Утро магов - Бержье Жак - Страница 47

• Предыдущая
• 47/103
• Следующая

Сложная доктрина «синхронности», отчасти построенная на наблюдении таких совпадений, возможно, могла бы изменить понимание истории. Наше честолюбие не заходит так далеко и так высоко. Мы хотим только привлечь внимание к фантастическим аспектам действительности. В этой части нашей работы мы занимались разысканием и объяснением известных совпадений, по нашему мнению — примечательных. Допускаем, что комуто они могут показаться совсем не такими.

Применяя наше понятие «фантастической реальности» к истории, мы занимались подбором. Мы выбирали факты, порой малозначительные, но отклоняющиеся от причинной связи, потому что в известной мере как раз от этих отклонений мы и ждали объяснения многого. Отклонения Меркурия на несколько секунд достаточно, чтобы разрушить здание физики Ньютона и доказать справедливость Эйнштейна. Нам кажется, что некоторые обнаруженные нами факты могут сделать необходимым пересмотр картезианской картины истории.

Можно ли использовать этот метод для предсказания будущего? Нам случалось мечтать и об этом. В «Человеке, который был Четвергом» Честертон описывает бригаду политической полиции, специализировавшейся в области поэзии. Покушения удалось избежать, потому что один полицейский понял смысл сонета. В прихотливых шутках Честертона кроются значительные истины. Течение мыслей, не замечаемое патентованным наблюдателем, равно как и писания и труды, на которые не обращает внимания социолог; социальное значение фактов, представляющихся слишком незначительными и слишком спорными, говорят, быть может, о будущих событиях вернее, чем крупные, явно заметные факты и значительные видимые движения мыслей.

Отличавший нацизм климат страха, который никто не мог предвидеть, был предсказан в страшных рассказах германского писателя Ганса Гейнца Эверса, автора «Мандрагоры» и «В царстве ужаса», ставшего впоследствии официальным поэтом режима и написавшего песню «Хорст Вессель». Нет ничего невозможного в том, что иногда романы, стихи, картины, статуи, к которым относятся с пренебрежением даже специалистыкритики, дают нам точный образ завтрашнего мира.

Данте в «Божественной комедии» точно описывает Южный Крест, — созвездие, невидимое в северном полушарии, хотя ни один путешественник того времени не мог его наблюдать. Свифт в «Путешествии на Лапуту» указывает размеры и периоды обращения двух спутников Марса, неизвестных в те времена. Когда американский астроном А. Холл, открывший их в 1877 г., заметил, что их измерения соответствуют указаниям Свифта, он был охвачен своего рода паникой и назвал их Фобос и Деймос — «страх» и «ужас». (Он был испуган еще и тем, что эти спутники появились неожиданно. Через более крупные телескопы, чем тот, которым располагал Холл, их до него не обнаружили. Но похоже, что он просто был первым, кто в эту ночь рассматривал Марс. После запуска спутника сегодняшние астрономы начинают писать, что, быть может, речь идет об искусственных спутниках, запущенных в тот день, когда их наблюдал Холл. Об этом упоминал Роберт С. Ричардсон из лаборатории Маунт Паломар в «Сообщении о положении Марса» в 1964 г.).

В 1896 г. английский писатель М. Чиел опубликовал новеллу, где рассказывал о банде чудовищных преступников, разоряющих Европу, убивающих людей, которых они считают вредными для прогресса человечества, и сжигающих их трупы. Он озаглавил эту новеллу… «С.С.»! Гете писал: «Грядущие события отбрасывают свои тени назад». Возможно, в произведениях о человеческой деятельности, чуждой тому, что мы зовем «движением истории», в тех произведениях, которые не привлекают общего внимания, мы как раз и найдем полное выражение этого прибоя будущего.

Фантастические события история стыдливо прикрывает холодными и механическими объяснениями. В момент рождения нацизма Германия была родиной точных наук. Германская методичность, германская логика, германская точность и научная добросовестность пользовались всемирным уважением. «Герр профессор» так и просился на карикатуру, но он был окружен почтением именно за те его положительные качества, которые вызывали смех. Однако именно в этой среде свинцового картезианства из крошечного очага с невероятной скоростью распространялась бессвязная и почти безумная доктрина, В стране Эйнштейна и Планка стали исповедовать «арийскую физику», «расовую науку». В стране Гумбольдта и Геккеля стали говорить о расах. Мы думаем, что такие явления нельзя объяснять экономической инфляцией. Это неподходящий задник для подобного балета. Нам показалось гораздо более действенным направить поиски в сторону некоторых странных культов и ошибочных космогоний, которыми до сих пор пренебрегали историки. Это пренебрежение очень странно. Космогонии и культы, о которых мы будем говорить, пользовались в нацистской Германии официальным покровительством и одобрением, они сыграли сравнительно большую духовную, научную, социальную и политическую роль. Благодаря такому заднику можно гораздо лучше понять танец.

Мы ограничились лишь одним моментом германской истории. Чтобы выделить фантастическое в современной истории, мы могли бы с таким же успехом показать, например, вторжение азиатских идей в Европу в тот момент, когда европейские идеи вызывают пробуждение народов Азии. Вот явление, так же сбивающее с толку, как неевклидово пространство или парадоксы атомного ядра. Автор условной истории, «ангажированный» социолог, не видит или отказывается видеть эти глубинные движения, не соответствующие тому, что он называет «движением истории». Такие люди невозмутимо продолжают анализировать и предсказывать судьбы людей, не похожие ни на самих людей, ни на таинственные невидимые знаки, которыми они обмениваются со временем, пространством и судьбой.

«Любовь, — говорит Жак Мардони, — это гораздо больше, чем любовь». В ходе наших исследований мы приобрели уверенность в том, что история — это гораздо больше, чем история. Эта уверенность — тонизирующее средство. Вопреки возрастающей тяжести фактов общественной жизни и возрастающей угрозе, направленной против человеческой личности, мы видим, что ум и душа человечества продолжают зажигать то там, то здесь свои огни, которые отнюдь не ослабевают. Хотя коридоры истории становятся, повидимому, очень узкими, мы уверены, что человек не потеряет в них нить, связывающую его с необъятностью мира. Эти образы близки к образам Гюго, но они хорошо выражают наши впечатления. Мы приобрели эту уверенность, углубляясь в действительность: в ее недрах скрыто фантастическое и, в известном смысле, благое.

(Предисловие к «Наполеону из НоттингХилла», Г.К.Честертон, 1898 г.)

• Предыдущая
• 47/103
• Следующая