Охотники за пчелами - Эмар Густав - Страница 47

• Предыдущая
• 47/64
• Следующая

— Вы невероятно разожгли мое любопытство. Я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа.

Молодые люди уселись поудобнее, и дон Эстебан приступил к рассказу, который длился целый день и к закату солнца все еще не был окончен.

Дон Фернандо буквально впился глазами в лицо Эстебана и, затаив дыхание, слушал его рассказ. И по мере того, как перед его мысленным взором разворачивалась картина трагических событий прошлого, душа его наполнялась все более острым чувством гнева.

Теперь мы вместо дона Эстебана поведаем читателю эту печальную и горестную историю.

Дон Гусман де Рибейра

В 1515 году Хуан Диас. де Солис открыл реку де-ла-Плата. Это открытие стоило ему жизни

По словам Герреры, река эта, которой Солис дал свое имя, впоследствии стала называться де-ла-Плата, потому что первое серебро, вывезенное из Америки в Испанию, было найдено на этой реке.

В 1535 году дон Педро де Мендоса, назначенный императором Карлом Пятым генерал-губернатором всех земель, находящихся между рекою де-ла-Плата и Магеллановым проливом, основал на правом берегу реки, напротив устья Уругвая, город, названный сначала Нуэстра Сеньораде Буэнос-Айрес, потом Тринидад-де-Буэнос Айрес, потом просто Буэнос-Айрес. Это имя окончательно закрепилось за ним.

Любопытна и поучительна история этого города, который с первых дней своего существования как будто был отмечен печатью рока.

Из наивного рассказа немецкого авантюриста Ульриха Шмиделя, явившегося одним из основателей Буэнос-Айреса, мы узнаем, до какого отчаянного положения были доведены несчастные завоеватели, вынужденные питаться трупами своих соотечественников, убитых индейцами, пребывающими в убеждении, что эти белые люди, явившиеся в их страну, были никто иные, как духи, и потому подлежали истреблению.

Странная участь постигла этот город, обреченный на беспрерывную борьбу или с внешними врагами, или с внутренними, которые гораздо опаснее, а между тем город этот, несмотря на беспрерывные войны, ныне один из самых богатых и процветающих городов испанской Америки.

Как все города, основанные кастильскими авантюристами в Новом Свете, Буэнос-Айрес имеет весьма живописный вид. Улицы его прямые и широкие, застроены добротными домами, расположенными в глубине обширного сада. В Буэнос-Айресе имеется много всевозможных монументов. Широкие площади с множеством лавок и потоком праздных людей создает ощущение всеобщего благоденствия, отнюдь не характерного для этой несчастной страны, опустошаемой междоусобной войной.

Начав с отдаленного прошлого, мы перенесемся в Буэнос-Айрес на двадцать лет назад от того времени, с которого начинается наше повествование, а именно к вечеру в конце сентября 1839 года, то есть к тому моменту, когда тиранство странного человека, в течение двадцати лет тяготевшее над Аргентинской республикой, достигло своего предела.

Сегодня трудно себе представить гнусную тиранию правительства Розаса в этой прекрасной стране.

Хотя было только десять часов вечера, мертвая тишина господствовала в городе. Лавки были заперты, все улицы — мрачны и пусты, и лишь изредка появлялись патруль, тяжелые шаги которого глухо стучали по камням мостовой, или одинокий сторож, совершавший ночной обход, дрожа от страха.

Жители, затаившиеся в своих жилищах, рано гасили огни, дабы не возбуждать подозрений полиции, и только во сне находили забвение от страха и всяких напастей.

В эту ночь Буэнос-Айрес выглядел мрачнее обыкновенного. Дувший весь день ледяной ветер принес похолодание. По небу мчались тяжелые черные тучи, время от времени рассекаемые молнией, слышались глухие раскаты грома. Все предвещало страшную грозу.

В одном из окон богатого особняка, расположенного в середине главной и самой красивой улицы Санта-Тринидад, за плотными белыми занавесями сквозь густую листву сада светился слабый огонек. Окно это отчетливо выделялось на общем беспросветно темном фоне, привлекало внимание и патруля и ночного сторожа. Патрули непременно останавливались и взирали на светящееся окно с гневом, либо с затаенным страхом и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, бормотали:

— Опять этот изменник дон Гусман де-Рибейра затевает какой-нибудь заговор против диктатора.

Сторожа же с состраданием сетовали:

— Дон Гусман когда-нибудь доиграется, что его арестуют.

В этот-то дом и в эту самую комнату, где горел свет, рождавших такие предположения, мы и войдем вместе с читателем.

Пройдя сад и галерею, мы увидим справа массивную дверь из кедра, запирающуюся только задвижкою, приподняв которую можно войти в просторную залу, хорошо освещенную. Меблировка гостиной была чрезвычайно проста. На выбеленных стенах — аляповатые картины, которыми Париж наводняет все пять частей света, непременное фортепиано, которое во всех американских домах красуется на самом видном месте, дюжина стульев, круглый стол, покрытый зеленым сукном, два кресла. Алебастровые часы на специальном столике дополняли скупую меблировку.

В этой зале человек лет сорока, в дорожном костюме, расхаживал взад и вперед, бросая, каждый раз как приближался к столику, нетерпеливый и тревожный взгляд на часы.

Иногда он подходил к окну, приподнимал занавес и вглядывался в ночную темноту, однако не мог ничего разглядеть, или жадно прислушивался, словно уловив в порывах ветра какой-то исполненный значения звук, но тотчас же убеждался в своем заблуждении. И он снова принимался шагать по зале.

Человека этого звали дон Гусман де-Рибейра. Он принадлежал к одной из знатных семей этой страны, происходя по прямой линии от первых завоевателей. Еще в молодости. дон Гусман под началом отца постиг суровое ремесло солдата. Во время войны за независимость служил адъютантом у Сан-Мартена, армия которого совершила знаменитый поход через Кордильеры. С тех пор он постоянно служил то у одного начальника, то у другого, стараясь, насколько это было возможно, не становиться под знамя, враждебное подлинным интересам страны.

Это было весьма трудно в условиях постоянных переворотов, затеваемых честолюбивыми людьми, лишенными каких-либо достоинств. Однако, благодаря ловкости, а главное — прямоте характера, дон Гусман сумел сохранить порядочность, когда же дон Гусман почувствовал подозрительность со стороны Розаса, он подал в отставку и поселился в своем особняке.

• Предыдущая
• 47/64
• Следующая