История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века - Чичерин Борис Николаевич - Страница 72

Таким образом, папа опять является главою церкви. Сообразно с этим, Жерсон говорит, что полнота духовной власти, формально и субъективно (formaliter et subjective), находится в нем одном. Это противоречит тому положению, что формальная сторона духовной власти состоит из совокупности всех должностей, которые вместе с папскою заключаются во вселенском соборе. Поэтому Жерсон делает далее оговорку: полнота власти, говорит он, находится в папе только известным образом, как бы в источнике или в возможности (fontaliter et potestative), ибо весь объем власти содержится в совокупности властей как целом. Жерсон и здесь восстает на мнение тех, которые ставят папскую власть выше соборной. Если полновластие находится в папе формально и субъективно, говорит он, то в церкви оно лежит как в конечной цели, ибо цель духовной власти есть благо церкви, а это высшее начало. Церкви принадлежит полнота власти и в приложении к тому или другому лицу, т. е. право избрания и низложения лиц. Наконец, она же устанавливает и правила для употребления власти. Последнее основывается на том, что папа, которому власть принадлежит субъективно, погрешим, а потому может власть свою употреблять для разорения церкви. Точно так же и в коллегии кардиналов могут иссякнуть вера и благодать. Необходимо, следовательно, предположить, что Христом было оставлено неизменное и несокрушимое мерило, которым подобные злоупотребления могли бы пресекаться, умеряться и исправляться. А такова церковь, представляемая вселенским собором. Ибо так как решение принадлежит суду мудрого, то оно должно быть там, где лежит мудрость неуклонная.

Однако собор как целое должен заключать в себе и папскую власть. Поэтому если папа, исполняя свою обязанность, созывает собор, то он заседает в нем в качестве председателя. Если же он во вред церкви упорно отказывается собрать ее представителей, то надобно поступать, как бы вовсе не было папы. Тогда у церкви остается право собираться по собственному изволению, заботиться о себе и устанавливать себе правила. В таком случае за отсутствием папы на собор переходят все права, которые обыкновенно принадлежат папе. В этом смысле полнота духовной власти находится в церкви дополнительно (suppletive).

В чем же состоит предоставленная папе полнота духовной власти?

Папа, говорит Жерсон, не имеет права располагать по произволу имуществом духовенства, а еще менее мирян. Однако и в светской области ему принадлежит некоторая власть направляющая, умеряющая и устраивающая (dominium quoddam directivum, regulativum et ordinativum). Это положение составляет середину между двумя противоположными заблуждениями, которых источник лежит в двух страшных язвах: в зависти и лести. Зависть отнимает у церкви всякие светские имущества, ссылаясь 1) на слова Христа «иже не отрегется от всего своего имения, не может быти мойугеник»; 2) на запрещение духовным лицам вступаться в мирские дела; 3) на требование абсолютной бедности как идеала христианского совершенства. Зависть утверждает, что церковь имеет мирские имущества единственного от милостыни дающих и что за проступки духовных лиц светская власть может все у них отнять. Наоборот, лесть, превознося до небес духовную власть, утверждает, что Христос, которому принадлежит полновластие на небе и на земле, все передал своему наместнику, от которого исходит всякая другая власть, как духовная, так и светская. Утверждают, что мир был бы уродлив и устроен по учению манихеев, если бы у него были две главы. Утверждают, что как тело существует для души и живет душою, так и светская власть получает бытие и значение от духовной. Но между этими двумя крайностями умеряющий разум, озаренный светом Евангелия, держит средний, царский путь. Он показывает, что духовные лица могут иметь светские имущества и что многое дается им не как милостыня, а как должное. Они не подлежат принуждению и лишению имущества со стороны светской власти, которая не имеет права вступаться в духовную область, разве когда она будет к тому призвана против еретиков и мятежников. Духовные власти могут также жить со своим богатством иначе, нежели апостолы, сообразно с временем и обстоятельствами; монахам же иной закон. Все блага, замечает в другом месте Жерсон, таковы, какова душа употребляющего, подобно тому как доброе вино одним приносит болезнь и смерть, а другим здоровье и жизнь. Но, с другой стороны, власть папы небезгранична. Имуществом духовенства он заведует вместе с своею коллегиею, причем он должен смотреть, чтобы отяжелевшая голова не лишала остальные члены настоящего их назначения, ибо если голова или глаз замещает собою все, то где место для руки или для ноги? Это относится к раздаче бенефиций помимо обыкновенных начальников, ко множеству даруемых папою изъятий и привилегий, производящих смятение в церковной иерархии, к легкому вызову тяжб от обыкновенных судей и т. п. Во всем этом необходимо, чтобы папа сдерживал себя в должных границах. Еще более он обязан умерять свои действия в светской области, помня, что светская власть даже у неверных имеет свои права, свои законы, свои суды, в которые духовенство не должно вторгаться, разве когда злоупотребления светской власти грозят опасностью вере и церкви. Тогда только следует применять упомянутое выше право, именно принадлежащую папе в светской области власть направляющую, умеряющую и устраивающую. К этому сводятся все доводы защитников папства, хотя и здесь гораздо выше стоит вселенский собор.

В чем состоит эта направляющая власть, сказывается далее. Жерсон делит юрисдикцию, или право суда, на власть принудительную и власть направляющую и устраивающую. Последняя принадлежит мудрейшему над менее мудрым и совершенному над несовершенным. Она могла бы существовать и в состоянии невинности, где нет настоящего правительства. Следовательно, эта власть ограничивается правом совета. Такой результат, к которому пришли лучшие католические богословы, самые искренние сыны своей церкви, мог быть признан и светскою властью. Этим установлялась полнейшая ее независимость, ибо неопределенное, чисто нравственное отношение к церковной власти не стесняет ее прав. Однако в другом месте Жерсон приписывает вселенскому собору право рассматривать причины губительных для христианства войн, возникающих между князьями; собор, по его мнению, может запрещать им действие оружием и предписывать судебное разбирательство под опасением церковного наказания[174]. В конце трактата о церковной власти Жерсон повторяет, что совершенное устройство церкви должно состоять из сочетания всех трех элементов: монархического в лице папы, аристократического в коллегии кардиналов и демократического в соборе.

Из всего этого ясно, что Жерсон пытался свести к единству все разнообразные элементы церковного устройства, давая каждому свое место и свое назначение и стараясь связать их внутреннею связью. Но папская власть с ее историческим характером, выросшим из всего развития католицизма, служила неодолимым препятствием установлению такой системы. Между внешним единством и внутренним существовало неразрешимое противоречие. Эти два противоположных начала не могли совмещаться в едином теле. Поэтому искренние католики, как Жерсон, которые хотели держаться церковного предания, должны были запутываться при назначении папе приличного места в задуманных ими учреждениях. Более смелые умы, как Виклеф и Гус, принимая начало внутреннего единства церкви, прямо отвергали главенство папы. Но Гус погиб на костре как еретик, и Жерсон был одним из главных деятелей в его осуждении. Констанцский собор, провозгласивший первенство собора над папою, этою казнью подрывал собственное свое дело. Почва, на которой стояли либеральные католические богословы, была слишком шатка, а потому решение вопроса не могло не склониться в пользу пап, которые имели за себя как исторические предания, так и последовательность начал.

Спор об отношении папы к вселенскому собору продолжался в течение всего XV и даже до начала XVI столетия. Многие богословы вслед за Жерсоном отстаивали первенство собора. Другие, признавая в обыкновенном порядке главенство папы, доказывали известными уже нам доводами, что в некоторых случаях собор имеет высшие права. К последним принадлежал итальянский богослов Антоний Розелли, или де Розеллис, который около половины XV столетия написал обширный трактат «О власти императора и папы» (Monarchia sive tractatus de potestate imperatoris et papae[175]). Он признавал, что папа может быть низложен: 1) в случае ереси, ибо он тем самым перестает быть главою католиков; 2) в случае упорства в пороке, соблазняющем церковь, ибо такое упорство может быть сочтено за ересь; наконец, 3) в случае раскола, когда есть сомнение насчет папы, а потому опасность для церкви. Тогда папская власть переходит на всю церковь, которая имеет невидимого главу, Христа, и представляется вселенским собором. Иначе нельзя утверждать, что собор выше папы, в обыкновенных делах на папу нет апелляции.