Вольные стрелки - Эмар Густав - Страница 25

• Предыдущая
• 25/105
• Следующая

— Зачем вы не разбудили меня, как только пришли?

— Чистое Сердце спал, Черный Олень не хотел тревожить сон брата и ждал.

— Хорошо! Брат мой — вождь, он поступал, как ему казалось лучше.

— Черный Олень приносит Чистому Сердцу весть от вождей и хочет курить с Чистым Сердцем трубку совета.

— Разве так важны причины, которые привели моего брата?

— Да.

— Так пусть говорит сахем, я слушаю.

Транкиль поднялся, закинул ружье за плечо и хотел уйти.

— Куда идет белый охотник? — спросил индеец.

— Пока вы будете объяснять Чистому Сердцу, зачем прибыли сюда, я хотел поохотиться в лесу.

— Пусть белый охотник останется, сердце Черного Оленя открыто для белого охотника. Мудрость брата вождя велика. Белый охотник воспитан краснокожими и всегда будет иметь место у костра совета.

— Но, быть может, у вас свои дела с Чистым Сердцем.

— Вождю нечего говорить, чего бы не мог слышать брат Если брат уйдет, вождь обидится.

— Если так, то я останусь, — сказал канадец и сел снова — Говорите, вождь, я слушаю.

Индеец, следуя обычаю, вытащил свою трубку и, чтобы показать важность миссии, которой он был облечен, вместо обыкновенного табака набил ее священным табаком — морхиче, — который хранился у него в небольшом замшевом мешочке, лежащем в охотничьей сумке вместе с мешочком с лекарствами и несколькими необходимыми в дальней дороге мелочами. Когда трубка была набита, он закурил ее при помощи головешки, взятой им из костра священной палочкой, украшенной перьями и бубенцами.

Эти необычайные подготовления заставили охотником предположить, что Черный Олень принес им действительно чрезвычайно важные вести, и потому они приготовились выслушать его со всем подобающим вниманием.

Сахем затянулся раза два — три, затем передал трубку Транкилю, который, сделав то же, передал ее Чистому Сердцу. Трубка шла по кругу до тех пор, пока весь табак не был выкурен.

Во время этой церемонии, неизбежной при всяком индейском совете, все трое хранили глубокое молчание.

Когда трубка была выкурена, вождь вытряхнул пепел в костер и, пробормотав несколько непонятных слов, заключавших, вероятно, обращение к Великому Духу, засунул трубку за пояс, помолчал несколько минут, как бы собираясь с мыслями, затем поднялся и начал:

— Чистое Сердце покинул земли команчей и пошел по пути охоты при восходе третьего солнца месяца падающих листьев 12 . Тридцать солнц последовало за этим, люди теперь живут едва лишь при начале луны перелетной дичи 13 . За этот короткий промежуток времени случилось многое, что требует присутствия Чистого Сердца среди племени, для которого он приемный сын. Топор войны был глубоко зарыт в продолжении десяти лун между команчами прерий и апачами-бизонами, теперь он внезапно был вырыт на великом совете, и апачи готовы вступить на путь войны под предводительством самых мудрых и самых опытных вождей племени. Говорить ли мне о тех новых надругательствах, которые апачи осмелились совершить над команчами — родным племенем Чистого Сердца? Но к чему? Сердце брата моего крепко, и он будет повиноваться велениям отцов и будет сражаться за них.

Чистое Сердце наклонил голову в знак согласия.

— Никто не сомневался в Чистом Сердце, — продолжал вождь, — однако вожди не требуют помощи Чистого Сердца в войне против апачей. Апачи — это старые сплетницы, и дети команчей без нашей помощи могут прогнать их ударами хлыстов, но положение становится все серьезнее, и вот теперь не столько в силе Чистого Сердца, хотя он известен как наводящий страх воин, нуждаются отцы его, сколько в присутствии на великом совете племени. Длинные Ножи и гачупины также вырыли топор войны. И те и другие предлагают команчам заключить союз. Союз с бледнолицыми не особенно приятен краснокожим, тем не менее смущение велико, они не знают, с кем заключить союз, кому оказать помощь.

Черный Олень умолк.

— Да, положение серьезно, — отвечал Чистое Сердце, — можно сказать, оно требует безотлагательного решения.

— Вожди разделились во мнениях и не могут решить, что лучше, — вновь начал индеец, — и вот они со всей поспешностью снарядили Черного Оленя и отправили его на поиски брата, мудрость которого известна, и решили последовать совету брата.

— Я очень молод, — отвечал Чистое Сердце, — чтобы взять на себя смелость высказать в таком деле решающее мнение и склонить чашу весов в ту или иную сторону. Племя команчей царствует в прериях, вожди его — опытные воины, они лучше меня могут принять решение, которое сохранит и честь, и интересы племени.

— Брат мой молод, но мудрость говорит его устами. Ваконда вложил в его грудь речи, которые произносит язык. Все вожди питают великое уважение к Чистому Сердцу.

Юноша покачал головой, как бы протестуя против такого лестного мнения о себе.

— Если уж вожди так настаивают на этом, то я скажу, что не подам своего мнения раньше этого охотника, который лучше меня знает прерии.

— О-о-а! — отвечал Черный Олень. — Бледнолицый охотник мудр, мнение его хорошо, вождь слушает его.

Транкиль увидел, что, таким образом, он вынужден принять участие в беседе. Он и не думал, однако, взять на себя хоть часть тяжелого бремени ответственности, от которой Чистое Сердце хотел освободиться, однако он знал, что не в обычаях прерии отказываться от участия в совете, особенно по такому важному делу, а потому, подумав несколько минут, решился, наконец, сказать свое слово.

— Команчи, — начал он, — самые страшные воины прерий, никто не должен осмеливаться совершать набеги на их земли охоты. Объявить апачам войну — их долг и право. Апачи — воры, бродяги, трусы, но к чему ввязываться им в раздоры бледнолицых? Длинные ли Ножи, гачупины ли — все белые во все времена и во всех обстоятельствах всегда ожесточенные враги краснокожих, которых они избивают повсюду, где встречают, под самым пустым предлогом и главным образом потому, что они индейцы. Когда гиены рвут в прериях друг друга, разве индейцы пытаются развести их? Конечно нет, пусть они бьются. Чем больше падет их, тем меньше останется воров и разбойников в прерии. Для краснокожих бледнолицые — гиены, изменившие свое обличье. Пусть их себе уничтожают друг друга. Какая сторона ни победит, убитые в любом случае уменьшат собою число врагов индейцев. Эта война между бледнолицыми длится уже десять лет, война ожесточенная, неумолимая. До сего времени команчи не становились ни на ту, ни на другую сторону, зачем вмешиваться им в настоящую минуту? Каких бы обещаний бледнолицые ни надавали им, они, даже в случае полного исполнения их, все-таки будут менее выгодны для них, чем их настоящее вмешательство — оно делает краснокожих особенно страшными в глазах белых. Я кончил.

• Предыдущая
• 25/105
• Следующая