Сурикэ - Эмар Густав - Страница 60

• Предыдущая
• 60/99
• Следующая

Фанатические сектанты-пуритане, которые в царствование Карла I и Карла II ушли из Англии в американские пустыни, надеясь там на свободе исповедовать свою строгую религию, точно придерживались священного писания, принесли с собой ужасный древнеиудейский закон: око за око, зуб за зуб; они первые ввели его в этой новой стране, где ни закона, ни общества еще не существовало и каждый должен был сам себя защищать: этот закон как нельзя лучше привился на свежей девственной почве, где он царит и в настоящую минуту во всей своей силе под именем закона Линча, но не в пустынях уже и не среди диких, а в самых больших образованных городах республики, среди бела дня, на глазах всего общества, не встречая ни малейшего протеста.

Это доказывает только, как слаба еще и несовершенна так называемая цивилизация, которой гордятся граждане великой республики: нас обмануть нелегко, мы слишком хорошо знаем цену обманчивой внешности.

Совершив хладнокровно и с полным сознанием выполнения своей обязанности закон возмездия над несчастным, который за несколько золотых монет стал соучастником краснокожих в убийстве беззащитных женщин, охотник поехал обратно в лагерь ирокезов.

Какая-то невидимая сила руководила только что совершившимся в лесу; охотник, давно уже знавший все низости Плакучей Ивы, нисколько не искал столкновения с ним, но он сам, точно сознавая, что его последний час настал, поехал за ним и радостно кинулся навстречу, завидев его между деревьями.

Строго выполняя жестокий закон, охотник сумел в одно время быть справедливым и не обагрить своих рук такой грязной кровью; подлость этого негодяя была ему так отвратительна, что он, даже рискуя дать ему, хотя и слабую, возможность избежать заслуженного наказания, оставил его на волю Божию в лесу и был совершенно покоен, сознавая, что исполнил свой долг.

Еще ночь не наступила, когда охотники вернулись в лагерь.

Вождь ирокезов спросил охотника, не встречал ли он Плакучую Иву, который еще утром уехал и до сих пор не возвращался.

Охотник коротко ответил, что никого не встречал, и тут же предложил в случае, если молодой человек ночью не вернется, поехать со своими друзьями на поиски.

Вождь принял предложение и любезно поблагодарил, добавив:

— Если он заблудился, тем хуже для него, для нас же невелика потеря, если он не вернется; Нигамону он больше не нужен; с него достаточно ожерелья Великого Калюмэ.

На следующий день, как обещал, охотник отправился на поиски за невернувшимся молодым человеком.

Понятно, что поиски эти были безуспешны, он вернулся один; прошло два-три дня, и никто уже не вспоминал больше об этом негодяе, бывшем совершенно чужим и никем не любимым среди деятельных людей лагеря ирокезов.

Путешествие Нигамона совершалось очень быстро под руководством охотника, опытность и верный глаз которого приводили всех в восторг.

Таким образом прошло две недели.

Однажды утром охотник, или Великий Дуб, как называл его Нигамон, подойдя к нему во время завтрака, бесцеремонно сел с ним рядом.

— Отлично, — сказал очень любезно вождь ирокезов, — Великий Дуб всегда дорогой гость для его брата, особенно, если он хочет разделить с ним его кашу.

— Благодарю, вождь, я ел уже, — откровенно отвечал охотник, — я пришел поболтать с вождем и предложить ему несколько капель водки, чтобы вождь был весь день весел.

И он подал тыквенную бутылку, висевшую у него через плечо, наполненную великолепным французским коньяком.

— Водка хороша для краснокожих, — сказал нравоучительно вождь, — но они не упорны злоупотреблять ею потому, что эта огненная жидкость туманит их головы и делает их сумасшедшими.

— Это верно, — возразил, смеясь, охотник, — но можно привыкнуть, как привык я; я пью ее, как ребенок молоко.

— Бледнолицые пьют ее с колыбели, но краснокожие — почти никогда.

— Вы правы, вождь, я удивляюсь вашей воздержанности, вы выпили несколько капель.

— Вождь должен быть во всем примером для подчиненных, — заметил Нигамон, возвращая наполовину опорожненную бутылку.

Охотник слегка улыбнулся.

— Брат мой говорит, — начал вождь, — что мы скоро придем на место.

— Я пришел об этом поговорить.

— Мои уши открыты, брат может говорить.

— Теперь уже второй день последней четверти месяца, к новолунию мы будем на месте.

— Отлично.

— Сегодня вечером, до заката солнца, мы вступим на берега Матери вод; нужно удвоить осторожность, французы не такие враги, чтобы презирать их, особенно в их же владениях.

— Отлично. Мы их заставим выйти из нор.

— Я надеюсь, и чем скорее это будет, тем больше буду я рад.

— Мой брат канадец и не любит французов? — удивился вождь.

— Потому-то я их и не люблю, что я сам из Канады, разве любят рабы своих владельцев.

— Мой брат хорошо говорит, слова его справедливы, пусть же он продолжает, его друг слушает.

— Сегодня вечером мы придем в очень удобное место, где можно будет устроить крепость, не возбуждая подозрения, и где мы можем отлично спрятаться сами и сложить свою добычу. Расположившись там лагерем, мы будем оттуда ходить куда вздумается и будем видеть и знать все, что происходит в тех пунктах, которые нас интересуют, о месте же нашей стоянки никто никогда и не догадается, так трудно туда пробраться не знающему в совершенстве этой местности.

— Мой брат — великий вождь, его ум велик, как у бледнолицего, я буду всегда следовать его советам.

— И отлично сделаете, вождь, вы скоро вполне убедитесь, что я вам только добра желаю, — сказал охотник, загадочно улыбаясь.

— Я и теперь знаю, — отвечал заметно опьяневший Нигамон, — у моего брата язык правдив; он будет делать со мной все, что ему вздумается.

— Я не прошу так много, — смеясь, заметил охотник, — я хочу только быть вам полезным; если вы мне поверите, мы укрепим свой лагерь по образцу бледнолицых.

— Охотно, только не знаю как.

— Я беру это на себя, вождь, и в два дня все будет готово.

— И мы устроим крепость подобно белым? -Да.

— Благодарю, брат мой, великий вождь Нигамон — его друг.

— Благодарю, вождь, сегодня вечером мы поговорим об этом, осматривая выбранную мною местность. Теперь же самое лучшее — идти, путь наш долог.

— Отлично, раньше чем через десять минут, выступим.

Предстоящий переход был длинен, дорога отвратительная.

— Мы на пограничной земле, — говорил охотник вождю, когда тот начинал жаловаться на всевозможные неудобства и неприятности, встречавшиеся на каждом шагу.

Наконец, около семи часов вечера, войско остановилось. Это была не временная остановка. Ирокезы предполагали тут сложить всю предстоящую им добычу.

Дикое место как нельзя более соответствовало предполагавшемуся назначению.

Представьте себе среди равнины, окруженной лесом, довольно высокий холм в виде усеченного конуса, на площадке которого можно легко устроить неприступную крепость. Внутри этого страшного холма была громадная пещера, разделенная самой природой на несколько больших, высоких отделений, походивших на комнаты и коридоры, кончавшиеся тремя выходами с разных сторон горы.

Как ни хитер был Нигамон, но охотник, на которого он смотрел свысока, считая себя выше, обманул его, как глупого ребенка.

Подобную хорошо защищенную крепость одна только измена могла победить.

Спешившее, утомленное длинным переходом, войско старалось только прикрыть холм нарубленным хворостом и сухими ветвями на ночь; этого было вполне достаточно для их безопасности, утром же они предполагали встать с восходом солнца, чтобы приняться за постройку настоящей крепости.

Но на завтра им предстояла более спешная работа, продолжавшаяся несколько дней.

Да они и сами не спешили приниматься за укрепление, находя, что вполне достаточно нескольких часов для того, чтобы приготовиться и отразить неприятеля, как бы ни был он многочислен и силен.

• Предыдущая
• 60/99
• Следующая