По воле богов (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 41

   и мысли разные внушает.

   Так поспешим, мой друг.

   Спи с миром, Нерил.

   Арман подал руку Бонивалю, и тот поднялся, не отказываясь от помощи. Ему все еще было нехорошо. И в лицо молодого князя юноша рискнул взглянуть только на улице. На щеках Армана играл легкий румянец от выпитого вина, глаза поблескивали, и Бони совсем успокоился, спеша забыть свое видение и изгнать с души неприятный осадок.

   Молодые люди вернулись в город. Арман свернул на улицу, названную именем его деда, скользнул между домами и остановился перед дверью знакомого мага. Бониваль стоял за спиной друга, не спрашивая, зачем они сюда пришли. Никто не спешил открывать, и князь постучал снова, уже более настойчиво и зло.

   - Мой князь, Ирган уехал.

   Друзья одновременно обернулись. За ними стояла сухенькая старушонка, раскрыв в неприятной улыбке беззубый рот. Но Арман учтиво поклонился женщине.

   - Недолго ли, не знаешь, мать?

   Она пожала худенькими плечами.

   - Откуда ж мне, старухе, знать?

   Но нет его уже три дня.

   - Все ополчилось на меня!

   Ирган единственный помочь мне мог.

   Скажи мне, Бони, отчего наш мир жесток?!

   Князь поблагодарил старуху и побрел прочь. Бониваль догнал его и пристроился рядом. Он уже понял, зачем Арману был нужен именно этот маг. Когда-то Ирган выстроил портал в земли матери юного князя. Нравился ему синеглазый мальчишка, и маг любил его, как сына. Он помогал друзьям время от времени, как и в их проделках, так и в проблемах. И все это делал по дружбе. К тому же, он был единственным, кто открыл бы Арману быстрый доступ на земли вампиров. Возможно, помог бы и вызволить юную супругу князя. Но именно сейчас, когда его помощь была по-настоящему необходима юноше, маг исчез.

   - И снова перст Судьбы?

   Как бы невзначай спросил Бони, но Арман зло отмахнулся.

   - Скорей, ее издевка.

   И как все рассчитала ловко.

   Чем больше нам преград, тем крепче счастье.

   В разлуке закаляются сердца.

   Ах, если б не предательство отца!

   О, если бы ты, Бони, знал,

   как упоительна ее улыбка,

   сиянье глаз и нежность губ.

   И будет проклят тот мерзавец, что быть посмеет с нею груб!

   А будут, Бони, слышишь, друг?

   Они жену мою обидят,

   но кровососы не предвидят,

   как мстителен ее супруг.

   За каждую ее слезинку, они заплатят по счетам.

   И выплатить мне ссуду эту, от них потребую я сам.

   И он стремительно направился во дворец.

   - С ума ты сходишь! Стой, Арман!

   Как ты сказал - вся жизнь туман?

   Тебе достался самый мутный.

   Арман постой!

   Бониваль покачал головой и поспешил догнать друга.

   * * *

   Во дворце главы клана вампиров сверкнул портал. Лорд Одариан больше не сдерживал своей ярости, он наотмашь ударил дочь, и Эль, отлетела от него, запуталась в простыне, в которую была завернута и растянулась на полу. Отец стремительно пересек комнату и склонился над ней. Его глаза пылали раскаленными углями.

   - Неблагодарная Эльмина,

   отцу и клану изменила.

   Ты предала меня!

   Прошипел он, и девушка вскинула голову, отвечая отцу холодным взглядом.

   - О, нет, отец. Не я тебя,

   а ты меня предал.

   Там, на турнире, тебя не волновало предательство кузена,

   а лишь моя измена.

   А я не предала, не изменила,

   отец, я просто полюбила!

   Любовь даруется богами,

   не нам судить,

   кем увлекаться, а кого любить.

   - Молчи, презренная,

   мне тошно слушать эти сопли!

   И можешь изойти на вопли,

   но ты получишь воздаянье.

   В твоих глазах не вижу покаянье.

   Решенье принимаю я!

   Внимай с пристрастием, Эльмина.

   Итак, с сегодняшнего дня избрал тебе я мужа.

   И можешь затыкать ты уши,

   но Ройх твой муж, а ты ему жена.

   - Мой муж Арман!

   А Ройх пускай катится к Дорне.

   - Он сам тебя накажет за обман.

   Или на ложе ты взойдешь, или отправит к дворне.

   - Как я взойду на ложе, лорд,

   когда меня Луна венчала,

   и мужем мне она признала

   не Ройха, а Армана?

   О, нет, от этого дурмана

   я не избавлюсь никогда.

   Пусть знают все, обряд свершился,

   и муж для Эль определился,

   свидетель мой Кровавая Луна.

   - А это не моя уже проблема.

   Пускай ее твой муж решает.

   А мне плевать, кто пострадает.

   Сей доблестный вампир по-прежнему пылает страстью.

   Ты стало для него напастью,

   Эльмина, ты его кумир.

   - Чтоб провалился этот мир!

   - Рени!

   Послышался стук бегущих копыт, и в зал ворвалась Рени. Бесовка ахнула и бросилась к лежащей на полу хозяйке.

   - Оденешь госпожу, и вы пойдете к Ройху.

   Служить отныне будешь там.

   И эта милость от меня последней будет вам.

   - Отец, услышь!

   Ведь мать мою ты любишь сам!

   За что тогда меня караешь?

   Зачем от мужа отрываешь?

   Верни меня ему, отец.

   - Я все сказал,

   идешь ты к Ройху во дворец.

   Лорд Одариан развернулся и покинул зал. Эль в бессильной ярости взглянула на бесовку, но та лишь сочувственно вздохнула. Она помогла вампирше встать, и девушки направились в покои Эльмины. Девушка вышла из зала с гордо поднятой головой, не обращая внимания ни на любопытные взгляды бесов, ни на презрительные взгляды других вампиров.

   Уже умывшись и одевшись, Эль подошла к зеркалу и некоторое время смотрела в отражение, надеясь, что Арман сейчас появится, и она сможет рассказать о наказании, придуманном ее отцом. Но зеркало к немым мольбам вампирши осталось глухо. Эль растерянно взглянула на Рени, затем решительно поджала губы и направилась в покои матери.

   - Куда вы, госпожа?

   - Я мать хочу увидеть.

   Ведь всякое быть может,

   и мне она, как мать, поможет.

   Мать была у себя. Она стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. Обернувшись, вампирша несколько мгновений взирала на дочь, застывшую в дверях.

   - Кровавых, мать.

   - Кровавых, дочь. Чем я могу тебе помочь?

   Эльмина все так же решительно приблизилась к ней и встала на колени.

   - Да, я за помощью пришла.

   И ты понять меня должна.

   Мать, я люблю мужчину...

   - Минуту помолчи, Эльмина.

   Решение отца я знаю,

   его всецело разделяю.

   Не может человек тебе супругом стать,

   и как порядочная дочь, ты слушай свою мать.