Последний волк - Эрлих Генрих Владимирович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая

– Да-да, я понимаю, у меня было что-то похожее, но, быть может, еще страшнее. Я один раз весной, ранней, но после снегопада, знаешь ведь, какие иногда снегопады бывают весной, кажется уже все – кончилась зима, проталины зеленеют спасшейся травой, ручьи потекли, журчат и поблескивают, соки земные деревьям ветви распрямляют, стряхивая сон, и вдруг – налетает! Еще недавно солнце пылало, а тут откуда-то снизу всходит, клубясь, разрастаясь и темнея на глазах туча, ветер пронесется – ей в помощь – и стихнет, как только она все небо снизу подобьет, и начинает валить снег, зимой такого не бывает, крупный – глаз залепит, мокрый, хуже дождя, как ни стряхивай, до кожи пробивает. Но я уже знал, что это ненадолго, это Создатель последний снег сбрасывает, чтобы освободить тучи для первых весенних дождей, ну и схоронился. Лежу себе под елью – у вас ели-то есть, ну такие, разлапистые, иголки короткие, зеленые, даже зимой, есть? Это хорошо. Так вот, перележал под елью, смотрю – посветлело, все, думаю, на этот год хватит, выхожу, осматриваюсь – вдруг зайчишка выскочит, куда он от меня по такому снегу. Тут это и случилось, а уж как – я потом понял. Все было тихо-тихо, только ветки сверху чуть-чуть зашелестели, как от легкого ветерка, я и внимания не обратил, а потом – «ух» – и в тот же момент что-то сваливается на меня, тяжелое, как дерево, чуть спину не переломило – потом долго болела, и – темнота, безмолвная темнота. Ничего не вижу, лапами во все стороны рою, выбираюсь, отскакиваю в стойку, оглядываюсь – сугроб, обычный разрытый сугроб. Снег на еловых лапах налип, а потом обвалился, – засмеялся Волк.

– Да. Чуть-чуть похоже на лавину, – не поддержала его смех Волчица. – Только у меня все погибли под лавиной, – и чуть погодя, – под настоящей лавиной, я о ней тебе рассказывала, начала рассказывать.

– Извини, я не знал. Я еще так мало о тебе знаю. Ты рассказывай, мне ведь все интересно. Я не буду тебя прерывать.

– Это не страшно. Тебе интересно, с тобой интересно. Ты хороший. Хороший и немного смешной, – и Волчица, засмущавшись, отошла в сторону.

– Что, что происходит?! Кто мне объяснит, а главное, кто ответит?! – кричал Директор в операторской, где все мониторы который день показывали одну и ту же картину: спокойно лежащих рядом Волка и Волчицу, изредка поворачивающих друг к другу морды, как будто при разговоре. – Десятый день Этот лежит пном-пень, пень-пном, – Директор, запутавшись, махнул рукой, – как сука последняя лежит. Да я бы на его месте!..

– Это – мысль, – протянул кто-то из окружавших его сотрудников.

– Вот это был бы гибрид!

– Глотки бы рвал – берегись!

– Какие кадры пропадают! – воскликнул главный оператор.

– С кадрами я и без вас разберусь, – вернулся в привычное русло Директор, – я с вами со всеми разберусь, если результата не будет.

– Так ведь, понимаете ли, дело тонкое, интимное, – начал объяснять один из сотрудников, молодой разбитной парень. – Его к нам откуда доставили? – задал он риторический вопрос. – Не побоюсь сказать прямо – из леса. Где просветительское влияние улицы, старших товарищей по школе, молодежных лагерей и просмотра специфических видеофильмов в узком кругу в отсутствие родителей. Он же сирота лесная, не приобщенная к мирским утехам. А эта, цел…, ой, извините, девушки, нецелованная мамзель, раньше в монастырях больше знали. Вы правы, господин Директор, – только личным примером.

– Грудью на амбразуру мы всегда вас послать успеем, молодой человек. Что делать, яйцеголовые? Мария, ты у нас главная по Волку, давай рацпредложение!

– Мария! Мы знаем, твои познания в случке млекопитающих беспредельны в объеме институтского курса! Спаси – и я готов провести практический семинар со мной в качестве подопытного, – заблажил разбитной.

– Да ну тебя совсем, – раскраснелась Мария, – вечно ты об Этом, как будто ничего другого в жизни нет.

– Нет, Мария, авторитетно заявляю, – без тени улыбки сказал Директор, – и простейшее доказательство – толпа этих муд, – он поперхнулся, – в общем, мудрых ученых, которые ломают голову там, где надо действовать.

– Да ничего не надо, – устало сказала Мария, – поместите их в большой вольер, оставьте в покое, сами разберутся.

– Тебе хорошо говорить. Сами разберутся, – передразнил Марию Директор, – а если не разберутся? Это же еще полгода ждать! Я правильно понимаю ситуацию? – не глядя, обратился он к окружающим, те согласно закивали. – Да где я буду через полгода!

– Что ж, придется обычным способом, – проговорил молчавший до сих пор зам по науке, – техника искусственного осеменения освоена у нас на высшем уровне, многократно апробирована, доложена, защищена. Завтра сделаем.

– Вот-вот, обычным способом и завтра же! – Директор, немного успокоенный, покинул операторскую.

– Теперь ты понял, как меня взяли?

– Да, все как ты говорила: легкий удар и через мгновение не чувствуешь лап. А меня сетью взяли, я и не заметил ее. Много страшнее – хочешь вырваться, но с каждым движением запутываешься еще сильнее и, понимая, все равно рвешься и вот уже вскоре – лежишь и не можешь пошевелиться.

– Куда же ты так несся, что сетку не заметил? – с ревнивой подозрительностью спросила Волчица.

– Ее убили, я видел, – просто ответил Волк.

– Извини.

– Какое-то странное ощущение, – сменил после долгого молчания тему разговора Волк, – какая-то пустота внизу живота, как будто несколько дней не ел, но не так, не там.

– А у меня наоборот, как будто надули чем-то изнутри, но не так, зря.

– Ничего не получилось, – докладывали на следующий день Директору.

– А вы откуда знаете?

– Если для людей можно определить, то и для волков можно.

– А! В корытце пописала, бумажку опустила и – готово. Знаем-знаем! Теперь лапшу на уши не повесишь! Быстро и, главное, намного дешевле. Но не о том! Когда повторять будем?

– Да смысла нет – период уже заканчивается.

– Хр-р-р, – скрипнул зубами Директор, – черт с ними, переводите в вольер, надоели.

– Ты здесь живешь?

– Если это жизнь…

– Здесь лучше, чем в клетке.

– У тебя теперь есть сравнение.

– Сколько вокруг добычи!

– Это не добыча. Они такие же, как мы.

– Я понимаю.

– Интересно, – после некоторого молчания продолжала Волчица, – если представить вместо этих каменных коробок двуногих вокруг – горы, если убрать решетки, то будет похоже на мою территорию.

– Ты так жила? Я бы не смог! Как в коробке, как в большой клетке.

– Много ты понимаешь! Небольшая долина, окруженная горами. Небольшое озерцо посередке, туда стекаются ручьи с ледников, а в нем переворачиваются горы и кажется, что живешь будто в двух мирах. Много пещер, где всегда найдешь приют, и много добычи – козлы, зайцы.

– Ну не знаю, у меня на краю Территории тоже горы начинались, я раз за козлом было сунулся – чуть шею не сломал. Нет, это не для меня! Мне простор любим, желанен, гонишь кого-нибудь – впереди поля да перелески, думаешь – беги, беги, не добежать тебе до края моей Территории. Простор!

– У нас, твоя правда, не разбежаться, входа-выхода никому нет. Но это как посмотреть! Во-первых, и двуногим ходу нет, мы их и не видели никогда, как в долины перебрались, только по сказкам и знали. А, во-вторых, выход всегда есть и не один. Пещеры сквозные, тесные или тропы скользкие, узкие, но выход есть. Мы их всегда искали и находили, запоминали, иногда по ним переходили в другие долины, кочевали. У нас большая Стая была. Добычи много – разрослась. У меня одной три брата, три сестры было! Уже охотиться начали! Но вот пришла великая лавина – пронеслась по небу какая-то огромная птица, быстро, не махая крыльями, и так резко крикнула, всего один раз, но уши заложило и снег стал тихо сползать с вершин – и я одна понеслась прочь, не кружась, до самого озерца, там и отсиделась. Потом вернулась на привычное место и – никого не нашла, ни одного следа.

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая