Чистое сердце - Эмар Густав - Страница 26

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая

Не успели они сесть в седла, как странный шум от барабанного боя, визга дудок, ружейных выстрелов, собачьего лая и радостных кликов возвестил им о прибытии Чистого Сердца.

Молодой охотник приближался во главе большого кортежа индейских воинов, одетых в самые великолепные костюмы, выкрашенных и вооруженных, как для военных действий. Они гарцевали на прекрасных мустангах.

Кортеж остановился возле хижины.

— Ну что же, готовы ли вы? — спросил Чистое Сердце.

— Мы ждали вас, — ответил Транкиль.

— Так пойдемте.

Все пять охотников присоединились к своему другу и поехали с ним в ряд. Кортеж двинулся дальше.

Индейцы с живейшим удовольствием отнеслись к тому, что охотники-чужестранцы присоединились к ним. В особенности их радовала роль Транкиля и Чистого Сердца, принятая ими в церемонии. Это наполняло их гордостью и служило доказательством того, что белолицые не только не относятся с пренебрежением или равнодушием к их обычаям, но даже, напротив, чувствуют к команчам расположение.

Чистое Сердце тотчас же направился к хижине Черной Птицы.

Все семейство индейца молча и неподвижно сидело вокруг огня. На некотором отдалении от хижины Черная Птица, одетый в великолепный боевой костюм, сидел верхом на лошади. Его окружало несколько воинов, которые, судя по количеству висевших у них на пятках волчьих хвостов, были самыми знаменитыми героями этого племени. В тот момент, когда кортеж выехал на площадь селения, площадь эту пересек одинокий всадник мрачного вида и с горделивой осанкой; он направился к хижине совета.

Это был Голубая Лисица. При виде кортежа на губах его появилась загадочная улыбка. Он остановился, и команчские воины продефилировали перед ним.

— Берегитесь этого человека, — пробормотал Транкиль, наклонившись к уху Чистого Сердца. — Либо я сильно ошибаюсь, либо его поручение — приманка, скрывающая в себе какую-нибудь измену.

— Я тоже так думаю, — ответил охотник. — Этот мрачный человек таит в себе недоброе! Но совет уже предупрежден и наблюдает за каждым его шагом.

— Я давно знаю его, это — негодяй до мозга костей. Я, со своей стороны, не упущу его из виду.

— Но вот мы уже у цели нашей поездки. Займемся делом!

Чистое Сердце поднял руку, и при этом сигнале внезапно замолкла музыка (если только можно назвать музыкой те оглушительные и, вместе с тем, раздирающие душу звуки, которые издавали инструменты в неумелых руках индейцев). Тогда воины взяли свои боевые свистки и трижды пронзительно свистнули. В ответ на это раздался такой же свист со стороны отряда Черной Птицы. Кортеж остановился.

Между двумя группами всадников было пространство шириной метров в двадцать. Чистое Сердце, Транкиль и его спутники, размахивая оружием, двинулись вперед; навстречу им выехали Черная Птица и его воины. Проехав несколько шагов, те и другие всадники остановились. Чистое Сердце, вежливо раскланявшись, заговорил первым:

— Я вижу, что отец мой — великий вождь, — сказал он. — На голове его красуются священные перья, грудь его расписана воинскими знаками, многочисленные волчьи хвосты ниспадают с его пяток до земли. Отец мой, должно быть, знаменитейший воин команчей-антилоп. Пусть он скажет мне свое имя, чтобы я запомнил его как имя уважаемого в совете вождя и опасного в бою храброго воина.

Вождь гордо ухмыльнулся при этой открытой похвале, с достоинством наклонил голову и ответил:

— Мой сын молод, но мудрость живет в нем. Рука его сильна в боях и язык его не раздвоенный. Слава о нем дошла до моих ушей. Недаром братья мои зовут его Чистым Сердцем. Черная Птица счастлив видеть его. По какому поводу приехал Чистое Сердце к Черной Птице с таким большим кортежем и именно тогда, когда сердце вождя печально и ум его затуманило облако?

— Я знаю, — ответил Чистое Сердце, — что вождь печален, я знаю причину его горести. Я приехал с храбрыми воинами, сопровождающими меня, возвратить ему покой и сменить его печаль радостью.

— Пусть сын мой Чистое Сердце объяснится без промедления; он знает, что человек сердечный никогда не шутит с горем старика.

— Я знаю это. Мой отец богат, Владыка Жизни всегда смотрел на него милостивым оком. Семья его многочисленна, сыновья его — храбрые воины, его дочери скромны и красивы. Одна из них, может быть, самая красивая, и, конечно, самая любимая, была сегодня ночью похищена у Черной Птицы.

— Да, — сказал вождь, — команчский воин похитил дочь мою Язык Лани и убежал с ней в лес.

— Этот воин — Черный Олень.

— Черный Олень — один из самых великих вождей и мудрецов нашего племени, сердце мое лежало к нему. Зачем похитил он мое дитя?

— Потому, что Черный Олень любит Язык Лани. Великий храбрец всегда имеет право взять женщину, которая ему нравится, если он достаточно богат, чтобы заплатить за нее выкуп ее отцу. Черная Птица ничего не может возразить на это.

— Если действительно таково намерение Черного Оленя, если он мне предложит выкуп, который должен предложить такой воин, как он, такому вождю, как я, — я признаю, что он поступил благородно, что намерения его были чисты. Если же нет — я стану его неумолимым врагом. Этим он докажет, что злоупотребил моим доверием и обманул мои надежды.

— Пусть Черная Птица не торопится дурно судить о моем друге. Я уполномочен Черным Оленем заплатить выкуп за Язык Лани, — такой выкуп, какой мало кто из вождей имел до этих пор.

— Какой выкуп? Где он?

— У воинов, сопровождающих меня. Но прежде чем представить его моему отцу, я замечу ему, что он не пригласил меня сесть у своего очага и не выкурил со мной трубку мира.

— Мой сын сядет со мной у моего очага и я выкурю с ним трубку мира тогда, когда он исполнит возложенное на него поручение.

— Хорошо, отец мой будет доволен.

Чистое Сердце повернулся к своим провожатым, стоявшим во время этой церемонии, выполненной строго по этикету, молча и неподвижно, и поднял руку. От группы всадников тотчас же отделились несколько человек. Гарцуя и размахивая оружием, они стали позади Чистого Сердца.

— Выкуп! — сказал он им коротко.

— Одну минуту, — вдруг перебил его Черная Птица. — В чем состоит этот выкуп?

— Вы это увидите, — ответил Чистое Сердце.

— Я это знаю, но предпочитаю заранее иметь о нем представление.

—Зачем?

— О-о-а! Чтобы отказаться от него в случае, если он будет недостоин меня.

— Вам нечего опасаться этого.

— Очень возможно. Но я все-таки настаиваю на этом.

— Как вам будет угодно, — ответил Чистое Сердце.

Здесь мы должны познакомиться с дурной чертой характера индейцев. Краснокожие отличаются неслыханной жадностью и стяжательством. Богатство для них — все, но богатство не в том смысле, как мы привыкли его понимать, потому что они не знают цену золота, и этот металл, такой ценный в наших глазах, для них ничто. Зато меха, оружие и лошади составляют, с их точки зрения, богатство, которому они отлично знают цену. А потому мировые сделки белых с первобытными жителями Америки становятся с каждым днем все более затруднительными. Индейцы, видя, с какой горячностью купцы домогаются приобретения мехов, запрашивают за них такую высокую цену, что торговцы почти. лишены возможности покупать их. Отсюда и возникла та ненависть, которую краснокожие питают к белым охотникам, которых они, где только могут, убивают и скальпируют.

Черная Птица был старым индейцем, отличавшимся очень большой жадностью. Почтенный вождь решил, что с его стороны было бы очень благоразумно, прежде чем пойти на сделку, знать, на что он может рассчитывать и действительно ли он получит тот выкуп, который был ему обещан. Вот почему он так горячо настаивал на том, чтобы ему показали, из чего именно состоит предложенный ему выкуп.

Чистое Сердце, хорошо зная, с кем он имеет дело, нимало не смутился этой настойчивостью вождя. Он довольствовался тем, что приказал приблизиться тем воинам, которым был поручен выкуп. Те тотчас же повиновались. Этот выкуп, действительно великолепный, был уже давно подготовлен Черным Оленем. Он состоял из восьми кобылиц, одного боевого коня-трехлетка, мустанга с ногами, точно выточенными резцом художника и огненным взглядом великолепных глаз, четырех ружей, с двенадцатью зарядами каждое, и четырех шкур белых бизонов-самок, очень редких экземпляров и потому очень ценимых в прериях. По мере того как все эти разнообразные дары представлялись вождю, глаза его от радости ярко заблестели, и он делал сверхъестественные усилия над собой, чтобы сохранить самообладание, соответствующее данному случаю, и скрыть удовольствие, переполнявшее его сердце.

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая