Логофет. Убить скуку (СИ) - Ветров Вад - Страница 43

- Ты хотел знать кто я. Я - возмездие и снисхождение. Я- кара и награда. Я - радость и разочарование. Я - справедливость для одних и милосердие для других. У меня много имен во вселенных. Предпочитаю - Логофет. Хранитель равновесия. Я ни добро и ни зло, ни белый, ни черный, ни свет, ни тьма. Я посредине. Твой лжебог покачнул весы и поэтому я здесь. Мне все равно, кто победит. Главное - равновесие.

Он замычал. Я склонил голову прислушиваясь к эмоциям Этоша, скрытого под личиной мага.

- Если ты веришь в богов, сейчас самое время помолиться. До свидания. Мы еще встретимся при других обстоятельствах, и возможно, все будет по-другому. Прими мой последний дар. Дар легкой смерти и хорошего посмертия.

Он понял.

Надеюсь, оно того стоило.

Я спрыгнул с помоста, обнял " инквиза" за плечи, подозвал рабыню и не спеша, пошел в сторону трактира. Стражники обступили нас тесным кругом, но "Этош" взмахом руки отпустил их.

- Продолжайте следить за порядком. Мне ничего не угрожает. - Он осенил толпу кругом. Когда мы выбрались с площади, в спину мне липкой паутиной ударил полный ярости и разочарования крик. Палач приступил к своей работе. Толпа радостно загомонила. Мертвецы. Они ходят, едят, разговаривают, размножаются не зная, что рождены мертвыми. Нет устремлений, нет желаний, нет целей. Чужая боль их развлекает, ложь радует, звон желтого металла заменяет душевное тепло. Они верят в святость своего правителя, крича на каждом углу, что он ратует за их благополучие. Как стадо идут туда, куда их гонит пастух. У меня возникло острое желание отправить по радуге весь этот сброд, получающий наслаждение от мук себе подобных и вернуть того, кто сейчас умирал от моего проклятия. Да, он был садист и извращенец, но у него была цель и кто я такой, чтобы судить? Мои руки в крови даже не по локоть. И это не только кровь виновных. Я отправляю в небытие целые миры ради продолжения Игры. Знаю, что мы еще встретимся в его следующей жизни, и я его узнаю среди массы других. И тогда ... тогда я поступлю так, как посчитаю нужным, а не так, как будет правильно.

Второго вопля не последовало. Когда палач поднес к глазам лжемага раскаленную спицу, Этош был уже мертв.

* сигманы - разумные обитающие в воде .

- Тебе не кажется, что мы расслабились и засиделись в этом сонном месте? Или никак не можешь расстаться с новой подружкой?

Артуари презрительно фыркнул.

- Через день. Мне нужно пополнить запасы трав и добыть карту. Кейко!

- Да, милорд.

- Травница в селе есть?

- Да, милорд, только она старая и совсем из ума выжила. Лучше в Дубеньчики съездить. Там знатная знахарка живет. К ней даже из города приезжают.

- Дорогу знаешь?

- Да, милорд.

- Поедешь со мной. Завтра на рассвете.

- Как прикажете, милорд.

- Возьмешь Ночь, ей полезно будет размять ноги. - Сотеки лениво перевернулся на живот.

- Хорошо, милорд.

Кейко чуть сдержался, чтобы не заорать от радости. Ему позволили прокатиться на нэрке! Это был самый счастливый день за все его годы жизни в Глушках. Он опять отполз в тень куста, за которым прятался от жары и со счастливой улыбкой прикрыл горящие красным огоньком глаза. Кейко никогда и никому не признавался, какие мечты и видения иногда пролетают перед его закрытыми глазами. Мечты - это все, что было у подкидыша и все, что есть у раба. Кейко верил, что его фантазии, когда-нибудь исполнятся. Ведь Многоликий не оставит своих верных детей без внимания. Просто сейчас у него нету времени на маленького подкидыша из Приграничья, но когда-нибудь, когда бог вернется... И сегодня, лежа в тени большого куста, подросток представлял себя летящим на белоснежном нэрке над синим морем. Длинные волосы собраны в косу, как у милорда Сотеки, внизу мелькают маленькие белые парусники. Кейко одет в белоснежные одежды, а на боку у него золотой меч...

- Ты ведь тоже заметил?- Задумчиво спросил Сотеки у брата.

- При первой же встрече.

- Поэтому ошейник? Убьем? - Голос антрацитового воина звучал совершенно бесстрастно.

- Возможно позже. Пусть пока живет.

Артуари потянулся всем телом, из положения лежа легко вскочил на ноги, несколько раз подпрыгнул, покрутил шеей и с разбега нырнул в реку. Сотеки лениво приподнял голову, проследил взглядом, как брат ласточкой входит в воду и улегся обратно. Было жарко. Оба солнца нещадно палили землю. И это в межсезонье. Что же здесь творится летом? На Атарияте климат намного умереннее, и такие жаркие дни выпадали раз в несколько лет. Крестьяне, недавно молившие светлого Суроса о тепле, во всю поминали черную Вету за чрезмерную жару. Воистину, людям не угодить. Над водой, словно маленькие волшебные существа, порхали цветные стрекозы. Тихо шелестел осот, обдуваемый легким жарким ветерком. Старый сом, живущий в омуте у камышей, лениво плеснул хвостом и ушел в ил на глубину, где били холодные источники. Большеухие коровы местной породы, которые паслись на лугу, вяло отмахивались хвостами от таких же разморенных жарой слепней, равнодушно пережевывая свою жвачку. Они бы с радостью забрались в прохладную воду, но бдительный, загоревший до черноты белоголовый пастушок не позволял стаду приблизиться к реке. Ее берег, а точнее пологий песчаный пляж был оккупирован демонами, как в селе называли постояльцев Техика. Благородные, срам-то какой, лежали на песке без порток и лениво переговаривались. Пастушок с любопытством следил за ними издали, особенно его интересовал черный воин с белой косой, да такой длинной и толстой, что бабы в селе от зависти выли, хотя конечно вздохов и томных шепотков было больше в адрес его светлокожего брата. Все девки в деревне, да что там девки, и молодые бабы тоже, только и обсуждали завидное положение Настани, которая ходила по селу задравши нос, свысока посматривая на менее смелых подруг. А ведь подкидышу пришлось, чуть ли не силой, тащить к старосте девок, когда благородные искали служек. А теперь сестры Кичко - Витка и Витала из бесприданниц стали богатыми невестами. За два дня работы на белокосого получили по десять серебреных цепней! И бабы у колодца талдычили, что стока же получат, как служба их закончится. Правда, вдова Еника со смехом добавила, что, наверное, хороший якорь у благородного, коли девок так зацепил. Но что это значит, пастушонок не понял. Он подслушивал, спрятавшись за срубом, поэтому переспрашивать не стал, а с умным видом повторив фразу служкам, когда те, возвращаясь с работы в поле, остановились попить воды, чем вызвал дружный смех мужиков и несколько сальных шуточек. Мальчишка, почесывая облупленный нос, поглядывал в сторону кустов, за которыми спрятался в тень подкидыш. Вот бы пойти расспросить о новых хозяевах Кейко, но пастушок боялся благородных, а сам подкидыш не появлялся.

Кейко блаженствовал. Ему теперь не нужно было вставать ни свет, ни заря, обихаживать скотину, полоть огород и выполнять тяжелую и нудную работу по дому. Уход за нэрками подкидыш считал не работой, а удовольствием. И хотя умные животные поглядывали пока на него свысока, парнишка не терял надежды когда-нибудь с ними подружиться. Прислуживать хозяевам пока тоже было совершенно не обременительно. За милордом Сотеки все еще присматривали две нанятые Артуари молодки - сестры Кичко, правда, вот уже два дня, как присмотр происходил только ночами. А милорду Артуари, которого Кейко жутко боялся, прислуживала Настаня. Мальчишка был на подхвате - подать, принести, рассказать. Вот и сегодня выздоравливающий Сотеки, мучаясь от жары, попросил Кейко показать место на берегу, где можно поплавать и позагорать. Зачем загорать и без того черному как уголь милорду, Кейко понять не мог, но, помня о правилах, озвученных в первые минуты его рабства, спрашивать не решился. Милорд Сотеки, когда узнал, чья кровь, поставила его на ноги, хотел дать Кейко вольную, но его брат не позволил. Пристально глядя на подкидыша он, медленно, смакуя каждое слово, произнес: