Курумилла - Эмар Густав - Страница 28

• Предыдущая
• 28/50
• Следующая

Проехав две или три улицы, наши всадники по знаку Валентина остановились перед домом, не очень привлекательным на вид, который тем самым резко выделялся среди остальных зданий и невольно останавливал на себе внимание чужестранца.

— Здесь, — сказал охотник.

Друзья спешились. Валентин отдал строгий приказ всем остальным спутникам не сходить с лошадей и не трогаться с места до возвращения графа, затем он осторожно постучал в дверь, которая сейчас же отворилась. Граф и охотник вошли, и дверь снова захлопнула чья-то невидимая рука.

Войдя в дом, охотник провел своего товарища в квадратную комнату, затворил за собой дверь и запер ее на ключ, который сейчас же спрятал в карман.

— Делай, как я, — сказал он графу, и сняв с себя вигоневую шляпу и сбросив с плеч сарапе, облекся в плащ и надел на голову широкую соломенную шляпу. Граф последовал его примеру.

Оба старательно укутались в новые плащи и надвинули по самые глаза шляпы, затем через потайную дверь в стене они проникли в соседний дом, прошли его насквозь и, не встретив ни души, снова очутились на улице.

Между тем, вид Магдалены совершенно изменился. Улицы наполнились толпами народа, на каждом шагу дети и взрослые бросали петарды и пускали в воздух ракеты, отовсюду неслись веселые крики и раздавались взрывы громкого смеха.

Во всей Латинской Америке, а в Мексике в особенности, ни один сколько-нибудь приличный праздник не обходится без петард и фейерверков, этим знаменуется обыкновенно самый разгар праздников. Нам припоминается по этому поводу довольно характерный анекдот.

Через какое-то время после окончательного изгнания испанцев из Мексики король Фердинанд однажды утром обратился к одному богатому мексиканцу, находящемуся при дворе, со следующим вопросом:

— Сеньор Луи де Серда, что теперь делают ваши соотечественники в Мексике?

— Государь, — важно отвечал тот, почтительно кланяясь королю, — они бросают петарды.

— А! — произнес король и отошел в сторону.

Спустя несколько часов король снова подошел к дворянину — было около двух часов пополудни.

— Ну, — весело спросил он, — что же делают мексиканцы в настоящую минуту?

— Государь, — ответил мексиканец столь же важно, — они продолжают бросать петарды.

Король молча улыбнулся, но ничего не возразил. Вечером он в третий раз повторил свой прежний вопрос, и дворянин еще раз с невозмутимым хладнокровием ответил Фердинанду:

— Ваше величество, они все еще забавляются петардами, всей душой отдавшись этому занятию.

Тогда король уже не мог сохранять свою серьезность и разразился громким смехом. Факт этот интересен особенно потому, что король Фердинанд никогда не отличался веселым нравом.

В характере мексиканцев следует отметить три черты: любовь к верховой езде, страсть к зрелищам вроде петушиного боя и увлечение бросанием петард. Нам кажется, что последняя особенно сильно укоренилась у них — трудно даже сказать, какое громадное количество пороха идет для приготовления этих метательных снарядов.

Итак, по всем улицам и площадям Магдалены раздавались непрерывные взрывы петард, на каждом шагу они попадали под ноги наших героев, но те не обращали на них ни малейшего внимания, так как уже успели хорошо освоиться с мексиканскими обычаями. Они с трудом пробирались среди пестрой толпы, состоявшей из индейцев, негров, метисов, самбо8, испанцев, мексиканцев и североамериканцев, которые в буквальном смысле веселились до упаду.

Наконец друзья добрались до узенького переулка и здесь остановились.

— Как?! — сказал Луи. — Значит, мы действительно приехали смотреть петушиный бой?

— Конечно, — с улыбкой ответил Валентин. — Положись на меня, я уверен, ты непременно заинтересуешься.

— Странная, однако, идея пришла тебе в голову, — возразил граф, беспечно пожимая плечами.

— Ладно, ладно, — со смехом сказал Валентин, — там будет видно… Однако мы уже у цели нашего путешествия.

Разговор на этом прервался.

Все слои мексиканского общества одинаково страстно увлекаются верховой ездой, устройством фейерверков и петушиными боями. В этих трех пунктах сходятся интересы президента республики и простого гражданина, командира целой армии и ее рядового, высшего служителя церкви и скромного пономаря. Черные, белые, метисы и индейцы — словом, все население страны неудержимым потоком стремится поглядеть петушиный бой, имеющий для них особенно притягательную силу.

Арены для петушиных боев устраиваются следующим образом. Выбирают большую площадку позади какого-нибудь дома и огораживают ее забором. Посредине воздвигается круглый амфитеатр от пятидесяти до шестидесяти футов в диаметре, стены его редко имеют меньше двадцати футов в высоту, они строятся из кирпичей, тщательно оштукатуренных твердым цементом.

Внутри здания расположены шесть рядов скамеек.

До самого открытия дверей амфитеатра никто не знает, какие петухи выступят бойцами в предстоящем состязании.

Но вот публику впустили на места, все петухи принесены, спортсмены покупают себе по одному бойцу и передают их в руки дрессировщика, дав ему при этом нужные указания.

Конечно, во всех этих распоряжениях не заключается ничего особенного. За несколько дней до боя петухов лишают шпор и заменяют их искусственными, сделанными из острых стальных пластинок длиной почти в три дюйма9, шпоры эти бывают загнутой формы и имеют вид острого стального ножичка. Они прочно прикрепляются к ноге боевой птицы при помощи особых застежек.

Дрессировщики пускают полностью снаряженных петухов на арену, где птицы прогуливаются на глазах у всей публики, которая при этом имеет возможность заключать пари.

Нередко пари достигают очень большой суммы и влекут за собой полное разорение своих участников.

В ту минуту, когда французы вошли в амфитеатр, состязание уже давно началось, все лучшие места были заняты, зрители теснились вокруг арены, желая получше рассмотреть все перипетии происходившей перед их глазами борьбы.

Так как наши герои явились сюда не затем, чтобы принимать активное участие в увеселении, то они скромно расположились на самой задней скамейке, где ютились все, у кого не было средств держать пари, но был живейший интерес к самому состязанию. Эти люди гневно и завистливо поглядывали на богатых, которые в сильном возбуждении сопровождали громкими восклицаниями каждый выдающийся момент борьбы.

В описываемый нами момент царила страшная суматоха, и взоры всех были прикованы к арене, где случилось нечто необычайное: один петух победил подряд девять соперников.

Французы ловко воспользовались возбужденным состоянием зрителей и незаметно пробрались на намеченные заранее места.

Спустя минуту Валентин закурил маисовую папироску и наклонился к уху молочного брата.

— Подожди меня здесь, — сказал он, — я сию же минуту вернусь обратно.

Луи утвердительно кивнул головой. Валентин с равнодушным видом поднялся со своего места, беспечно спустился вниз и, держа папироску во рту, смешался с толпой зрителей, заполнявших места вокруг арены.

Граф несколько минут внимательно следил за ним, но скоро потерял из виду, так как Валентин совершенно затерялся в толпе.

Внимание всех присутствовавших было обращено на арену, где происходило привлекательное, но жестокое зрелище, даже граф в конце концов стал находить некоторое удовольствие в этом любопытном зрелище.

Схватки быстро следовали одна за другой, приводя к различным развязкам, но все они страшно волновали публику. Графа уже начало волновать продолжительное отсутствие молочного брата — со времени его ухода прошло около часа — когда тот внезапно появился прямо перед ним.

— Ну? — спросил его граф.

— Ну? — по-испански сказал Валентин. — Я оказался прав, и петухи сеньора Родригеса — просто чудо, подойдем поближе, ты сам убедишься, что это очень любопытно.

• Предыдущая
• 28/50
• Следующая