История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века - Чичерин Борис Николаевич - Страница 79

С этой точки зрения, постоянно черпая уроки из истории и современной жизни, Макиавелли учит правителей, как поступать в том или другом случае, и в особенности как управлять человеческими наклонностями и страстями. В раскрытии этой стороны политической жизни он является неподражаемым мастером. Ясность и сила мысли, глубокое знание человеческих отношений, разнообразие сведений и широкий практический опыт — все соединяется в нем и делает его одним из величайших политических писателей, когда-либо существовавших. Он одинаково предлагает свои советы и князьям и народам, ибо понимает, что не всякий образ правления везде приложим. Государственное устройство зависит и от общественной среды, в которой оно водворяется, и от цели, которая имеется в виду. Иное правление нужно для создания государства, иное для охранения учреждений; иное для народа крепкого и нравственного, иное для слабого и развращенного.

Макиавелли имеет, однако, и свой идеал. Воспитанный на изучении древности, он ищет его в классическом мире. Но тогда как Мор вдохновлялся республикою Платона, практический взгляд Макиавелли требует действительной почвы. Для него идеалом представляется Древний Рим, покоривший весь мир и в течение веков мудро управлявший своими внутренними делами. Рим выставляется образцом и назиданием для современников. «Добродетель, которая царствовала в то время, — говорит Макиавелли, — и порок, господствующий ныне, яснее солнечного света, а потому я буду откровенно говорить то, что думаю, чтобы юноши, читающие мои сочинения, отвращались от последнего и подражали первой, всякий раз как придется им действовать. Теперь даже обломок античной статуи ценится высоко, и все стараются сделать нечто подобное; образцы же добродетели и мудрости, которые древние представили своею жизнью, остаются бесплодными». Чтобы восполнить этот недостаток и показать на примерах римлян, как следует поступать в политике, Макиавелли написал замечательнейшее свое политическое сочинение «Речи о первых десяти главах Тита Ливия» (Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio).

Сочинение начинается с объяснения различия образов правления и их превращения друг в друга. Здесь Макиавелли почти буквально следует Полибию и, так же как последний, выводит, что наилучшее правление то, которое соединяет в себе все три элемента: монархию, аристократию и демократию. Из чистых же форм он отдает предпочтение демократии. Гражданин свободной Флоренции в нескольких местах своей книги высказывает свое сочувствие народу. Многие утверждают, говорит он, что ничто не может быть легкомысленнее и непостояннее толпы и что в этом отношении княжеская власть стоит несравненно выше. Но эти свойства принадлежат только толпе, не сдержанной никакими законами; они еще в большей степени встречаются у князей, не знающих над собою сдержек. Все люди безумствуют, когда могут делать это безнаказанно. Народ же, хорошо устроенный и связанный законами, благоразумнее, постояннее и одарен лучшим суждением, нежели князь. Глас народа — глас Божий. Притом своевольный народ легко может быть вразумлен и введен в настоящую колею; но против дурного князя нет иного лекарства, кроме железа. Однако Макиавелли не произносит этого суждения безусловно. Как глубокий политик, он понимал, что каждый образ правления имеет свои относительные достоинства и служит к достижению известных целей. Поэтому он признает, что князь выше народа для устройства вновь созидающегося государства или для введений новых законов и учреждений, но народное правление лучше, когда дело идет о сохранении установленного порядка. Кроме того, необходимое условие демократии заключается в доблести граждан. Развращенный народ не в состоянии поддерживать свободу, ему нет спасения вне монархии. Только царская власть может его исправить. Неспособны к демократии и люди, привыкшие к рабству. Свобода может держаться только там, где приобретает ее народ еще в свежих силах и не испорченный деспотизмом.

Макиавелли предпочитает народное правление и аристократическому. Он спрашивает: кому скорее можно вверить охранение свободы, народу или вельможам? И решает вопрос в пользу первого, ибо вельможи всегда хотят властвовать, а народ желает только жить на воле и не быть угнетенным. В особенности дворян Макиавелли считает величайшими врагами свободы. В стране. где есть дворянство, говорит он, особенно имеющее замки и господствующее над низшим населением, невозможно иное правление, кроме монархии. Законы бессильны для воздержания подобных людей, необходим над ними властитель. Устроить республику там, где много дворян, невозможно иначе, как истребивши их всех. Наоборот, нельзя установить княжескую власть в стране, где существует равенство, иначе как создавши дворянство. Равенство ведет к республике, так же как неравенство ведет к монархии. Даже аристократическое правление, подобное венецианскому, невозможно при существовании дворянства, имеющего обширные земли, замки и право суда. Только чисто политическая аристократия, основанная на исключительном обладании почестями и высшими должностями, способна установить прочный порядок вещей. Такое правление Макиавелли признает иногда полезным. В небольшом, замкнутом в себе государстве может быть введено аристократическое устройство, наподобие спартанского или венецианского. Твердое охранение закона высшим сословием дает таким учреждениям необыкновенную прочность. Но чистая аристократия немыслима в государстве, которое приходит в беспрерывные столкновения с другими и принуждено воевать. Здесь необходимо опираться на народную силу, а потому надобно дать народу участие в правлении; иначе он сам того потребует. Для республики, которая хочет расти и делать завоевания, наилучшее устройство — римское, т. е. смешанное.

Против римских учреждений возражают, что они подавали повод к беспрерывным ссорам между патрициями и плебеями; но эти внутренние распри, говорит Макиавелли, нисколько не мешали величию республики. До времен Гракхов они редко сопровождались изгнаниями, а еще реже пролитием крови. Борьба вела единственно к установлению законов и учреждений полезных для общества, которыми ограждалась свобода и воздерживалось честолюбие вельможей. Таково было учреждение плебейских трибунов, лучших стражей народной свободы.

Макиавелли подробно излагает те средства, которые употребляли римляне для поддержания своего государственного устройства. Прежде всего он указывает на религию как на один из самых верных способов действовать на народ и сохранять в нем добрые нравы. Религия имеет для Макиавелли единственно значение политического орудия, и он, не обинуясь, советует употреблять религиозный обман для достижения политических целей. Это показывает, как далеко люди эпохи Возрождения отошли от средних веков. Затем следует обращать особенное внимание на обуздание сильных людей. Обыкновенно их честолюбие не знает границ, и они представляют величайшую опасность для республики. Необходимо зорко за ними следить и преграждать все пути к возвышению, в особенности тем из них, которые стараются обольстить народ и выставиться перед другими. С этою целью полезно дать гражданам право обвинения; оно служит вместе с тем и клапаном, через который выходит накопившееся неудовольствие. Там, где нет подобных законом установленных путей, люди прибегают к средствам беззаконным, а это может погубить республику. Опасно и сосредоточение власти в руках одного человека, ибо он легко может употребить ее во зло. В Риме диктатура была полезна для чрезвычайных случаев, она установлялась на короткий срок и не уничтожала других должностей. Но продолжительное соединение всех властей в руках децемвиров подвергло государство опасности. Наконец, в республике необходима строгость нравов. Макиавелли хвалит учреждение цензоров, которые, надзирая за гражданами и предупреждая развращение нравов, служили одним из лучших средств для сохранения свободы. Общее правило, которое Макиавелли выводит относительно внутреннего управления, состоит в том, что учреждения должны быть часто возвращаемы к первоначальному их принципу, ибо силою вещей все мало-помалу изменяется и портится. Этой цели могут способствовать как законы, так в особенности примеры доблестных мужей, которые часто действуют на сограждан более, нежели сами законы. Макиавелли, очевидно, не имел понятия о развитии человечества, о законе совершенствования. Сыну XVI века, который идеал свой видел в древних республиках, отклонение от первоначального устройства представлялось не иначе, как упадком.