Констанция. Книга третья - Бенцони Жюльетта - Страница 10

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая

— Вот видишь, только учти, письмо должно быть немного сдержанным.

— А ты поможешь мне, Констанция?

— Я не могу, — уклончиво отвечала мадемуазель Аламбер, — но я думаю, виконт поможет тебе не хуже, чем я.

Глаза Колетты загорелись.

— Давайте, мадемуазель, — и Анри предложил ей руку, — чернила и бумага у вас найдутся?

— Конечно, я запаслась всем необходимым, мне же нужно каждый день писать.

— Спокойной ночи, Констанция, — бросил через плечо Анри, входя в спальню Колетты.

Девочка сначала хотела запереть спальню на задвижку, но потом передумала, это выглядело бы немного нескромно.

— Но здесь нет стола…

Колетта отыскала бумагу и чернила, потом прихватила толстую книжку, легла на кровать и приготовилась писать под диктовку. Ноги в белых кружевных чулках она согнула в коленях и весело болтала ногами.

— Дорогая мадам!

Колетта удивленно посмотрела на виконта, тот тут же спохватился.

— Ах, да, пиши: «Дорогой месье!» или как ты его там называешь…

— Шевалье, — подсказала Колетта.

— Ну да, «Дорогой шевалье! Я помню нашу последнюю встречу…»

— Вы знаете о ней?

— Но вы же встречались? — раздраженно воскликнул виконт.

— Да.

— Значит, последняя встреча была? Колетта старательно записывала, стараясь не делать ошибок.

А виконт продолжал:

— «…Я помню ваш образ, чудесный и манящий…» Колетте сперва показалось, что эти слова скорее бы подходили для обращения к женщине, но спорить с таким искушенным в делах любви человеком как виконт ей не хотелось и поэтому она записала все буквально.

Виконт смотрел на пухленькие ножки, затянутые в кружевные шелковые чулки, смотрел, как девушка сгибает и разгибает пальцы ног, словно пытаясь пощекотать себе ступни. Это зрелище умилило его.

— «…Только сейчас я понимаю, насколько была холодна к вам и не могу простить себе, что не дала волю чувствам. Ваш образ, дорогой шевалье, преследует меня, и я понимаю — любовь разбила мое сердце».

Колетта старательно выводила букву за буквой, строчки получались ровными, даже несмотря на то, что девушка писала, лежа в постели. Она так увлеклась своим занятием, что не заметила, как виконт Лабрюйер подошел к ней и опустился рядом на постель.

Колетта вздрогнула лишь когда виконт придержал рукой ее ноги.

— Ты не даешь мне сосредоточиться, — объяснил свое поведение Анри, — пиши дальше: …«Ваш образ преследует меня по ночам, и я ничего не могу с собой поделать. Стоит мне закрыть глаза — и вы, дорогой шевалье, предстаете передо мной, такой же прекрасный, как и во время нашей последней встречи».

— Я не успеваю, — прошептала Колетта.

— Пиши, пиши…

Рука Анри скользнула по шелковым чулкам и замерла на колене девушки. Сердце ее похолодело, и она испуганно посмотрела на виконта.

Лицо виконта выглядело одухотворенным. Он вознес взор к потолку, словно ища там слова для продолжения письма.

И Колетта, побоялась о чем-либо спросить.

«…Я, наверное, любила тебя давно, сама не подозревая об этом, — диктовал Анри, — меня сжигает страсть, которую ничто не может насытить».

Виконт не спеша взял в пальцы кружево подола платья Колетты и подняв его, отбросил на спину девушки. И тут же его ладонь скользнула по обнаженному бедру.

— Зачем..? — только и спросила Колетта.

— Ты почему не пишешь? — строгим голосом учителя поинтересовался виконт.

Девушка машинально принялась писать… Голос виконта доходил до нее словно издалека, словно заглушенный густым туманом. В глазах у нее все поплыло, по телу разошелся странный приятный озноб…

— «…Когда я закрываю глаза, — диктовал Анри, и в самом деле он прикрыл веки, — я вспоминаю твою нежную кожу, ее запах… Я даже вспоминаю тонкий шрам на твоем теле…»

Колетта выронила из рук перо.

— Ты почему не пишешь? Разве я тебе мешаю?

— Вы толкаете меня, — дрожащим голосом произнесла Колетта, — и я поставила кляксу на бумаге.

— Это будет черновик, пиши дальше»«…Я закрываю глаза и вдыхаю аромат твоего тела, я вспоминаю твое неровное дыхание…»

Виконт медленно раздвинул ноги Колетты и потерся о ее бедро щекой.

— А теперь отложи в сторону перо, чернильницу и не спрашивай меня ни о чем.

Девушка послушно выполнила просьбу. Перо, бумага и чернильница оказались на полу, а руки виконта уже скользили по телу, сбрасывая платье.

— Закройте дверь, — прошептала Колетта.

— Нет.

— Но могут войти!

— Согласись, это только придает волнения, обостряет чувства.

— Вы любите меня? — спросила девушка.

— Я просил тебя не задавать вопросов, — и Анри заставил замолчать Колетту поцелуем.

И хотя Колетте пришлось пережить боль и слезы, она была счастлива.

Анри лежал рядом с ней на смятой постели, и его рука покоилась у нее на груди. Девушка молчала, глядя в потолок. Виконт, не произнеся ни слова, тряхнул головой и поднялся. Он одевался не спеша, совсем не стесняясь пристального взгляда

Колетты.

— Мы не дописали письмо, — напомнила ему девушка.

— Теперь ты не только умеешь писать письма, — улыбнулся виконт.

— Мы напишем его в другой раз? — спросила Колетта.

— Нет, теперь ты будешь всегда писать их сама, — и Анри покинул ее спальню.

Он шел по коридору, поглядывая на двери маркизы Лагранж, Мадлен, Констанции.

Дворецкий, едва удерживая глаза открытыми, навытяжку стоял возле стола.

Виконт небрежно толкнул дверь своей спальни и, не раздеваясь, бросился на кровать.

— Жак, — негромко позвал он, — сними с меня сапоги.

Из соседней комнаты появился заспанный слуга. Он молча принялся раздевать своего хозяина.

Лишь только дворецкий уселся и решил заснуть, как тихонько скрипнула дверь, и ему вновь пришлось подняться.

На этот раз в коридор выбежала Колетта. Она придерживала руками незастегнутое платье, вдобавок прижимая к груди свои туфли. Завидев дворецкого, она на какое-то мгновение замерла, но поняв, что тот не станет ни во что вмешиваться, бросилась к двери спальни Констанции.

Та лежала в кровати. В изголовье горело три свечи. Мадемуазель Аламбер читала.

Завидев взъерошенную, насмерть перепуганную свою воспитанницу, Констанция обеспокоилась.

— Что случилось. Колетта?

— Там… — только и смогла сказать девушка, указывая рукой на дверь.

— За тобой кто-то гонится?

— Нет.

— Так что же случилось?

— Виконт Лабрюйер… — и Колетта зарылась лицом в подушку Констанции.

— Он что, обидел тебя?

— Нет.

— А-а, — догадалась мадемуазель Аламбер, — виконт поступил с тобой как мужчина, да? Отвечай же.

— Да, только прошу тебя, Констанция, не выдавай меня матери.

— Глупая девочка, — гладила Констанция по голове Колетту, а на ее губах сияла улыбка, — наконец-то ты приобщилась к взрослой жизни. Наконец-то ты поняла, для чего родилась на этот свет.

— Но если мать узнает…

— Я ей ничего не скажу.

— А как же Александр? — воскликнула, вспомнив о своем возлюбленном, Колетта и вновь залилась слезами.

— А что Александр, он будет твоим любовником.

— А как же виконт?

— Разве вы с ним договаривались встретиться вновь?

Колетта в изумлении посмотрела на свою старшую подругу.

— Но ведь… я была с ним…

— И что, дитя мое? — Констанция и в самом деле чувствовала себя намного старше Колетты. — Вы были вместе…

— Да.

— И тебе было приятно. Колетта покраснела.

— А как же мой будущий муж? Он же поймет, что я потеряла невинность.

— Ну и что? Он жениться на тебе не столько из-за невинности, сколько из-за денег твоей матери.

— Но ведь любовь… — попробовала вставить Колетта, — я обещала выйти замуж за Александра.

— Замужество по любви… — рассмеялась Констанция, — нет ничего глупее и безрассуднее такого брака.

— Ты так считаешь, Констанция?

Колетта явно хотела найти себе оправдание, а мадемуазель Аламбер и не пыталась доказать, что любовь — главное при замужестве.

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая