Долина прокопиев - Пирс Энтони - Страница 27

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая

— И где же это случилось? — вопросил король.

— Во рву, — охотно пояснила Чери. — И задержись я еще на мгновение…

Король сурово посмотрел на испачканного ровной грязью Дора.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, юноша? — спросил король.

— Айрин первая начала!

— К тому же, в его сочинении просто ошибка на ошибке, — подлила масла в огонь Чери.

— О, это ужасный проступок! — вскричал король. — За него я наказываю тебя! Отправляйся в Обыкновению!

— Только не это! Пощади, король! — взмолился Дор, рухнув на колени перед королем.

— Такова воля короля, — железным голосом произнесла королева. — «Мне никогда не нравилось, что этот мальчишка столь увлеченно тратит время на разных ветреных финтифлюшек», — бросила королева реплику в сторону.

— Ее дочь и есть самая ветреная из всех ветреных ксанфских финтифлюшек, — произнес Дор, как бы про себя, но вместе с тем на публику. Оркестр ответил язвительным смешком.

Вошла стража и вывела Дора.

Второе действие закончилось.

«Первое, пожалуй, было лучше, — подумал Эхс. — Айрин во всем виновата, она затеяла потасовку и поцелуи во рву, а обвинили во всем почему-то Дора. Несчастный Дор… Только начал понимать, что Айрин и в самом деле ничего себе девчонка, как, бац, иди в Обыкновению! Может, прокляторы хотят показать, до чего иногда несправедлива бывает судьба к человеку?»

Пока Эхс размышлял, занавес снова поднялся.

Пьеса продолжалась.

Дор оказался в Обыкновении, где ему было очень плохо, потому что там он не мог использовать свою магию. Дор очень страдал в Обыкновении, а принцесса Айрин тем временем страдала в замке Ругна. Любящие оказались разлучены…

Эхс всем сердцем сочувствовал Дору и Айрин, хотя знал, что это только историческая пьеса, что в жизни, возможно, все было иначе. Эхс не только сочувствовал любящим, но и завидовал им. У них хоть и трагедия, но зато любовь, а у него пока ни трагедии., ни любви.

Третье действие приближалось к концу.

— Я люблю ее, — воскликнул Дор, вдруг осознав, что любит Айрин.

Он отправился назад, в Ксанф, и явился пред грозные очи короля Трента.

— Я люблю вашу дочь, — отважно заявил Дор, — и хочу на ней жениться!

Влюбленные заключили друг друга в объятия.

— Но что же ты раньше не признался? — вопросил король.

Спектакль закончился.

«Да, все это разыграно актерами, — думал Эхс, — но ведь и в жизни Дор и Айрин поженились, и у них родились дети, значит, какая-то правда жизни в пьесе присутствует». И финал его порадовал, такой оптимистический — влюбленные сердца соединяются наконец.

— А вот и наш зритель, — послышалось из-за спины Эхса.

Он обернулся и увидел, что к нему, потирая ручки в предвкушении чего-то, приближается какой-то человек.

— Я задам вам вопрос, всего один, — сказал человек.

— Понравилась ли мне пьеса? — догадался Эхс. — Ну, мне…

— Погодите, не торопитесь, — остановил его странный господин.

— Но я же пытаюсь рассказать…

— Рассказывать не надо.

— А как же вы узнаете, понравилась ли мне пьеса, если я буду молчать?

— Да мы, юноша, о вашем отношении уже все знаем. Осталось уточнить кое-что, чисто технические подробности.

— Технические? — поднял брови Эхс.

— Да, мы не будем спрашивать, как вы относитесь к увиденному только что спектаклю, потому что незачем спрашивать. Мы и так все знаем, потому что неусыпно следили за вами во время действия. Ваши реакции каталогизированы и сверены со стандартными образцами реакций. Теперь мы знаем, что вы типичный представитель своего пола, возраста и культуры. Вы реагировали правильно.

— Так что, за мной следили? А я и не по…

— Естественно, вы не по.., не поняли. Мы следили за вами из-за занавеса, а это односторонний занавес, то есть вам нам.., нас не было видно. Фиксировалось все — когда вы заерзали, когда у вас зачесалось в носу, каждая улыбка, каждый смешок, каждый нахмур бровей. Нам известно, какие места пьесы вам понравились, а какие — нет. Теперь, учитывая ваше поведение как образец…

Эхс одним ухом слушал, и при этом мучительно старался вспомнить, сколько раз во время пьесы у него зачесалось в носу.

— ..С вас, как с матрицы… — продолжал разговорчивый господин.

— Какого еще матраца? — удивился Эхс. — А скажите, это была пьеса из старых времен?

— Я бы выразился так: из вечных времен. Юноша встречает девушку, юноша теряет девушку, юноша и девушка встречаются вновь. Типовая пьеса, идеально подходящая для незамысловатой аудитории. А теперь ответьте мне на один вопрос: во втором акте во время одной из сцен вы нахмурились. Мы были удивлены — здесь нами нахмуривание никак не было предусмотрено. Это случилось тогда, когда кентаврица Чери докладывает королю о том, что Дор сорвал с Айрин одежду. Вы находите эту сцену исторически не правдивой?

Эхс вспомнил сцену, о которой говорил наблюдатель.

— Кентавры так себя не ведут, — смело заявил Эхс. — Им все равно, голый человек или одетый.

Даже если бы Айрин и Дор полностью разделись, Чери не стала бы на это сердиться.

— Вы настолько знакомы с поведением кентавров, что дерзаете это утверждать?

— Да, я знаком с кентаврами.

— Со многими?

— В общем-то, только с одной. С внучкой кентаврицы Чери.

— Вот как. Только с одной, — с неким упреком повторил мужчина. — И считаете, что это дает вам право экстраполировать сие поведение на весь кентаврий род?

— Уж не знаю, полирую я или не полирую, но вы меня спросили, почему я нахмурился. Ну вот я и ответил.

— Ну хорошо. Это пока все. Следующий спектакль состоится завтра. Горняшка вас проводит.

— Горняшка?

— Служанка, которая вас привела в зал, проведет вас обратно, — почти по слогам произнес господин, щелкнул пальцами — и девушка возникла, как из-под земли.

Занудный господин удалился, а служанка проводила Эхса назад в его комнату. Он был благодарен ей за помощь, потому что сам в коридорах замка наверняка бы запутался.

— Вас что-то беспокоит? — вдруг спросила девушка.

— Ничего, прорвемся, — махнул рукой Эхс.

— Я разбужу вас утром, — произнесла девушка, улыбнулась Эхсу и вышла.

***

Следующие два дня оказались просто набиты представлениями. Большая часть их казалась Эхсу интересными, к тому же он успел привыкнуть к мысли, что пока он пристально следит за ходом действия, кто-то в это же время пристально следит за ним. Он чувствовал, что принимает участие в полезном деле — помогает прокляторам делать пьесы более интересными для зрителей. Потому что донные прокляторы, какими бы самоуверенными они ни казались, все же отчаянно жаждали одобрения публики. Они хотели, чтобы об их постановках повсюду шла молва, чтобы публика заранее раскупала билеты. В их обществе, сплошь состоящем из актеров, по общественной лестнице быстрее поднимался именно тот, о ком ежедневно трубили в газетах.

Постепенно Эхсу тут даже стало нравиться. Жаль, что Дорис так быстро разочаровалась в нем. Такая прекрасная девушка в столь прекрасном месте…

Но он постоянно напоминал себе: «У тебя есть важное задание. Ты здесь для того, чтобы найти союзников…» Даже если бы он захотел остаться, донные прокляторы все равно бы его не приняли.

Они ценят его только как невежду, на котором можно проверять качество будущего репертуара. Вот скоро все проверят, и тогда — прости-прощай.

Последняя пьеса произвела на Эхса неизгладимое впечатление, но на то были свои причины, донным прокляторам вряд ли понятные. Пьеса рассказывала о встрече человека с демоном.

Юноша (в котором Эхс узнал самого себя — о, в подборе актеров донные прокляторы знали толк!) отправляется к Доброму Волшебнику Хамфри, чтобы задать ему вопрос: как укротить демона? Отслужив положенный срок — течение времени обозначалось быстрой сменой декораций — юноша получает ответ, состоящий из талисмана, пентаграммы, словесного заклинания и свитка пергамента, на котором написан текст договора. Добрый Волшебник предупреждает юношу, что ответом тот сможет воспользоваться лишь один раз, так как элементы ответа быстро распадаются. И все же демон явится и исполнит все, что юноша пожелает.

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая