Конец странствий - Бенцони Жюльетта - Страница 15

• Предыдущая
• 15/88
• Следующая

Тем временем герцог поставил печать. Быстро пробежав текст, он протянул приказ молодой женщине.

– Вот! Вам достаточно только предъявить это коменданту крепости. Он немедленно освободит вашего друга детства и тех, кого арестовали вместе с ним...

Порозовев от радости, она взяла драгоценную бумагу и спрятала ее в невидимый карман, искусно скрытый в складках платья.

– Я бесконечно признательна вам, – пылко сказала она. – Но... могу ли я спросить, не предполагает ли этот приказ также и возвращение корабля?

Ришелье заметно напрягся и нахмурил брови.

– Корабль? Нет. Я глубоко огорчен, но я лишен возможности распоряжаться им. Отныне он принадлежит, по законам морской добычи, русскому флоту.

– Однако, экселенс, у вас нет никаких оснований нанести ущерб иностранному путешественнику, лишив его таким образом единственного средства к существованию. Что может делать моряк без корабля?

– Я не знаю, моя дорогая, но я уже проявил опасное великодушие, вернув свободу человеку, чья страна в настоящее время воюет с Англией, нашей союзницей. Я возвращаю Америке воина, это и так уже немало. Не просите, чтобы я вернул ей еще и военный корабль. Этот бриг – отличная боевая единица. Наши моряки используют его лучшим образом...

– Ваши моряки? Действительно, господин герцог, возникает вопрос, осталось ли в вас хоть что-нибудь от француза? Если бы ваши предки могли услышать вас, они перевернулись бы в гробах.

Неспособная больше сдерживаться, она дала волю негодованию и выразилась с таким явным, таким ледяным презрением, что губернатор побледнел.

– Вы не имеете права говорить так! – закричал он пронзительным голосом, обязательным спутником гнева. – Россия – верный друг. Она приютила меня, когда Франция закрыла передо мной все двери, а в настоящий момент она собирает все силы для борьбы с узурпатором, с человеком, который для удовлетворения своего ненасытного честолюбия не поколебался предать Европу огню и мечу... Это ради освобождения Франции от ее мучителя она собирается пролить кровь.

– Чтобы освободить Францию, которая никогда не просила оказать ей подобную услугу. И если то, что говорят в городе, правда, вы, герцог де Ришелье, отправитесь завтра во главе иноплеменников...

– ...чтобы сразиться с Наполеоном! Да, я это сделаю! И с какой радостью!

Наступило короткое молчание, которое соперники использовали, чтобы перевести дыхание. Марианна с мечущими молнии глазами еле сдерживалась, но даже с риском для жизни она помешает этому человеку вступить в бой с ее соплеменниками, защищая царя.

– Вы хотите сразиться с ним? Хорошо! А вы подумали о том, что, сражаясь с ним, вы прольете кровь других людей, ваших братьев по крови, соотечественников, пэров Франции, наконец.

– Пэры Франции? Сброд, вынесенный грязной волной революции и плохо отмытый для громких титулов? Полноте, сударыня!

– Я сказала: равных вам! Не тех, что именуются Ней, Ожеро, Мюрат или Даву, но подлинных: Сегюр, Кольбер, Монтескье, Кастелан или д’Абувиль... если только ими не окажутся Понятовский или Радзивилл! Ибо и с этими людьми вы встретитесь лицом к лицу, когда с саблей в руке возглавите ваших полудиких татар!

– Замолчите! Я должен помочь друзьям...

– Лучше сказать: вашим новым друзьям. Ну, хорошо, отправляйтесь туда, господин герцог, но все-таки остерегайтесь оказать царю плохую услугу.

– Плохую услугу? Что вы имеете в виду?

Марианна улыбнулась, удовлетворенная огоньком беспокойства, вспыхнувшим в глазах губернатора. Ее удары – она это поняла – оказались более чувствительными, чем она смела надеяться. И теперь ей пришла в голову дьявольская идея, разрушительную силу которой она сейчас испытает и проверит ее ценность.

– Так, пустяки. Ничего, во всяком случае, в чем я не была бы уверена. Но я прошу вас, успокойтесь! И особенно простите меня, если я только что показалась вам грубой. Видите ли... я испытываю к вам глубокую симпатию... одну из тех внезапных привязанностей, которые не поддаются отчету, и ни за что в мире я не хочу, чтобы вы однажды пожалели о слишком большой душевной щедрости. Вы проявили ко мне такую доброту... И я сделаю все, чтобы помешать вам попасть в западню, даже если из-за этого вы обвините меня в симпатии к Бонапарту. Дело, конечно, не в нем.

Ришелье сразу присмирел.

– Я не сомневаюсь в этом, дорогая княгиня. И я верю в вашу дружбу. Также во имя этой дружбы я умоляю вас говорить! Если вы смогли узнать что-то важное для меня, надо сказать мне, в чем дело.

Она пронзила его взглядом, глубоко вздохнула и пожала плечами.

– Вы правы. В этот час щепетильность ни к чему. Тогда слушайте: я приехала, вы это знаете, из Константинополя. Там я подружилась с княгиней Морузи, вдовой бывшего господаря Валахии, и это от нее я узнала то, что не решусь назвать предостережением. Когда она говорила мне об этом, я воспринимала ее слова как безобидную сплетню...

– Говорите, говорите! У этой дамы нет репутации сплетницы.

– Хорошо. В таком случае я иду прямо к цели. Уверены ли вы в тех полках, которые сейчас высадились? Ведь их послал вам князь Чичагов, не так ли?

– Действительно... но я не вижу...

– Сейчас увидите! По-моему, не прошло еще десяти лет, как Грузия покорилась России? Большинство населения смирилось, но не все население. Что касается князя Чичагова, то, судя по тому, что мне о нем говорили, он без труда обнаружил, что их Тифлис очень далеко от Санкт-Петербурга и его губернаторская власть очень похожа на вице-королевскую. От этого слова до королевства не так уж далеко, мой дорогой герцог, и, требуя войска у князя, вы дали ему удобный способ избавиться от мешающих ему нежелательных элементов. Будьте уверены, что отсутствие этих двух полков не нанесет ему большой ущерб... Что касается того, как они поведут себя в бою, рука об руку с московитами, которых они ненавидят... Но я вам уже сказала: я ни в чем не уверена. Вполне возможно, что это салонные сплетни, а князя Чичагова просто оклеветали...

– Но может быть так, что это правда...

Герцог рухнул в кресло и с мрачным видом стал покусывать свой кулак. Марианна посмотрела на дело своих рук. Этот человек, безусловно, обладал организаторским гением. Великий колонизатор и, может быть, великий дипломат, но вместе с тем очень раздражительный, беспокойный, и именно с этих сторон он оказался более уязвимым, чем она могла надеяться.

Уставившись в одну точку, Ришелье, казалось, совершенно забыл о ней. Она не знала, что ей предпринять: ведь в ее платье спрятан и жжет ей тело приказ об освобождении. Теперь ей хотелось поскорей покинуть этот дворец, бежать в крепость... Однако что-то толкало ее к тому письму, слегка колеблющемуся, словно поддразнивая ее, под неизвестно откуда проникающим в эту глухо закрытую комнату сквозняком.

Но когда молчание показалось уже вечностью, Марианна не выдержала и кашлянула.

– Господин герцог, – сказала она тихо, – я сожалею, что нарушаю ваши размышления, но могу ли я просить вас проводить меня? Уже поздно и...

Она не закончила фразу. Он уже вскочил и, как человек заблудившийся, растерявшийся, испытывающий большой страх и горе, бросился к ней, выглядевшей в полутьме комнаты каким-то неземным видением.

– Не покидайте меня! – У него перехватило дыхание. – Не оставляйте меня одного теперь... Я не хочу страдать от одиночества сегодня ночью...

– Но почему? Что я сказала особенного, что нагнало на вас такой страх?.. Ибо вы испугались...

– Да, я испугался. Но не за себя. Я испугался того, что собирался сделать. Без вас... без сделанного вами предупреждения могла быть измена, непоправимая катастрофа, даже... угроза смерти самому Александру. Человеку, которому я обязан всем. Тому, кто называет меня другом...

– Вы хотите сказать, что... не уедете?

– Вот именно. Я остаюсь! Грузинские полки вернутся обратно. Только татарские части, которые подготовил я и в которых уверен, отправятся в путь на Киев... А я останусь.

Внезапная радость охватила Марианну, неспособную еще поверить в реальность ее победы. Итак, она выиграла почти по всем статьям. Через час Язон будет на свободе, а завтра Ришелье останется в Одессе, тогда как два полка будут устранены от участия в боях... В это трудно поверить! Все было слишком прекрасно, и если бы только она смогла также получить обратно «Волшебницу»...

• Предыдущая
• 15/88
• Следующая