маршрут бегства и отправил одного из моих друзей подготовить другой корабль. Позднее ее величество сможет присоединиться к сыну. Я все сказал. Если вас это не устраивает, я выхожу из игры.
– Барон прав, – немедленно вмешался Тулан. – Его вариант лучше, и я его полностью поддерживаю. – Он обернулся к де Бацу: – Вы сумеете все подготовить к сроку? Мы остановились на 7 марта. Вечером этого дня в Тампле будем дежурить мы с Лепитром, и среди стражи будут люди, симпатизирующие королеве.
– Итак, через десять дней. Что ж, мне это кажется разумным. Остается выяснить, чем мы располагаем на данный момент. Что с формой?
– Одну уже по частям передали узникам. Остается второй комплект, который должен отнести Лепитр.
– Форма еще не закончена, – торопливо заговорил Лепитр. – Ее не так просто сшить, а еще труднее пронести под носом у стражи. Сложнее всего со шляпами...
Тулан нахмурился.
– Я уже забыл свою у Мадам Елизаветы. Почему ты медлишь?
– Я пытался на днях, но Тизонша не сводила с меня взгляда, как только я появился у пленников.
– Отлично, я сам этим займусь, – решил Тулан. – А где паспорта?
– Тут совсем другая история! – Преподаватель нервничал все больше. – С тех пор как Англия объявила нам войну, мы нумеруем паспорта. Даже мне сложно их вынести. И потом, в последнее время мне кажется, что за мной следят...
– Разве я не просил вас принести мне чистые бланки? – раздраженно поинтересовался де Бац. – Я уже говорил вам, что сумею их заполнить. Мы посмотрим, что можно сделать с номерами.
– Да... Да... Правда... Хорошо, я попробую на следующей неделе.
– Почему на следующей неделе?
– Потому что в паспортном отделе есть один человек, который внушает мне опасения. На следующей неделе его не будет.
Кулак Баца с грохотом опустился на стол, за которым сидели четверо мужчин. Пламя свечей задрожало.
– Прекратите! Вы умираете от страха, Лепитр, и ваш страх представляет опасность для нас всех. Скажите прямо: вы намерены или нет выполнить вашу часть работы?
– Я никогда не говорил, что не хочу делать того, о чем меня просили, – выкрикнул преподаватель странным высоким голосом. – И я понимаю, как мы все рискуем. Именно поэтому я принимаю все меры предосторожности. Королева знает, как я ей предан. Разве она не прислала мне свой локон, а также локоны маленького принца и принцессы, которые я теперь ношу в этом кольце?
Лепитр вытянул вперед дрожащую руку с кольцом, где в оправе под стеклом были изящно уложены прядки разных оттенков.
– Она поблагодарила вас слишком рано, – отрезал де Бац. – И я вынужден напомнить, что сам предложил вам убежище за границей и деньги.
Но господин Лепитр ничего не слышал. Он пустился в пространные рассуждения о том, как много хорошего он сделал для узников Тампля. Барон скоро перестал его слушать, он уже составил свое мнение. Человек, который когда-то так блестяще помог Лауре и госпоже Клери, буквально спас их, исчерпал все запасы мужества. Теперь он целиком находился во власти страха.
Барон не стал больше спорить. Выходя от Лепитра, он пожал руку Тулану и Жарже.
– У вас теперь есть деньги. Что касается того, что я обещал вам, все будет готово вовремя. Я могу даже подготовить кареты. Но я полагаю, что мы должны действовать так, как будто Лепитра просто не существует.
– Он нам необходим! – нахмурился шевалье. – Вы забываете о том, что только он и Тулан могут бывать в Тампле каждый день. Я признаю, что Лепитр сейчас переживает моменты паники, как это всегда бывает перед решительной схваткой. Но я не сомневаюсь, что, когда настанет решающий час, он сделает все, что от него требуется.
– Да услышит вас бог!
Но сам де Бац в это больше не верил и оказался прав. К 7 марта форма не была готова полностью, из четырех паспортов оформили только два, а Лепитр слег с лихорадкой, вызванной не столько простудой, сколько страхом. Де Бацу, пришедшему воочию убедиться в его состоянии, Лепитр поклялся, что это злосчастное стечение обстоятельств и что не стоит отчаиваться. Надо только перенести время побега и подготовиться получше в связи с тем, что в Тампле усилили охрану и выйти оттуда стало намного сложнее.
Де Бац мрачно выслушал Лепитра, понимая, что спорить бесполезно. Между тем нужно было спешить: последние события усугубили положение узников. Депутаты-монтаньяры обвиняли депутатов-жирондистов в желании восстановить монархию – пусть конституционную, но все же монархию. А народ Парижа, подстрекаемый с двух сторон, собирался разобраться с Конвентом, который он считал бесполезным.
Покинув «больного», де Бац отправился к своему старому другу Ленуару, бывшему генерал-лейтенанту королевской полиции. Этому умному, предусмотрительному человеку удалось сохранить прежние связи, так что он до сих пор оставался наиболее информированным человеком в Париже. В его доме скопилось огромное количество досье и документов, и Ленуар знал многое о многих. Ленуар принял де Баца в просторной комнате, служившей ему и кабинетом, и библиотекой, где хозяин дома проводил большую часть времени. Ироничная улыбка и живой блеск в глазах за стеклами очков не изменились. Де Бацу сразу же был предложен стаканчик доброго бургундского вина.
– Итак, мой дорогой барон, вы все-таки вернулись из Англии.
– Только не говорите мне, что вы об этом не знали. Я полагаю, что у вас глаза и уши повсюду.
– Это не совсем так, но о приятных мне людях я стараюсь узнавать как можно больше. Как поживает очаровательная Мари? Она, вероятно, была рада видеть вас.
– В отличие от многих других, поспешивших занести меня в список эмигрантов, Мари во мне не сомневалась. Но должен признаться, что со дня моего приезда меня не покидает странное ощущение. Мне кажется, что я отсутствовал годы. В этой стране все меняется невероятно быстро!
– Видимо, в этом и состоит ее очарование...
– Не знаю, не знаю. Я почему-то не способен это очарование оценить. Я уехал из города, где люди были потрясены совершенным злодеянием, а по возвращении увидел горожан, готовых разорвать в клочья депутатов Конвента, которым они совсем недавно отдали власть с таким энтузиазмом.
– Толпа, как всегда, позволяет собой манипулировать. Члены Конвента решили устроить склоку между собой. Но этого следовало ожидать: парижане вечно борются с провинциалами. Особенно с жирондистами.
– Странные парижане! Робеспьер родился в Аррасе, Дантон в Арси-сюр-Об, Марат из Нефшателя, а Эбер из Алансона.
– У жирондистов та же история, друг мой. Бриссо, их основатель, родом из Шартра, Верньо из Лиможа, Петион, бывший мэр Парижа, из провинции Бос. Но эти люди нашли общий язык. И теперь два клана ведут борьбу за власть. Дантон устроил настоящую склоку: во всех поражениях на фронтах он обвинил жирондистов, предателей родины, и разослал повсюду своих комиссаров, чтобы народ знал, что происходит. И все словно сошли с ума! Но нашим монтаньярам этого показалось мало. По их мнению, народ слишком вяло откликнулся на первую новость, и они нашли еще один способ его разогреть. Робеспьер и Дантон создали революционный трибунал, призванный судить внутренних врагов, чтобы солдаты на позициях чувствовали себя спокойно.
- Предыдущая
- 18/93
- Следующая
