Конец странствий - Бенцони Жюльетта - Страница 5
- Предыдущая
- 5/88
- Следующая
– Всего несколько месяцев. Но прошу вас, расскажите мне о нем. Вы не представляете, до какой степени я жажду слушать...
– По-моему, это был самый красивый, самый мужественный и самый благородный дворянин из всех, кого я встречала...
Некоторое время графиня рассказывала о своих встречах с маркизом д’Ассельна, но даже увлеченная Марианна не могла не заметить ее нервозности и того, как она время от времени бросала встревоженный взгляд в сторону двери, словно боясь увидеть ее открывшейся.
Прервав поток своих вопросов, она приветливо сказала:
– Похоже, вы чем-то озабочены, графиня? Вы нанесли мне такой приятный визит, а я сразу завалила вас вопросами, тогда как ваше время, может быть, ограничео. Но если у вас какие-нибудь неприятности, умоляю вас поделиться со мною.
Мадам де Гаше принужденно улыбнулась, на мгновение заколебалась, затем, словно с трудом решившись, продолжала:
– Это правда, я сильно взволнована, настолько даже, что позволила себе явиться к вам, моей соотечественнице и дочери старого друга, в надежде, что вы поможете мне. Но теперь я не имею больше... я ужасно стесняюсь.
– Но почему? Прошу вас, рассчитывайте на меня...
– Вы так очаровательны, вы проявили ко мне такую внезапную симпатию, что я боюсь теперь разочаровать вас.
– Я уверена, что ничего не произойдет. Говорите же, умоляю вас!
Дама еще поколебалась, затем, опустив глаза на руки, кончила признанием:
– Я на грани катастрофы. Видите ли, к несчастью, я картежница. Это порок, я хорошо знаю, но он появился у меня в Версале, в кругу близких нашей несчастной королевы, и я больше не могу от него избавиться. Куда бы я ни попала, я должна играть. Вы можете это понять?
– Мне кажется, что могу... – сказала Марианна, подумав о Жоливале, который также был неисправимым игроком. – Вы хотите сказать, что играли здесь и проигрались?
Не поднимая глаз, графиня кивнула.
– Есть в этом городе, как и в любом порту, особый квартал, пользующийся дурной славой, где можно играть во всевозможные игры, даже самые экзотические. Этот квартал называется Молдаванка. Там находится игорный дом, его содержит один грек, и я должна признать, что содержит довольно хорошо. Вчера я проиграла там крупную сумму.
– Сколько?
– Четыре тысячи рублей! Это много, я знаю, – добавила она быстро, заметив невольное движение Марианны, – но поверьте, если вы согласитесь ссудить их мне с тысячью в придачу, чтобы попытаться отыграться, еще не все потеряно. У меня есть одна вещь, которую я хочу предложить вам в залог... и которая, естественно, станет вашей, если сегодня вечером я не смогу вернуть вам долг.
– Но, сударыня...
Она умолкла, так как у нее захватило дух. Мадам Гаше достала из смятого платка великолепную драгоценность. Это была бриллиантовая слеза, но такая чистая, такая прекрасная и сияющая, что глаза молодой женщины округлились от восхищения. Можно было назвать слезу огненной, малюткой-солнцем, где сконцентрировался весь свет раннего утра.
Позволив вдосталь полюбоваться камнем, графиня быстро вложила его в руку молодой женщине.
– Храните его, – возбужденно сказала она. – Я уверена, что у вас он будет в безопасности, и... спасите меня, если можете!..
Растерявшись, Марианна переводила недоуменный взгляд с сиявшего в ее руке бриллианта на эту женщину, у которой при ярком свете стали ясно видны морщины и глубокие складки у рта.
– Вы ставите меня в очень затруднительное положение, сударыня, – сказала она наконец. – Не будучи знатоком, я уверена, что этот бриллиант стоит гораздо больше, чем пять тысяч рублей. Почему бы вам не обратиться с ним к ювелиру в городе?
– Чтобы мне его не вернули? Вы только приехали сюда и не знаете, что тут за люди. Множество авантюристов, привлеченных денежными ссудами, которые предоставляет губернатор... Если я покажу этот камень, меня скорей убьют, чем позволят получить его обратно.
– Возможно. Но ведь есть губернатор? Почему не доверить ему эту драгоценность?
– Потому что он ведет безжалостную борьбу с игорными домами и притонами... и с теми, кто их посещает. Я хочу навсегда поселиться в этой местности, где солнечно, тепло и красиво. Мне будет отказано в разрешении, о котором я хлопочу, если Ришелье узнает о моих неприятностях. Я не знаю даже, проявит ли в этом случае благожелательность сам царь, который оказал мне покровительство и послал со мною офицера, чтобы помочь мне в окончательном устройстве.
– Это меня удивляет. Русские обычно такие страстные игроки...
Мадам Гаше сделала нетерпеливый жест и встала.
– Прошу вас, оставим это, дорогое дитя! Я прошу вас об услуге на несколько часов, по меньшей мере, я надеюсь на это. Если вы не можете ее оказать, не будем больше говорить об этом. Я попытаюсь выкрутиться иначе, хотя... о, Боже! Как я могла позволить втянуть себя в такую мерзкую авантюру! Если бы мой бедный супруг увидел меня...
Внезапно графиня упала на стул и стала лить горькие слезы, спрятав лицо в руках.
В отчаянии, что она вызвала этот приступ, Марианна положила бриллиант на столик и опустилась на колени перед гостьей, чтобы попытаться ее утешить.
– Прошу вас, не плачьте, дорогая графиня. Конечно, я помогу вам! Простите мои вопросы и колебания, но вид этого бриллианта немного испугал меня. Он настолько прекрасен, что я не решаюсь взять такую драгоценность в залог. Но умоляю вас, успокойтесь! Я охотно одолжу вам эту сумму.
Перед ее отъездом из дворца Хюмайунабад управляющий Турхан-бея снабдил путешественницу солидной суммой в золоте и обменных векселях, несмотря на возражения Марианны, стеснявшейся теперь получать деньги от человека, который увез ее ребенка. Но Осман настаивал, что он не может нарушить строгий приказ, и Жоливаль, гораздо более близкий к реальностям существования, чем она, окончательно убедил ее. Благодаря ее предусмотрительности Осман простер свою любезность до того, что выдал им русские деньги, чтобы избежать риска при обмене и жульничества менял.
Марианна живо встала, подошла к одному из чемоданов, достала требуемую сумму и, вернувшись, вложила деньги в руки гостье.
– Держите! И больше не сомневайтесь в моей дружбе. Я не могу оставить знакомую моего отца в трудных обстоятельствах.
Графиня немедленно осушила слезы, засунула ассигнации за корсаж, обняла Марианну и горячо поцеловала.
– Вы восхитительны! – воскликнула она. – Как отблагодарить вас?
– Но... не плачьте больше.
– Уже перестала. Вы видите, я не плачу! Теперь я напишу расписку, которую вы вернете сегодня вечером.
– Ну, нет. Прошу вас. Это бесполезно и... немного оскорбительно. Я же не ростовщица. И мне даже доставит удовольствие вернуть вам этот слишком великолепный камень...
Мадам Гаше сделала категорически отрицательный жест рукой.
– Об этом не может быть и речи. В свою очередь, я буду оскорблена. Или я верну сегодня вечером пять тысяч... или у вас останется этот камень, который является фамильной драгоценностью и который я никогда не смогла бы решиться продать. А вы сможете, без угрызений совести. Потому что я этого не увижу... Теперь я оставляю вас и еще благодарю тысячу и тысячу раз!
Она направилась к двери, взялась за ручку, затем, обернувшись, посмотрела на Марианну с умоляющим видом.
– Еще одна просьба. Будьте так добры и не говорите о нашей... маленькой сделке. Вечером, я надеюсь, все будет улажено, и мы не будем больше касаться этого предмета. Так что прошу вас сохранить мою тайну... даже от вашего спутника.
– Будьте спокойны! Я не скажу никому...
Зная, какое предубеждение было у Жоливаля против этой женщины, более достойной жалости, чем порицания, Марианна и сама не испытывала желания посвятить его в это дело. Аркадиус придерживался своих собственных воззрений, и когда какое-нибудь убеждение закреплялось в его голове, сам дьявол не мог его оттуда вышибить. Он стал бы метать громы и молнии, узнав, что Марианна одолжила пять тысяч рублей своей соотечественнице только потому, что та оказалась знакомой ее отца.
- Предыдущая
- 5/88
- Следующая
