Пограничные бродяги - Эмар Густав - Страница 25

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая

Лет за двенадцать до того дня, когда начинается наш рассказ о венте дель-Потреро, в эту гостиницу прибыл Транкиль с двумя товарищами и ребенком пяти или шести лет с бойким выражением лица, голубыми глазами, розовыми губками и золотистого цвета волосами. Этим ребенком и была Кармела. Что касается спутников Транкиля, то одним из них был Квониам, а другим — метис по имени Ланси.

Солнце уже готово было закатиться, когда маленький отряд достиг венты.

Хозяин, редко видевший путешественников в этой пустынной стране, расположенной на индейской границе, и тем более не ожидавший их в столь позднее время, уже запер двери своего дома и готовился отдыхать. Вдруг неожиданное прибытие наших героев вынудило его отказаться от своих намерений.

Впрочем, он решился отпереть двери путешественникам и впустил их с явным неудовольствием и только после неоднократных их уверений, что они явились без дурных целей.

Однако, приняв путников, хозяин венты оказался по отношению к ним любезным и услужливым лишь настолько, насколько эти качества свойственны мексиканскому трактирщику, принадлежащему, заметим мимоходом, к самой негостеприимной нации.

Хозяин постоялого двора был маленьким тучным человеком с кошачьими манерами и угрюмым взглядом, довольно пожилым, но тем не менее живым и энергичным.

Когда путешественники поставили лошадей в корраль, перед связками альфальфы 14, а сами поужинали с аппетитом людей, только что совершивших большой переход, то некоторая холодность, установившаяся было между ними и трактирщиком, совершенно исчезла после нескольких глотков каталонского рефино 15, любезно предложенного хозяину канадцем. Затем между ними завязалась самая задушевная беседа. Ребенок, заботливо укутанный охотником в теплое сарапе 16, спал спокойным сном, свойственным этому счастливому возрасту, для которого жизнь заключается в настоящем, а будущего не существует.

— Ну, приятель, — весело произнес Транкиль, наливая трактирщику стакан рефино, — кажется, вы здесь неплохо устроились?

— Я?

— Конечно! Ложитесь вы спозаранку, и я готов биться об заклад, что и встаете вы очень поздно.

— Что же мне еще делать в этой проклятой глуши, куда я попал, надо полагать, за свои грехи?

— Значит, путешественников бывает мало?

— И да и нет. Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «мало».

— Вот как!.. Мне кажется, что это слово имеет только один смысл.

— Нет, два, и притом совершенно различных.

— Ба-а! Любопытно, однако, с ними познакомиться.

— Это не так трудно. В стране нет недостатка в бродягах всякого рода, и если б я только захотел, они толклись бы у меня в доме целый день. Но будь я проклят, если мне приходилось хоть раз получать от них деньги.

— А, недурно! Но я предполагаю, что эти почтенные господа не составляют всех ваших посетителей.

— Нет. В числе моих гостей бывают храбрые индейцы — команчи, апачи, пауни и многие другие, которые время от времени приходят побродить в здешних окрестностях.

— Гм! Не совсем приятное соседство, и если у вас нет других посетителей, то я склоняюсь на вашу сторону. Но должны же быть у вас более приятные визиты.

— Да, иногда бывают какие-нибудь заблудившиеся путешественники вроде вас, но плата, получаемая от них, несмотря на свою значительность, далеко не покрывает издержек.

— Это справедливо. За ваше здоровье.

— И за ваше.

— Позвольте мне, однако, сделать одно замечание, которое, быть может, покажется вам нескромным.

— Говорите пожалуйста, у нас с вами дружеская беседа, нам нет нужды стесняться.

— Вы правы. Какого черта, если у вас дела идут так плохо, вы все-таки остаетесь здесь?

— А-а! Вот в чем дело! Куда же, по-вашему, мне отсюда убираться?

— Откуда я знаю. Но в любом другом месте вам будет лучше, нежели здесь.

— О, если бы это зависело только от меня, — со вздохом проговорил хозяин.

— Так вы живете здесь не один?

— Нет, один.

— Ну, так что же вас здесь удерживает?

— Caspita! 17 Денег нет, вот что!.. Все, что у меня было, пошло на постройку вот этого дома, на обзаведение хозяйством и, наконец, на уплату жалованья пеонам 18, работающим у асиендадо 19.

— Разве здесь существует асиенда?

— Да, милях в четырех отсюда лежит асиенда дель-Меските.

— А! — с задумчивым видом сказал Транкиль. — Очень хорошо, продолжайте.

— Таким образом, вы понимаете, что если я отсюда уеду, то мне придется все здесь покинуть.

— А почему не продать?

— А вы думаете, легко найти здесь покупателя — человека с четырьмя или пятью сотнями пиастров в кармане, которые ему не жаль выбросить на ветер?

— Это еще неизвестно. Если поищешь, то, может быть, и найдешь.

— Ну, мой милый, это уж вы издеваетесь.

— Честное слово, нет, — отвечал Транкиль, сразу изменив тон, — и я сейчас вам это докажу.

— Посмотрим.

— Вы говорите, что возьмете за свой дом четыреста пиастров?

— Разве я сказал четыреста?

— Не следует хитрить, вы именно так и сказали.

— Хорошо, с этим я согласен, что же дальше?

— Дальше? Вот что: если вы не прочь продать свой дом, то я его у вас покупаю.

— Вы покупаете?

— Почему бы нет?

— Посмотрим, как вы это сделаете!

— Нечего тут смотреть, говорите прямо: согласны вы на эту сделку или нет. Через пять минут я, быть может, откажусь от своего намерения. Так решайте же, как вам поступить!

Хозяин гостиницы бросил на канадца испытующий взгляд.

— Я согласен, — сказал он.

— Хорошо. Только я заплачу вам не четыреста пиастров.

— Сагау! 20 В таком случае… — недовольным тоном начал было тот.

— Я заплачу вам шестьсот.

Бармен был крайне изумлен.

— Я не желаю ничего лучшего, — сказал он.

— Но с одним условием.

— С каким?

— С тем условием, что завтра, по совершении сделки, вы отсюда уедете. У вас есть лошадь, не так ли?

— Есть.

— Ну, так вы на нее сядете, отправитесь в путь и никогда более сюда не вернетесь.

— Con mil demonios! 21 Уж в этом-то вы можете быть уверены.

— Значит, вы принимаете мои условия?

— Принимаю.

— В таком случае завтра, с восходом солнца, ваши свидетели должны быть здесь.

— Будет исполнено.

На этом разговор и прекратился. Путешественники, завернувшись в свои одеяла и сарапе, улеглись на шероховатом полу комнаты и уснули. Трактирщик последовал их примеру.

Как было условлено, хозяин гостиницы, едва занялась заря, оседлал свою лошадь и отправился за свидетелями, необходимыми для того, чтобы сделка приобрела законную силу. С этой целью он во весь опор поскакал на асиенду дель-Меските. С восходом солнца он уже успел вернуться. С ним приехали управляющий асиендой и семь или восемь пеонов.

Управляющий, единственный человек из них, умевший читать и писать, скрепил купчую крепость своей подписью и затем громко прочел ее перед лицом всех присутствующих.

Тогда Транкиль достал из-за своего пояса мешочек с тридцатью семью с половиной унциями золотого песка и выложил их на стол.

— Будьте свидетелями, senores caballeros, — произнес управляющий, — что сеньор Транкилло уплатил шестьсот пиастров за венту дель-Потреро.

— Мы это подтверждаем, — отвечали присутствующие. Затем с управляющим во главе все отправились в корраль, находившийся позади дома.

Там Транкиль сорвал пучок травы и перебросил его через плечо. Затем, подобрав с земли камень, он перекинул его за стену. В этих последних действиях и состояло, по мексиканскому обычаю, вступление во владение недвижимостью.

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая