Советы людей, которые не стареют - Кашницкий Савелий - Страница 32

Все словно проснулись, только и успевая следить за последовательностью букв. Больше всего меня поразило, что выстраивалась отнюдь не абракадабра, а вполне осмысленные слова. Ну, одна-две ошибки на целую фразу!

Так, из дурацкой забавы сеанс спиритизма превратился во что-то пугающе серьезное. Дама-медиум, моя сокурсница, вызвала дух Сергея Есенина. После нескольких шаблонных вопросов и малоубедительных ответов она неожиданно его спросила: «Чего хочет Савелий?» И вдруг, к моему холодеющему изумлению, буквы выстроились в короткую фразу: «Савелий хочет папу». Мои однокурсники дружно рассмеялись: вот ведь балагур этот Есенин. Савелий, слава Богу, не младенец, а здоровенный мужик, закругляющий четвертый десяток лет. И — надо же — хочет папу!

А я три дня безуспешно пытался дозвониться отцу в Кишинев, не зная, что на линии неполадки. Семидесятилетний отец не отвечает — есть от чего забеспокоиться.

Если это и было совпадение, то исключительно маловероятное. А спиритизм я с того дня зауважал. Пусть Менделеев, Мечников и кто-нибудь еще из светлых умов называли это мракобесием. Но я-то как участник и очевидец готов присягнуть: исключено, что шесть человек, не сговариваясь, так соединяют усилия колеблющихся на весу рук, что блюдце начинает бешено носиться по кругу, да еще при этом буквы и цифры выстраиваются в осмысленную последовательность.

Никто наверняка не вспомнил бы спустя почти столетие после смерти незнаменитого греческого писателя Димитрокопуло, если бы он не издавал новые, ранее неизвестные романы Виктора Гюго. Причем на французском, которым — для более лихой закрутки сюжета — греку не довелось владеть. Тогда откуда тексты? От самого Гюго, уверял Димитрокопуло. Лично он их не сочинял, а лишь записывал, пребывая в состоянии транса. Плутоватого грека долго пытались разоблачить, в особенности его незнание французского. Но сначала в замешательство впали «гюговеды»: приемы построения сюжета, литературный стиль, даже языковые нюансы — все подлинное. Окончательно скептики умолкли, когда во время одного из медиумических сеансов пребывающего в трансе грека сфотографировали. На отпечатке рядом с пишущим Димитрокопуло отчетливо просматривалась полупрозрачная фигура Виктора Гюго.

Описанный случай далеко не единичный. XIX, просвещенный век, как выясняется, прежде всего был веком медиумизма. Число людей, которые пробовали информационно сообщаться с покинувшими этот мир, доходило до 50 миллионов. Таково же количество исследователей, убедившихся, что умершие не исчезли без следа. Литература, посвященная научным доказательствам реальности загробного мира, исчисляется тысячами томов.

Проблема, конечно, в том, что убежденные в существовании Того света не сумели убедить в этом других, точнее, не создали строго научной методики бесспорных доказательств. Но миллионы проведенных и тысячи детально описанных экспериментов просто так на темноту легковерных не спишешь.

Ясновидец Алан Дэвис издал огромное число философских работ, высоко оцененных современниками. Но не многие знали, что по профессии Дэвис — сапожник. И даже это слишком сильно сказано: необразованный и явно не способный даже к простейшему обучению, он так и остался подмастерьем. Не дорос до сапожника, но прославился как философ. Правда, этот честный человек не преувеличивал собственных заслуг, признаваясь: «Я только орудие для письма».

Другой медиум автоматически писал тексты на древнеперсидском языке от лица перса, жившего более двух тысячелетий назад. Ни сам медиум, ни свидетели медиумического сеанса, все европейцы, не знали персидского, не говоря уже о древнеперсидском.

Дух врача, вызванного в ходе спиритического сеанса, надиктовал по латыни сложный рецепт микстуры, оказавшийся правильным и вполне соответствующим болезни. Никто из участников сеанса не знал латинского языка и был абсолютно несведущ в фармакологии. Так что ни о внушении, ни о гипнозе говорить нельзя.

Вообще, в анналах медиумизма огромное число случаев, когда уровень знаний, информированности, образованности вызванного на связь духа оказывался неизмеримо выше, чем общавшихся с ним людей. Более того, Рут Браун писала музыкальные пьесы от имени Листа и Бетховена, вообще не зная нотной грамоты. Зато музыковеды растерянно замолкали, увидев мало того что превосходные, ранее неизвестные произведения, но узнавая стиль этих композиторов.

А как вам не умеющий рисовать медиум, который в ходе сеанса в полной темноте создает живописные полотна, причем два сразу — одно правой, другое левой рукой!

Тонко поставленные фокусы, оболванивание легковерных, считывание информации из подсознания присутствующих? Есть, безусловно, и такие случаи. Они-то и дают повод для разоблачений. Но немало фактов, где мошенничеству нет места.

Умерший отец приснился в одну и ту же ночь дочери и сыну. В обоих снах он жалуется: волки разрыли его могилу. Брат и сестра кидаются на кладбище и видят поврежденное захоронение, а на снегу — следы волков.

Всеволод Запорожец был человеком в науке заслуженным: доктор технических наук, геофизик, много лет изучавший геоморфологические закономерности. Я упомянул этот факт его биографии для того, чтобы кто-то не подумал: в загробный мир может верить либо псих, либо невежда. Этот ученый не просто верит — он получил огромное количество доказательств.

Потеряв четверть века назад красавицу-жену и томясь безутешной печалью, он постоянно думал: где она сейчас, видит ли, слышит ли меня? Утешений друзей и церковных проповедей было мало, хотелось неопровержимо убедиться: она не исчезла бесследно.

Не будучи одаренным медиумом, Всеволод Михайлович стал разыскивать среди знакомых тех, кто способен связаться с Тем миром. За пятнадцать лет таковых нашлось более полусотни. Ученый находил и без конца совершенствовал методику экспериментов, стремясь ко все более бесспорным доказательствам.

Особой проблемой всегда была проверка на отсутствие помех. Скажем, автоматическое письмо (когда находящийся в трансе медиум пишет или рисует «под диктовку») очень эффектно для находящихся рядом, но помехонеустойчиво. Значит, всегда есть повод для скептиков не признать результаты.

Больше полутысячи сеансов связи с умершими проведено в квартире Всеволода Михайловича. В прежние марксистско-ленинские времена — подпольно, скрытно. Да и в нынешние либеральные — без лишнего шума: исследование загробного мира ученому лавров не принесет.

Доказательных случаев — огромное множество.

«Мне сказали, что ты сегодня был в церкви. Молодец!» — передает умершая супруга оттуда горячо любимому мужу. Он и в самом деле сегодня был в церкви. О чем на прежних сеансах умоляла жена. И чего, по условиям эксперимента, нынешний медиум не знал. Кто же ей сказал?

На пожелание вдовца скорей соединиться в лучшем мире он получает возражение: «Торопиться не надо, все очень грустят о земной жизни. Живи, сколько Бог тебе даст. Нельзя торопиться, Бог может разгневаться за это».

И в самом деле, там хуже всех самоубийцам: по словам умерших, те, кто своевольно прервал Божий дар, в муках проводят недожитый срок и только затем приобщаются к тихой радостной жизни загробного мира.

В Том мире нет ни войн, ни болезней, ни старости, ни физических уродств. Правда, нет и сексуальных отношений, зато сохраняется любовь, в том числе и супружеская.

Информация оттуда вовсе не мрачная и страшная. Но и не только пастельно-лучистая. Там тоже есть свой юмор, свои приколы, свои хулиганы.

Многие медиумы, в том числе незнакомые друг с другом, постоянно нарываются на «загробного радиохулигана» Женю. Он частенько влезает в коммуникации, вытесняя вызываемого. Женя, судя по принимаемым текстам, отпетый жлоб, хам и сквернослов. Женщины-медиумы, транслируя его реплики, не раз выходили из состояния транса, затрудняясь произносить вслух его забористые словечки.

На вопрос, встретят ли умирающего при переходе, Женя ответил: «Я тебя буду встречать с распростертыми объятиями. Люблю вас, бл-й».

Как понял Всеволод Михайлович, функция Жени — занимать линию связи и, должно быть, мешать проникновению живущих на земле в некоторые тайны загробного мира. Мещанин и пошляк, Женя откровенно любит деньги и без конца клянчит у медиумов купюры, предпочитая новенькие, хрустящие. Поскольку деньги физически никуда не исчезают, страстишка Жени лишь доказывает: всякая любовь там — платоническая.