Дикая кошка - Эмар Густав - Страница 8

• Предыдущая
• 8/16
• Следующая

– Да, да, я сказал это тебе, Мерседес, – шепнул молодой вождь.

– А я ответила тебе: «Я не могу быть твоей женой; мой отец обручил меня с молодым человеком, я исполню волю моего отца». Ты просил, умолял меня, все было тщетно. Наконец в отчаянии от того, что я не приняла твоих предложений, ты сказал мне: «Мерседес, я люблю тебя! Будь счастлива; что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя!» и, пришпорив свою лошадь, ты исчез. С этого времени мы встречаемся в первый раз, Овициата, и как?.. Спрашиваю я у тебя... благодаря измене, с какой ты овладел мной!..

– Мерседес, я слушал тебя терпеливо, – ответил индейский вождь, – выслушай же и меня.

– Говори, – сказала молодая девушка.

– Со времени внезапной нашей разлуки мы не видались более; это правда, но я издали охранял тебя, дочь бледнолицых родителей, и все твои поступки мне известны.

– Какое мне дело до этого? – сказала надменно испанка.

– Ежегодно дон Дьего приезжал к тебе на несколько дней, что он исполнял вначале только из повиновения твоему отцу, но потом дружба превратилась в любовь.

– Да, ты имеешь верные сведения, – перебила страстно молодая девушка.

– Не говори об этом, – воскликнул вождь, сердито топнув ногой.

– А почему же не должна я об этом говорить? Почему не сознаться мне в любви, которой я горжусь и которую дон Дьего разделяет?

– Дон Дьего прибыл уже дня два назад в Санта Роза, – продолжал Овициата, – он прибудет ко мне с поручениями от чилийского правительства.

– Каким образом узнал ты это? – спросила молодая девушка с удивлением.

– Я знаю все, – сказал надменно вождь. – Я знаю также, – продолжал он, – я знаю, что возвратившись в Санта Роза, он должен жениться на тебе и все уже приготовлено к вашему бракосочетанию.

– Это правда, – с энергией произнесла Мерседес.

– Но ты, молодая девушка, пренебрегшая моею любовью, которая подобно ребенку играла с тигром и рискнула пройти в его логово, не знаешь того, что в одно время с тобой дон Дьего схвачен моими воинами и находится в моих руках и что через час он умрет!

– Ты не посмеешь!

– Дитя, я смею все; что значат для меня права людей, что значит для меня его качество посланника? Я не испанец, я дикий и свирепый индеец. Я овладел моим врагом, и он умрет. Взгляни, – добавил он, заставляя молодую девушку, которую эти последние слова ужаснули и которая, зарыдав, закрыла свое лицо руками, повернуть голову в ту сторону, в которую он указывал, – взгляни, вот идет твой жених!

И действительно посреди толпы индейцев шли обезоруженные Дьего де Лара и Перикко; они появились в просеке.

– Ах! – воскликнул Овициата с торжеством, которого невозможно передать. – Наконец-то я могу отомстить!

Потом, возвысив голос:

– Затрубите в раковину, – сказал он, – для того, чтобы собрать воинов, и приведите пленников.

Через несколько минут все индейцы были вооружены и окружали вождя.

Утренняя заря начинала позлащать верхушки деревьев красноватым светом, который появился на горизонте как предвестник солнечного восхода.

Когда дон Дьего был приведен индейцами, захватившими его, и подошел к великому техюэльскому вождю, он оглянулся кругом гордо и спокойно; но вдруг его лицо побледнело; дрожь ужаса пробежала по его членам, и он с отчаянием закричал:

– Мерседес! Мерседес! Моя возлюбленная, ты также попала в руки этих негодяев!

И сделав необыкновенное усилие для того, чтобы разорвать веревки, которыми он был связан, он хотел броситься к своей невесте; но после непродолжительной борьбы дикари, окружавшие его, овладели им и лишили его возможности двигаться:

– Мужайся, Дьего! – воскликнула Мерседес с кроткой улыбкой. – Мужайся, мой жених, мы умрем вместе.

Онондюре, вероломный вождь, заманивший молодого полковника в засаду, сделанную для него, подошел к Овициате и что-то шептал ему.

Атакованный толпою неприятелей дон Дьего пал только после продолжительной и опасной борьбы. Сильно поддерживаемый Перикко он более двух часов сдерживал напор индейцев и сдался только тогда, когда его окружили со всех сторон, боеприпасы были на исходе, и он осознал, что дальнейшая борьба невозможна.

Но во время атаки было убито несколько индейцев; между другими проводник был в числе раненых и если бы техюэльские воины не получили приказания своего главного вождя захватить испанцев живьем, они немилосердно были бы убиты своими победителями, приведенными в ярость их геройским сопротивлением. Дон Дьего понял, что проводник отдавал своему вождю отчет и что он настаивал на том, чтобы тот приказал их казнить.

Зная индейцев, их свирепые нравы и неумолимый характер, полковник решился умереть, не запятнав своего имени, что заставило бы их отдать справедливость его храбрости и терпению в мучениях, которые наверное предстояло ему перенести; но ужасное зрелище казни той, которую он любил и которую он не мог защищать, доводило его до отчаяния и терзало его сильнее всех казней, готовившихся для него.

– Да, испанец, – ответил вождь, – я знаю, что ты и подобные тебе не боитесь скорой смерти; поэтому я готовлю для тебя не такую смерть. Я хочу видеть, какую гримасу сделаешь ты у столба, когда ты увидишь индейскую смерть, которая томит, но не убивает!

– Я не женщина, не ребенок, которых можно напугать словами; приготовь ужаснейшие пытки, мерзавец, и ты увидишь, что я перенесу их, не дрогнув.

– А твоя невеста, неужели ты думаешь, что и она перенесет их с такой же твердостью? – сказал индеец захохотав, – взгляни на нее, смотри как она хороша, как она молода. Не правда ли, как ужасно умереть в эти лета?

– Демон! – воскликнул дон Дьего с бешенством. – Не говори мне о ней!

– Напротив, – продолжал вождь, – если ты только пожелаешь, ты можешь спасти ее и спасти самого себя с твоим товарищем.

– Ты насмехаешься надо мною; я знаю людей, подобных тебе, и не позволю грубо провести себя, как ты желаешь это сделать; подобные тебе не способны на доброе дело; оставь же меня.

– Ты напрасно не хочешь выслушать меня, потому что я говорю тебе откровенно и без задней мысли; повторяю тебе, что если ты захочешь, ты можешь спасти ее.

• Предыдущая
• 8/16
• Следующая