Констанция. Книга вторая - Бенцони Жюльетта - Страница 15

• Предыдущая
• 15/55
• Следующая

Старая графиня Аламбер смотрела на свою внучку сквозь пелену слез. Ей верилось и в то же время не верилось, что это именно она.

Но то, что Констанция вспомнила про рыжего кота и крысу, свидетельствовало, что это та самая Констанция, с которой графиняраспрощалась много лет назад. Конечно, теперь это был не малый ребенок, а прехорошенькая девочка, приехавшая в Мато со своим женихом.

Графиня Аламбер распорядилась приготовить для гостей комнаты, а сама повела Констанцию в гардеробную. Девушка с удивлением рассматривала собственные наряди, которые носила в детстве. Ей казалось, что платьица умещаются чуть ли не на ладонях, но в то же время она смутно припоминала некоторые из своих нарядов. А туфельки — это было сплошное умиление! Маленькие, изящные, на узкую ножку.

— Неужели, это правда? — спрашивала Констанция у старой графини.

Та кивала и всплескивала руками.

— Ну, конечно же правда, дорогая. Я не знаю, что произошло, как погибли твои отец и мать, но главное, ты жива и это большое счастье.

За воспоминаниями Констанция, казалось, забыла о Филиппе, мадемуазель и мадам Абинье. Она словно нашла маленькую дверцу в своей сегодняшней жизни, чрез которую можно было убежать от невзгод и несчастий.

Теперь она уже не терзалась сомнениями, любит или ненавидит Виктора. Он был врагом, возможно, убившим отца и мать, он был врагом, лгавшим ей всю жизнь.

И только к покойному Гильому Реньяру Констанция сохранила теплые чувства. Она понимала цену словам старика, когда он отвечал на ее детские вопросы.

Разглядывая туалеты своих родителей, Констанция припоминала некоторые вещи в имении Реньяров. Они несомненно происходили из багажа ее родителей. Рука одного и того же искусного портного чувствовалась в них. Украшения, выполненные одним и тем же ювелиром, украшали одежды.

— Ты еще многого не помнишь, — сказала графиня Констанции, усаживая свою внучку в мягкое кресло возле камина.

— Я постараюсь, бабушка, вспомнить, — Констанция полуприкрыла глаза и закусила нижнюю губу.

Дворец полнился тихими звуками, и девушке показалось, что всяпредыдущая жизнь — сон, который привиделся ей здесь у камина.Тихий голос старой графини убаюкивал и ей хотелось встать с кресла, улечься на медвежью шкуру, разостланную возле огня, и, скрутившись калачиком, положить под голову кулачок и слушать голосстарой женщины.

— Не бойся, Констанция, — говорила старая женщина, — уже ничего не переменится, ты в самом деле вернулась домой, туда, где тебя ждали, где тебя любят. Жаль, никого не осталось из старых слуг, кто бы помнил тебя, но обстановка в доме, вещи — они помнят тебя, Констанция, помнят твое прикосновение. Я даже до сих пор храню бусы, которые ты порвала. Тогда я была зла на тебя, но они и сейчасхранятся в шкатулке, рассыпанные по бусинкам.

Констанция улыбнулась.

А старая графиня, так, словно это было уже решенное дело, сказала:

— Ты останешься тут, Констанция. И только тут девушка вспомнила, что приехала не одна.

— Но у меня есть жених, бабушка.

— Ах, да, жених, — рассмеялась старая графиня, — и ты конечно же очень любишь его. Извини, дорогая, я не помню сама себя от радости. Но все равно, не можешь же ты просто так покинуть меня, не пробыв дома и недели. Пусть твой жених живет здесь, у меня все равно нет никого кроме тебя, если не считать далеких родственников в Париже. Да, Констанция, я представлю тебя при дворе и поверь, твоя история тронет сердца многих.

— Где Филипп? — с тревогой озираясь в пустом зале, сказала Констанция.

— Я распорядилась, их провели в комнаты. Но побудь еще немного со мной, ведь я столько тебя не видела.

Графиня взяла со столика за длинную золотую цепочку медальон с жемчужиной и так же как много лет назад, повесила его на шею своей внучки.

— Теперь ты знаешь, откуда он. Береги его. Девушка попросила прощения у старой графини и, не объясняя зачем, вышла из зала. Она брела по дворцу, кое-где горели свечи в канделябрах, ярко горели люстры. А иногда ей приходилось проходить сквозь темную комнату. Зал тянулся за залом и странное дело, в темноте Констанция чувствовала себя увереннее. Она каким то шестым чувством находила дорогу среди расставленных стульев, столов, комодов, а стоило ейпопасть на свет, как все казалось чужим и ненастоящим.

— Филипп! — позвала Констанция, и ее голос отразился эхом от стен огромного зала. — Филипп! — уже с отчаянием воскликнула Констанция, — где же ты?Она бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж.Мезонин был обставлен куда более скромно, чем нижние покои дворца. Вдоль стен, обитых тесненой свиной кожей, тянулись ряды дверей с блестящими медными ручками. В посеребряных бра горели по две свечи, а переход вел и вел Констанцию дальше.

— Филипп! — еще раз позвала она, но никто не отвечал ей.

Тогда, словно обезумев, Констанция бросилась бежать. Мелькали двери, картины в золоченых рамах, канделябры, и девушке казалось, что этот узкий коридор никогда не кончится. Поворот следовал за поворотом, и девушка уже бежала, не разбирая дороги.

Обессилев, девушка опустилась на ступеньку лестницы, устланной ковром, и заплакала.

Наконец, дворецкому удалось отыскать Констанцию. Он нашел ее в дальнем крыле дворца с мокрым от слез лицом.

— Мадемуазель Аламбер, — обратился дворецкий к девушке.

Та не сразу поняла, что это обращение направлено к ней.

— Графиня обеспокоена, — продолжал дворецкий, — и просила вас вернуться.

Констанция медленно поднялась и двинулась вслед за дворецким. Тот нес канделябр с зажженными свечами, держа его над головой. Упругий шар света пульсировал в темном коридоре, отбрасывая причудливые замысловатые тени. Это были тени прошлого, которое стало для Констанции настоящим нежданно и негаданно.

Но тут девушка почувствовала себя хозяйкой в этом доме, такой же, как и ее бабушка. Ее голос сделался твердым.

— Любезный, — обратилась она к дворецкому, все-таки не зная, называть ли его Жаком, как ее бабушка, — пригласите спуститься вниз месье Абинье.

Непроницаемое лицо дворецкого не выразило никаких чувств.

— Он уехал, мадемуазель.

— Уехал?

— Да, час тому назад.

Констанция не могла поверить услышанному.

— Он что-нибудь просил передать?

— Да, мадемуазель, письмо ждет вас внизу.

— А его мать, сестра, они еще здесь? — уже зная заранее ответ, спросила Констанция.

— Нет, мадемуазель, они уехали вместе с ним.

— Я хочу видеть письмо.

— Я принесу его, мадемуазель.

Дворецкий вновь ввел Констанцию в зал с ярко растопленным камином. Старая графиня со слезами на глазах смотрела на свою внучку.

— Ну что я могу сказать тебе, Констанция…

— Вы говорили с ним, бабушка?

— Да, он зашел попрощаться.

— И даже не стал искать меня? — изумилась Констанция.

— Прости, дорогая, — графиня Аламбер прятала свой взгляд, — он не мог поступить иначе, ведь тогда бы ты не отпустила его.

— Письмо! Где письмо?! — воскликнула Констанция.

Дворецкий, как показалось девушке, не спеша входил в комнату, неся на серебряном подносе сложенный вчетверо лист бумаги.

Девушка дрожащими руками развернула его и принялась читать.

» Любимая моя! — писал Филипп. — Я не могу поступить иначе и прости меня. Я понял, если перед отъездом увижу тебя, то не смогууехать. Я возвращаюсь в свой дом. Ведь теперь ты богата и знатна, яне могу больше претендовать на твою руку. Ведь я всего лишь бедный дворянин, а ты виконтесса. И если, любимая моя Констанция, спросить у моего сердца, желаю ли я сегодняшнего расставания, то оно ответит: нет, но если спрошу разум — да. Я заклинаю тебя, Констанция, не принимай скоропалительных решений, живи в Мато идаже не делай попыток встретиться со мной раньше, чем через неделю. Ведь сейчас тобой руководят чувства, а за эту неделю ты многое передумаешь. Не оставляй ее светлость графиню Аламбер одну, ведь она так надеялась, что ты вернешься. Для нее твой отъезд будет ударом. Обещай, любимая моя, что не отправишься за мной раньше, чем через неделю «.

• Предыдущая
• 15/55
• Следующая