Констанция. Книга четвертая - Бенцони Жюльетта - Страница 21

• Предыдущая
• 21/55
• Следующая

Король тяжело вздохнул и решительно направился к двери. Он толкнул ее и замер, обернувшись к Констанции.

— Не обманывай себя, не обманывай. В один прекрасный момент ты сама придешь ко мне.

— Нет, нет, — прошептала Констанция, все еще вполне веря в то, что говорит.

Она отрицательно закивала головой:

— Никогда! Никогда не приду! — она говорила так тихо, что король не мог слышать ее слов.

— Да, ты придешь ко мне, я в этом абсолютно уверен, — король громко хлопнув дверью, решительно двинулся к выходу.

Констанция, прижавшись к холодной стене, прислушивалась к удаляющимся шагам короля.

«Боже, зачем ты ввергаешь меня в подобную пытку? Зачем? За что? Чем я провинилась перед тобой?»

Всю ночь Констанция не могла сомкнуть глаз. Ей чудилось, что в спальню входит король, наклоняется к ней, хватает ее за плечи, трясет и жадно, до боли, целует. — Нет! Нет! — шептала Констанция, вскакивая с постели. Она даже не разделась, а лежала на постели в платье боясь, что каждую минуту может вернуться король Витторио. Она смотрела, как горят свечи у изголовья кровати, как медленно стекает золотистый воск. Потом смотрела на поленья, догоравшие в камине, скользила взглядом по стене. — Боже, боже, — шептала она, — когда же наступит рассвет? Почему эта ночь такая длинная и никак не может кончиться? Когда же взойдет солнце?

Услышав шорох или стук ставен, Констанция вскакивала с постели и подбегала к окну. Там, в темноте, она видела проходящего под окнами сторожа.

— Боже, боже, когда же придет утро? Неужели мне вот так вот и мучиться?

Но утро наступило, померк свет свечей. Констанция, облокотясь на подоконник, смотрела на улицу. Клубился туман и даже старых деревьев парка не было видно.

— Боже, какой густой туман! Может, он никогда не рассеется, может весь мир утонул в нем?

Ей было не по себе. Она чувствовала ужасную тоску, все тело болело, будто она несколько дней подряд занималась тяжелым физическим трудом. Нервы были напряжены до предела. Дворец постепенно оживал. Констанция слышала голоса слуг, слышала, как бранится на дворецкого старая графиня де Бодуэн, слышала плач Мишеля. Но она будто оцепенела, будто замерзла, превратясь в ледяное изваяние. Она неподвижно сидела на краю постели, зажав в коленях дрожащие руки.«Надо уехать, надо как можно скорее уехать отсюда, забрать Мишеля и покинуть Турин. Скорее в Париж, а из него в Мато, в родной дворец. Там все знакомо, там все принадлежит мне, там я буду в безопасности, и король Витторио не сможет меня преследовать… Нет, это глупо…»С этими мыслями Констанция прилегла на край подушки. По ее лицу текли слезы…

Несколько дней Констанция не выходила из комнаты. Наконец, затворничество невестки вконец надоело старой графине де Бодуэн. Она позвала нескольких слуг и приказала взломать дверь.

Старый грузный дворецкий предварительно постучал.

— Графиня, графиня, откройте дверь, иначе мы ее взломаем.

— Нет, уходите! Я не открою!

— Ломайте! — грозно приказала старая графиня де Бодуэн.

Перекрестившись, дворецкий отошел на несколько шагов от двери, потом пригнулся и всем телом ударил в дверь. Щелкнул замок и, отломив большой кусок доски, упал на пол. Дверь распахнулась. Старая графиня де Бодуэн в сопровождении слуг вошла в комнату своей невестки.

— Как ты себя ведешь, Констанция? — первое, что сказала старая графиня де Бодуэн.

— Я хочу домой, я хочу в Париж, — не оборачиваясь к графине, резко произнесла Констанция.

— Подите прочь! — приказала слугам графиня. Те, пятясь, покинули комнату Констанции.

— Я не понимаю, Констанция, как ты можешь быть такой эгоисткой?

— Я эгоистка? — искреннее и неподдельное изумление было в голосе Констанции.

— Да-да, ты, дорогая, ты не желаешь думать о будущем моего сына, своего мужа, не желаешь думать о будущем Мишеля, моего внука. Ведь их родина здесь.

— Я хочу домой, я хочу в Париж, я устала от всего этого, от преследований, от сплетен, от склок, от грязных пересудов, от нечистоплотных намеков.

— А ты хоть понимаешь, что все эти сплетни, интриги, разговоры из-за тебя! Его величество заперся в Риволи, никого не подпускает к себе, государственные дела запущены! Даже министры не могут попасть к своему королю, не говоря уже о королеве и ребенке. Король сказал, что не появится до тех пор, пока ты, Констанция, не приедешь к нему.

— Я? Почему я должна ехать к нему? Я что, его жена? Пусть скорее возвращается Арман, он сможет

Защитить меня! Я отправлю курьера, чтобы Арман поскорее вернулся.

— Нет, ты не отправишь никаких курьеров! Не губи, не губи карьеру моего сына! Я не позволю, Констанция, сделать тебе этого и не позволю похоронить его карьеру!

— Но ведь он мой муж, а я его жена. Мы перед алтарем клялись в верности друг другу. Я уеду из Турина, покину Пьемонт.

— А вот это ты не сможешь сделать, потому что для подобного шага нужно решение либо твоего мужа, либо в его отсутствие — короля, — графиня развернулась и семенящей походкой покинула комнату Констанции.

А та, как подкошенная, рухнула на разобранную постель и уткнувшись лицом в подушку, зарыдала.

— Боже, Боже, за что эти несчастья на мою голову? За что?! Констанция плакала безутешно, как ребенок. Все ее тело сотрясалось от рыданий, слезы ручьями лились по щекам и вскоре подушка была мокрой.

Выплакавшись, Констанция немного успокоилась и уснула. Но сон ее не был крепким. Постоянно клубился туман и из него выплывало то лицо короля с хищными сверкающими глазами, то вообще, она брела, потом бежала в тумане, спотыкаясь о какие-то странные предметы под ногами.

И вдруг она услышала тонкий пронзительный крик ребенка. Констанция остановилась, еще не понимая, во сне или наяву она слышит этот крик.

— Да нет, нет, это все во сне, — утешила себя женщина, — это только лишь сон, тяжелый сон. А может быть, я действительно слышу плач сына?

Констанция бросилась на голос ребенка, пробиваясь сквозь густой липкий туман, который обволакивал ее тело, не давая двигаться быстро и уверенно. Какие-то мохнатые ветви, шершавые стволы деревьев появлялись из тумана тут и там. Констанция, выставив вперед руки, пыталась бежать, но ее движения былинеуверенными и двигалась она очень медленно. Голос Мишеля звучал все ближе и ближе.

Констанция попробовала ускорить шаги, но ничего не получилось. Туман был настолько густым, что Констанция вязла в нем как в зыбком песке. И еще деревья их жесткие колючие листья. Чем быстрее она шла, тем глуше и глуше слышался голос ребенка. Вдруг она услышала где-то совершенно рядом, на расстоянии протянутой руки слабый детский крик.

— Что это? — замерла Констанция, окруженная со всех сторон густыми клубами тумана. — Кто это? — позвала она. Ребенок снова вскрикнул.

Где ты? Где ты? — Констанция наклонилась и, разведя руки в стороны, принялась ощупывать холодный влажный туман.

— Я здесь, мама, — вдруг послышался тонкий голосок.

— Мишель! Мишель! Где ты?! Констанция безумно испугалась и заплакала. Она даже во снечувствовала, как по ее щекам катятся крупные горячие слезы.

— Мишель! Малыш! — повторяла она, но голоса уже не было слышно.

«Неужели это сон? Может это явь?»— во сне подумала Констанция.

Но тут она услышала слабый, как бы тонущий в густом тумане детский плач и догадалась, что голос сына она слышит по-настоящему. Глаза открылись и она вскочила с кровати.

— Мишель! Мишель! — позвала Констанция, быстро направляясь к двери. Она бежала из комнаты в комнату, слуги шарахались от своей госпожи. Она бежала в комнатку своего сына.

Дверь в детскую была распахнута. На креслах, стульях, повсюду были разбросаны детские вещи. В постели ребенка не было, в соседней комнате не было и няни.

Констанция подбежала к одному из слуг и глядя ему прямо в глаза, зашептала:

— Где? Где мой сын?

Слуга развел руками и кивнул в сторону выхода во двор.

Что, там, на улице? Слуга снова согласно кивнул и быстро удалился за дверь.

• Предыдущая
• 21/55
• Следующая