Взрослые тайны - Пирс Энтони - Страница 52
- Предыдущая
- 52/79
- Следующая
– Вполне достаточно. Я хочу, чтобы Че стал спутником и скакуном моей дочери Гвендолин. Конечно, пока он в скакуны не годится, но они могли бы подрасти вместе и, может быть, подружиться. Дочка моя тоже не взрослая. А тебе, Дженни, сколько лет?
Дженни не видела причин для утайки, а потому трижды показала ладонь с четырьмя растопыренными пальцами:
– Три руки.
– По нашему счету будет двенадцать. Вот и моей Гвендолин столько же. Возможно, это счастливое совпадение. Так или иначе, она дитя, но ребенком ей оставаться недолго. А поскольку других детей у меня нет, ей принадлежит право наследования гоблината. Правда, до сих пор женщины гоблинаторами не становились, но Гвендолин может, поскольку унаследует еще и волшебную палочку.
Дженни понимающе кивнула. Она видела палочку в действии.
– Но если у нее будет палочка, зачем ей еще и скакун?
– Она хромоножка, а со скакуном эта проблема отпадет. Но ей необходимо обзавестись скакуном до смерти моего мужа Грыжи, а она, боюсь, наступит вовсе не в глубокой старости. Болезнь его усиливается, а как только он не сможет отстоять свой пост силой, его тут же низложат. Так низко положат, что ниже некуда. И помешать этому я не в силах.
Гоблины народ жестокий по природе, а политика и у более мягкосердечных племен дело суровое. Дженни вспомнила, что и ее соплеменники, становясь немощными, обычно предпочитали не обременять общину.
– Однако хромота, увы, еще не самое страшное, – продолжила Годива. – Гвендолин почти слепа.
– Так ведь я тоже не больно хорошо вижу, – воскликнула Дженни. – Но вот надела очки, и все стало в порядке. Ей тоже надо…
– Ей нельзя, потому что ее немочь следует держать в тайне. Если в Горбе прослышат, что у нее слабое зрение, она долго не проживет. Девочка различает лишь очертания предметов да, кое-как, лица. Пока мне удается это скрывать, но когда Гвенни подрастет и ей придется участвовать в жизни племени, будет гораздо труднее. А кентавр мог бы заменить ей глаза да и стать советчиком: они народ рассудительный.
– Но неужели другие гоблины могут обидеть полуслепую хромоножку? – сочувственно воскликнула Дженни.
– Кажется, ты не очень сведуща в гоблинских повадках, – хмуро заметила Годива.
– Конечно, я ведь не здешняя, – ответила Дженни. – Тут меня все числят в эльфах, но у себя дома я просто девочка. В Ксанфе прежде не бывала и никогда не видела, чтобы булочки росли на стебельках, а вишни взрывались. Конечно, местные обычаи мне в диковину.
– Но в Золотой Орде ты кое-что видела.
Дженни поежилась.
– Там живет гадкий народ.
– Вынуждена признать, что все гоблины довольно гадкий народ, – сказала Годива. – Так повелось издревле, с тех пор как в силу проклятия нашим женщинам пришлось выбирать худших мужчин. Это привело к вырождению, и хотя проклятие давно не действует и мы можем выбирать лучших, инерция не дает исправить положение.
– Что не дает?
– Инерция: это значит, что трудно изменить что-либо сразу. На все требуется время. Положим, нам никто не мешает выбирать лучших, но порода так испортилась, что и эти лучшие такие, что хуже некуда. Исправление будет долгим и трудным, и я подозреваю, что для некоторых племен оно вообще невозможно.
– Вроде Орды, – догадалась Дженни.
– Вот-вот. Мы тут в Горбу не такие гадкие, но тоже не сахар. Мой муж Грыжа имеет даже некоторые достоинства, хотя тщательно их скрывает. И оказал племени, при том, что сам думает иначе, немалую услугу. Тем, что не оставил наследника мужского пола.
– А разве вы не выбираете в вожди самых лучших? – удивилась Дженни.
– Нет, у нас гоблинатором становится сын гоблинатора.
Как раз поэтому я вышла замуж за Грыжу: он был сыном вождя. Моя матушка, Голди, заполучила в мужья вожака помельче, до гоблинатора не дотягивавшего, ну, а уж я, с помощью ее волшебной палочки, подцепила настоящего главаря. Так что, по нашим понятиям, следующим гоблинатором надлежало стать моему сыну. Но вот незадача, Грыжа растратил все свои силы на любовниц и потерял способность вызывать аиста, в то время как у нас была только дочка. Таким образом, Гвендолин может унаследовать его пост, а это создает возможность многое в нашей жизни изменить к лучшему. Ведь у нас, гоблинов, женщины сохранили то, чего давно не осталось в мужчинах: красоту, ум и порядочность.
Это утверждение не вызывало сомнений: стоило лишь взглянуть на Годиву и сравнить ее хоть с мужем, хоть с любым из подручных. Но кое-чего Дженни не поняла, и от Годивы это не укрылось.
– Вижу, пока тебе не во всем удалось разобраться.
Возможно, у твоего народа нет представления о супружеской неверности. Ты знаешь, кто такая любовница.
– Женщина, которую все любят, – с готовностью ответила Дженни.
– Не хотелось бы мне, – вздохнула Годива, – но, видать, придется раскрыть тебе кое-что относящееся к Тайнам Взрослой Жизни. Не разрешается рассказывать детям, как вызывают аиста и знакомить их с некоторыми другими вопросами, имеющими к этому отношение.
Вот почему Че, будучи ребенком мужского пола, не имел права видеть твои трусики.
– Но какое отношение имеют трусики к аистам? – растерянно спросила Дженни. – Я аистов видела, никаких трусиков они не носят.
– Я не имею права ответить на твой вопрос. Просто прими как непреложный факт, что ни один мужчина, в каком бы возрасте он ни находился, не должен видеть ничьи трусики, кроме трусиков своей жены. Так принято не только у гоблинов, но и во всем Ксанфе. Что же до аиста – то носят они действительно вовсе не трусики, а младенцев. Но ни одному ребенку не позволяется знать, каким способом аисту направляют заказ.
– По-моему, все это чепуховина, – сказала Дженни. – Там, откуда я родом, никто…
– Ты уже не там, – напомнила ей Годива.
Девочка кивнула.
– Так вот, у нас любовницей называется женщина, которая соглашается вызывать аиста с мужчиной, не являющимся ее мужем. – Говоря это, Годива нахмурилась, и Дженни сообразила, что эта тема ей неприятна. – Мой муж развлекался с несколькими подобными женщинами, и аист – при всей чопорности этих птиц, они не очень-то привержены приличиям – принес двум из них сыновей. Эти отпрыски считаются незаконными, но при отсутствии признанного наследника старший из них может предъявить претензии на власть.
– Ты хочешь сказать… – начала осознавать Дженни.
– Думаю, ты поняла верно. Если Гвендолин сочтут неспособной к правлению, ее устранят, а главарем сделают старшего сына Грыжи.
– Устранят? , – Племя нуждается в вожде. Если ближайший претендент проявляет неспособность, его следует устранить, дабы очистить место для более подходящего.
– Устранить? – , так и не поняла Дженни.
– Убить.
Дженни вытаращилась в ужасе: обычаи гоблинов оказались суровее, чем она могла подумать.
– А плохое зрение…
Годива мрачно кивнула. Хромой вождь – это еще куда ни шло, в конце концов, и Грыжа не ахти какой бегун. Но о слепом не может быть и речи. Такой недостаток необходимо скрыть и компенсировать.
– И кентавр для этого вполне годится, – догадалась Дженни. – Но почему крылатый?
– Это получилось случайно. Обычные кентавры в большинстве своем живут на острове, держатся от всех особняком, и проникнуть к ним практически невозможно. Да и материковые селятся в прекрасно охраняемых деревнях – попробуй туда сунься. Че оказался единственным, до кого мы сумели добраться, к тому же он юн и может взрослеть вместе с моей дочкой. Ну, а его будущая способность летать ей только на пользу: с таким скакуном Гвендолин прославится на все гоблинаты. Однако главное – это все-таки зрение: с помощью Че она сможет участвовать во всех делах племени и доказать свою способность к правлению. А для нее это означает не только власть, но и жизнь.
Теперь Дженни понимала, почему Годива приложила столько сил к тому, чтобы завладеть детенышем. На кону стоял жизнь ее дочери. Однако Годива – Годивой, а Дженни следовало вынести по этому вопросу собственное суждение.
- Предыдущая
- 52/79
- Следующая
