Мексиканские ночи - Эмар Густав - Страница 11
- Предыдущая
- 11/86
- Следующая
ГЛАВА VI. Встреча у окна
Столовая была длинной просторной комнатой, освещаемой овальными окнами, в которых стекла были цветными, с дубовой панелью, почерневшей от времени, и огромным столом в форме подковы, вокруг которого стояли скамьи.
Когда граф де ля Соль вошел в столовую, там уже собралось человек двадцать — двадцать пять. Дон Андрес, как и большинство состоятельных мексиканцев, сажал вместе с собой за стол и слуг.
Этот патриархальный обычай, давно переставший существовать во Франции, был, пожалуй, одним из лучших, установленных предками. Он положительно влиял на отношения господ со слугами, укрепляя взаимное доверие. Слуги как бы становились членами семьи.
Дон Андрес де ля Крус с дочерью и сыном стояли в глубине комнаты.
О донье Долорес читатель уже знает. Сын дона Андреса, ровесник графа, был высоким и сильным, с мужественными чертами смуглого лица. Черная борода, большие глаза с пронзительным взглядом. Голос низкий, речь короткая и отрывистая. Вид надменный, но манеры изящные, благородные. Одет он был в национальный мексиканский костюм.
Дон Андрес представил графа, и все заняли свои места за столом. Хозяин посадил графа рядом с дочерью, велел ей прочесть молитву, все повторили «аминь» и приступили к еде.
Мексиканцы, как и их предки испанцы, вина не пьют. К десерту были поданы кувшины с водой. Однако графу дон Андрес, ко всеобщему удивлению, велел подать вина.
Обед прошел в полном молчании, несмотря на попытки дона Андреса завязать разговор. Граф и дон Мельхиор обменялись несколькими вежливыми фразами, и снова воцарилось молчание.
Донья Долорес была бледна, ей, видимо, нездоровилось. Она почти не прикасалась к еде и не промолвила ни слова.
Наконец обед кончился и все разошлись.
Граф, неприятно пораженный холодным приемом дона Мельхиора, под предлогом усталости изъявил желание удалиться.
Дон Андрес был этим явно расстроен.
Дон Мельхиор и граф церемонно поклонились друг другу, донья Долорес с присущей ей грацией тоже отвесила молодому человеку поклон, граф с чувством пожал протянутую ему хозяином руку.
Потребовалось несколько дней, чтобы граф де ля Соль, привыкший к комфорту и изысканности парижской жизни, освоился с жизнью на гасиенде, однообразной и примитивной.
Андрес де ля Крус был на гасиенде единственным, кто доброжелательно относился к графу.
Донья Долорес была с графом вежлива, даже любезна, но его общество ее, видимо, тяготило, и она старалась не оставаться с ним наедине. А если такое случалось, прерывала начатый разговор, шепча извинения, и, вспорхнув словно птичка, улетала, покинув графа.
А ведь они были обручены с самого детства. Ради этой девушки граф пересек Атлантический океан, для того лишь, чтобы выполнить обещание, данное ее отцу. Граф был хорош собой, богат, умен и не привык, разумеется, к подобному обхождению. Особенно со стороны женщин. Он не был влюблен в свою кузину, считал ее недалекой и мог бы, как и она, проявить холодность, даже неприязнь и порадоваться возможности отказаться от этого брака, но в нем заговорило оскорбленное самолюбие.
Почему она так равнодушна к нему? К его комплиментам и ухаживаниям?
У него была тысяча причин не желать этого брака, но он не хотел, чтобы отказ исходил от девушки. Он должен с честью покинуть поле боя: заставить страдать его несостоявшуюся супругу. Опасаясь попасть в ложное положение, а может быть, и в смешное, граф подумывал о скором отъезде, но прежде хотел объясниться с доном Андресом, который, наверняка, все понимал, и после этого решить, как ему держаться с невестой. Как и все тщеславные люди, избалованные легкими победами, он был уверен, что донья Долорес его непременно полюбит, если только сердце ее свободно.
Итак, граф, свободный от каких бы то ни было занятий, стал неотступно следить за девушкой, и если надежды его оправдаются, решил поскорее вернуться во Францию. Он очень тосковал и раскаивался, что пустился в такое далекое путешествие. Надо сказать, что, несмотря на свое равнодушие к графу, донья Долорес сочла своим долгом быть если не очень приветливой, как того желал граф, то хотя бы деликатной и предупредительной. Брат же ее, напротив, вел себя с подчеркнутой холодностью, чего, естественно, граф не мог не заметить, хотя виду не подавал. Он старался убедить себя в том, что такое поведение Мельхиора, его грубые манеры вполне соответствуют нравам этой страны.
Граф, однако, поспешил с выводами. Мексиканцы в большинстве своем вежливы, даже изысканны, единственное, что отличает человека из общества от простолюдина, — это одежда. Дон Мельхиор де ля Крус был исключением и отличался от соотечественников грубостью натуры. Мрачный, сдержанный, замкнутый, он, если и произносил несколько слов, то всегда резким тоном.
С первой же встречи граф и дон Мельхиор почувствовали неприязнь друг к другу. Она могла бы исчезнуть, если бы дон Мельхиор не питал к графу ненависти. Чем она была вызвана, это знал только дон Мельхиор. Он пользовался полной свободой, уходил и приходил, когда хотел, и никто ни о чем его не спрашивал. Довольно часто он исчезал на неделю и неожиданно возвращался к завтраку. Молча приветствовал всех поклоном и так же молча садился к столу. А после еды, выкурив сигарету, уходил к себе.
Дон Андрес прекрасно понимал, как оскорбительно подобное поведение, особенно для графа, и старался оправдать сына, объясняя его невежливость чрезмерной занятостью. Граф успокоил дона Андреса, сказав, что Мельхиор очаровательный молодой человек, что его манера вести себя вполне естественна. Видимо, он не считает графа чужим, и потому позволяет себе некоторую бесцеремонность, что графу очень приятно. Граф был бы огорчен, если бы Мельхиор ради него изменил своим привычкам.
Такая снисходительность графа не могла обмануть дона Андреса, и он счел за лучшее прекратить этот разговор.
Дона Мельхиора боялись и ненавидели все обитатели гасиенды, не исключая, пожалуй, и отца. Но никто не роптал. Граф тоже делал вид, что ничего не замечает. Да и зачем было вмешиваться. Через несколько дней он уедет и обо всем забудет. Но прошло уже почти два месяца, а граф пока не собирался уезжать. Он много читал, гулял по окрестностям, почти всегда в сопровождении мажордома, мужчины лет сорока, невысокого и коренастого, очень сильного, с открытым лицом.
- Предыдущая
- 11/86
- Следующая