Долина прокопиев - Пирс Энтони - Страница 34
- Предыдущая
- 34/66
- Следующая
Эхс выхватил нож и полоснул по щупальцу.
Зеленый сок полился из раны и дерево застонало: «О-о-о!» И уже не одно, а шесть щупалец разъяренной древопутаны стали приближаться к Эхсу.
С шестью ему не справиться! Эхс присел и быстро пролез под деревом, за которым мирно продолжалась односторонняя тропа. Но вскоре она резко оборвалась, и Эхсу ничего не оставалось, как отправиться назад, к древопутане, вокруг которой за эти мгновения тоже успело произойти кое-что интересное. Дело в том, что пройденный Эхсом участок тропы успел раствориться, и лес тут же надвинулся на прежде вольготно раскинувшуюся древопутану. Она неожиданно оказалась в окружении зарослей, с которыми тут же вступила в борьбу.
Эхс опять приближался к древопутане, а древопутана была занята важным делом — сражением с неожиданно возникшими соседями.
От напряжения громадный рот древопутаны искривился, а в стволе вдруг открылся гигантский глаз.
Эхс замер, надеясь, что глаз его не заметит. Но древопутане было не до Эхса, она усердно хрустела, шелестела и шуршала. Пасть ее была просто набита ветками, листьями, корнями.
Эхс понял, что теперь самое время скрыться. Он проскользнул на соседнюю тропу, но она тут же исчезла. То есть по ней Эхс мог попасть только в одно место — в пасть к древопутане.
И тут Эхс решил воспользоваться своим магическим талантом отрицания. Отыскав очередную тропу и поставив на нее ногу, он тут же сказал: «Нет».
И тропа, хоть и склонная исчезнуть, все же осталась на месте. Эхс удивился: оказывается, его талант и здесь, в гипнотыкве, тоже действует!
Чем дальше отходил Эхс от древопутаны, тем тропа становилась уже, и наконец, словно тонкая ниточка, затерялась в новом клубке тропинок. Получалось, что тропа ни к чему Эхса не привела, разве что к окончательному убеждению, что самая ровная дорога не всегда самая лучшая.
Эхс посмотрел на путаницу тропинок. Сколько их тут! И неужели каждая ведет к древопутане?
Какую же выбрать? Допустим, вот эту…
Но Эхс стал теперь вдвойне осторожным.
Прежде чем идти, он сделал по тропе несколько шагов вперед, а потом несколько шагов назад. И тропа не исчезла, значит, она была обычной, обоюдосторонней!
Но и обоюдосторонняя тропа может привести к беде. На этот раз бедой оказалось гнусное морское чудище, именуемое морским кряком. Обычно кряки ловят и пожирают беспечных пловцов, неутомимо трудясь в родной водной стихии. Но этот кряк парил в воздухе над тропой, У него были такие же длинные щупальца, как и у древопутаны, и такие же присоски.
Эхс заметил кряка, а кряк заметил Эхса и радостно поплыл к нему, шевеля щупальцами.
Эхс на всякий случай вытащил нож, хотя понимал, что таким оружием кряка не победить, и быстро пошел по тропе, надеясь оторваться от грозного противника. Но он чувствовал — убежать не удастся.
Кряк плыл по пятам.
Можно сказать «нет», только понравится ли это тропе? И вдруг в Эхсе проснулось огромное желание — сбросить с себя разом все эти путы. И как только одно из щупалец коснулось его, Эхс швырнул нож в сторону.., и огромные ручищи стиснули вражье щупальце — ручищи огра Эхса!
Он схватил одно щупальце, размозжил, дернул за другое.
От боли кряк замер, как и древопутана. Потом быстрый бросок — и полдюжины щупалец ринулись в бой. Эхс перехватил их, яростно сжал и накрепко завязал в узел.
Испуганный кряк, беспомощно помахивая узелком, прекратил борьбу и тихо удалился. Эхс остался властелином тропы. Он пошел по ней и вскоре уперся в заросли. Тогда Эхс развернулся и пошел назад, но и на противоположном конце ничего нового не обнаружил. Это была тропа, которая никуда не вела. Главным смыслом ее существования было то, что над ней висел кряк.
Ну ничего, вокруг оставалось еще великое множество троп. Эхс дошел до средины никуданеведущей тропы, посмотрел по сторонам и заметил тропу, которая отходила под прямым углом от никуданеведущей. Эхс отыскал палку, чтобы было чем отбрасывать колючие ветки и прочие назойливые помехи, после чего осторожно ступил на тропу.
С каждым новым шагом все вокруг Эхса менялось. Тропа, с которой он только что сошел, тоже изменилась, сделавшись почти невидимой, а то, что он продолжал видеть, казалось теперь каким-то извилистым, хотя еще секунду назад тропа была совершенно прямой. «Да, здесь, в тыкве, не заскучаешь, — вздохнул Эхс. — Каждую секунду все меняется».
Тропинка, на которой он сейчас оказался, сделала изящный поворот, после чего сбежала к месту, где из-под земли бил ключ с чистейшей, искрящейся водой.
Однако Эхс, уже наученный горьким опытом, не бросился к воде. Наоборот, он с опаской смотрел на нее: «Наверное, так и задумано — чтобы путник отпил из ключа. А дальше что?»
Но тут раздался шум. Кто-то мчался по тропе.
Эхс неслышно сошел на обочину и спрятался в кустах.
Это был зайчик, отчаянно улепетывающий от громадного волка, а тот, уже предвкушая закуску, облизывался на бегу. Зайчик убегал так быстро, что от ветра его розовые мягкие ушки прижимались к спине и крохотный носик дрожал. Но волчище наступал ему на пятки, скаля клыки.
Эхс мог бы поставить перед волком преграду своего «Нет», но оба, и заяц и волк, промчались мимо так быстро, что он просто не успел собраться с мыслями. Заяц прыгнул в воду и поплыл, а волк добежал до берега и.., не поплыл. Очевидно, злые волки из снов не любят воды, так что зайчику повезло.
Но зайчик вдруг повернул назад к берегу; видимо, у бедняжки что-то произошло с головой, когда он окунулся в воду. Он плыл, а волк ждал, не веря своим глазам. Сумасшедший, возвращается прямо в лапы хищника!
Зайчик вылез на берег, отряхнулся.., и вдруг зарычал, совсем не по-заячьи, и глаза его вспыхнули, как два красных фонаря. Заяц оскалил зубы и… прыгнул на волка, который от удивления словно прирос к земле. Крошка впился зубами в волчье ухо, а передними лапками ударил прямо по носу!
Волк отпрянул назад, оставив в заячьих зубах клок своего уха. Заяц яростно устремился вслед.
Волк пятился назад, а заяц не отставал. Он надвигался.., все ближе, ближе, угрожающе щелкая зубами.
Не выдержав, кровожадный зверь обратился в бегство.
Эхс наблюдал за этой сценой и был удивлен не меньше волка. Очевидно, вода в источнике не совсем простая…
Заячий нос задвигался, нюхая воздух. Малютка вдруг перестал преследовать волка и повернулся… в сторону Эхса. Зайчик грозно зарычал, и глаза его вновь загорелись. Он прыгнул.
— Нет! — вскрикнул Эхс.
Но зайчик уже летел. Он не мог остановиться на лету, но зато изменил направление — вместо того, чтобы вцепиться в Эхса, он приземлился рядом с ним, развернулся и опять помчался за волком.
Эхс подошел к ручью. Он знал, что по Ксанфу — там, за пределами тыквы — протекает несколько источников любви. Кто из такого источника напьется, тот мгновенно влюбляется, причем в первого встречного. Большинство перекрестных браков в Ксанфе возникало именно благодаря воде из таких источников. Кентавры, гарпии, грифоны — все они своим существованием обязаны волшебному эликсиру любви. Но здесь, в королевстве дурных снов, протекал, должно быть, противник источника любви — источник ненависти. Беззащитный зайчик окунулся в этот источник и тут же пропитался такой сильной ненавистью, что и сам волк стал ему не страшен. Добрый и робкий, он сделался вдруг дерзким и жестоким.
Эхс понял, что не хотел бы напиться из этого ручья. И он тихо пошел в противоположную сторону, ища глазами другую тропу.
Он испробовал одну за другой три тропы. Все они были ярко приметные, накатанные, но ни на одной из них ничего хорошего не встретилось. Может, пришло время действовать по-другому? Может, не на прямой, приметной тропе ждет его удача, а на такой, которую еще надо искать, которая где-то прячется.
…Неприметная тропа (а может, это и не тропа вовсе) терялась среди зарослей. И все же Эхс решил именно по ней пойти.
И как только он ступил на тропу, она тут же стала более заметной. Но идти по ней было очень трудно, потому что, во-первых, тропа то и дело не только изгибалась, а делала какие-то прямо мертвые петли, причем через каждые два шага; во-вторых — на ней валялись кучи веток, камни, и их все время приходилось отбрасывать в сторону. Стоила ли эта тропа таких усилий?
- Предыдущая
- 34/66
- Следующая
