Заживо погребенная - Эмар Густав - Страница 46

• Предыдущая
• 46/66
• Следующая

Для большей ясности рассказа мы должны несколько вернуться назад.

Шесть лет прошло со времени возвращения Юлиана из Мексики. Счастье и любовь не покидали нашего героя. Дениза оставалась по-прежнему очаровательной, он по-прежнему влюбленным, и взаимная привязанность укрепилась еще рождением сына, которого назвали Бернардо.

Богатство перестало стеснять его. К хорошему скоро привыкают! Недели через две по приезде в Париж судьба представила ему случай купить великолепный отель на бульваре де-Курсель.

Какой-то русский князь, ухлопавший на него пять миллионов, продавал его менее, чем за полцены. Роскошь обстановки была изумительна. Мрамор, золото, живопись осуществляли сказочные мечты «Тысячи и одной ночи». Чудеса науки и творчества соединены были для комфорта и изящества этого поистине царского жилища.

Кроме того, Юлиан приобрел в нескольких лье от Парижа доходное и прекрасное поместье.

По окончании злополучной мексиканской экспедиции вернулся и доктор. В его распоряжение отдана была левая половина отеля, и там, окруженный книгами и хирургическими инструментами, он забывал грустное прошлое, посвящая свое время науке и семейству.

Счастье не обошло и Бернардо. Пять лет уже он был мужем милой Мариетты, и смех и лепет четырехлетнего его сына Юлиана радостно раздавался в огромном доме, купленном Бернардо на окраине города.

Бывший охотник не изменил своим несколько отшельническим привычкам. Вполне свободным он себя чувствовал только вдали от шумных кварталов Парижа. Лучшими же днями он считал те, которые проводил в своем имении, которое приобрел неподалеку от имения Юлиана.

Приятель его, Тахера, окончательно освоился с платьем и отчасти с требованиями цивилизации. Все его сперва поражало, удивляло, не нарушая, впрочем, невозмутимой важности его наружности.

Одним счастливцем на свете больше стало с тех пор, как почтенный Брюлар, бывший привратник дома, где жил доктор в Париже, и отец Мариетты, преобразился в управляющего всеми имениями господина д'Иригойена. Теперь господин Брюлар получал шесть тысяч франков жалованья и даровую квартиру в том самом доме на улице Азас, в котором он так долго занимал такую скромную должность.

Дом этот куплен был Юлианом.

В мае 1867 года, за несколько недель до открытия выставки, Дениза стала замечать какую-то странную перемену в своем муже.

Мысль о неверности мало смущала ее, она слишком была уверена и в нем, и в себе.

Тем не менее его таинственный вид и частые отлучки возбудили в ней, если не подозрение, то по крайней мере любопытство. Несколько раз принималась она за расспросы, но всякий раз Юлиан отшучивался или уходил, ничего не отвечая.

Однажды, прогуливаясь по саду, Дениза увидела рабочих, пробивающих в стене дверь в сад соседнего отеля.

Не желая показать людям, что она не знает, что у нее делается в доме, она ушла к себе сердитая и с нетерпением стала ожидать Юлиана.

Теперь он обязан объясниться!..

Но Юлиана целый день не было дома… Где он пропадал?

Наконец, в пять часов послышался стук его кареты. Дениза проворно выбежала в сад, зная, что он непременно будет искать ее.

Он, действительно, явился, веселый, торжествующий, но с более таинственным видом, чем когда-либо.

Поцеловав жену и наговорив любезностей по поводу ее свежести и туалета, он тут же стал извиняться, что без ее ведома пригласил гостей к обеду.

— Но, Юлиан, у нас ничего не приготовлено…

— Не беспокойся, ангел мой, я уже распорядился…

Дениза покачала головой, ничего не отвечая. Взяв Юлиана за руку, она, как бы случайно, направилась к заинтриговавшей ее двери. Юлиан послушно следовал за ней, едва удерживаясь от улыбки.

— Ах!.. — вскрикнула вдруг притворно удивленная Дениза.

— Что случилось? — спросил Юлиан.

— Смотри, пожалуйста: дверь!.. Что же это значит?

— Гм!.. Обыкновенно дверь служит для входа и выхода, то есть средством для сообщения, — сказал добродушно Юлиан.

— Ты смеешься надо мной! — топнув ножкой, вскрикнула действительно рассерженная Дениза. — Тут скрывается какая-то тайна… Я хочу знать ее!

— Я вам ее открою, — раздался вдруг звучный и приятный голос.

Из-за таинственной двери показалась дама в сопровождении молодой девушки и молодого человека.

— Графиня Валенфлер! — с восторгом закричала Дениза, бросаясь в объятия графини.

— Гадкий! Как ты меня испугал! — обратилась она к мужу, с любовью глядя на него. — Бог с тобой! Я тебе прощаю: я так счастлива!

Начавшиеся рассказы и расспросы обещали затянуться так долго, что Юлиан напомнил, что пора идти встречать ожидаемых гостей.

— Я и мои дети сами напрашиваемся к вам на обед! — сказала графиня. — Всего час, как я приехала в Париж, и у меня еще ничего не готово.

— Разумеется, милая Леона! — радушно отвечала Дениза. — Но как жаль, что у нас гости! Как хорошо было бы провести вечер наедине!

— Что делать, — улыбаясь, сказала графиня. — Но вы теперь знаете, что муж ваш купил для меня соседний отель; нужно надеяться, что мы будет часто видеться.

Юлиан молчал и радостно потирал себе руки.

Едва все общество вошло в гостиную, как послышался стук экипажей, и почти тотчас же лакей доложил:

— Сеньор дон Кристобаль де Карденас, синьора донна Луиза, донна Мерседес де Карденас, дон Панчо де Карденас.

Невозможно описать радость, поцелуи, объятия, которые затем последовали! Доктор, Бернардо и Мариетта вошли тем временем в комнату и приняли участие в этих сердечных излияниях.

За обедом дон Кристобаль горячо благодарил Юлиана и Бернардо. Дениза узнала, что более месяца все приготовлялось к приезду асиендеро. В отеле, купленном на его имя, комнаты устроены были по образцу флоридских; наемная прислуга состояла исключительно из французов, говоривших по-испански, или испанцев, говоривших по-французски.

Сам дон Кристобаль никакого другого языка, кроме испанского, не знал.

— Вы не поверите, как это все меня тронуло! — говорил он. — Я на чужбине, а между тем чувствую себя, как дома!

Воспоминаниям не было конца.

— Кстати, — сказал дон Кристобаль. — Знаете ли вы, что майор воскрес?

Все, кроме Юлиана, были поражены.

— Да, — продолжал асиендеро. — Еще раз дьявол спас его! Целый год, после нападения на асиенду, о нем не было ни слуха ни духа; потом вдруг он начал опять разбойничать, и только полгода тому назад исчез вторично и, как уверяют, — окончательно. Что касается Фелица Оианди…

— Уж этот-то, наверное, умер? — спросил Бернардо.

— Ничуть! Ему удалось бежать как раз накануне дня, в который он должен был быть расстрелян. С тех пор о нем ничего не известно. Вероятно, он где-нибудь нашел своего Майора; эти молодцы созданы друг для друга.

— Во всяком случае, я не советовал бы им показываться в Париже, — заметил Юлиан.

— Боже мой! — прошептала Дениза. — Я не могу быть совершенно спокойной, пока эти люди живы!

— Полно, милая, — нежно сказал ей Юлиан. — Ни тот, ни другой не могут более вредить тебе.

Три года прошли незаметно для наших друзей. Они вполне наслаждались так дорого купленным счастьем.

Все наведенные о двух бандитах справки ни к чему не привели. Их считали погибшими. Один Юлиан, а также Бернардо, продолжали сомневаться и решили быть настороже.

В 1870 году, когда вновь начинается наш рассказ, Арману Валенфлеру минул двадцать один год, а Ванде исполнилось шестнадцать лет.

С ними случилось то, что они обещали в детстве.

Оба были прелестной наружности, и начали замечать, едва отдавая в том себе отчет, что родные братья и сестры любят друг друга не такою любовью, как они.

• Предыдущая
• 46/66
• Следующая