Секрет для соловья - Холт Виктория - Страница 26
- Предыдущая
- 26/113
- Следующая
– Говорили, что в его доме устраивались какие-то дикие оргии, участники которых принимали местные наркотики… Скорее всего, круг этих участников был достаточно узок. Впрочем, был замешан один офицер и некоторые другие приезжие англичане – не военные. Их, конечно, нельзя было трогать. Таким образом, решили не предавать это дело широкой огласке, чтобы не пострадала честь мундира, как ты понимаешь. Ты ведь знаешь, как в прессе любят раздувать подобные истории. Дойди это дело до журналистов, и вскоре мы прочли бы в газетах, что вся британская армия принимает наркотики и участвует в диких оргиях.
– Как это, должно быть, ужасно для капитана Фрилинга!
– Честно говоря, я полагаю, что он находился под влиянием своей жены, а она всегда казалась мне фривольной и довольно глупой женщиной. Но не говори никому о том, что только что услышала. Нежелательно, чтобы эта история вышла за пределы нашей семьи. Обычно подобные скандалы рано или поздно выходят-таки наружу. Да и мне не следовало говорить тебе об этом. Но ведь я знаю, что могу полностью тебе доверять.
– Ну конечно, отец! А что это были за наркотики? И еще ты упомянул о том, что там были замешаны другие люди… не военные.
– Ну да. Они собирались небольшой тесной компанией. В основном курили опиум, так я полагаю. Когда-то там жил один странный и загадочный человек, говорили, что он написал книгу о наркотиках или что-то в этом роде… Они интересовали его с научной точки зрения. В то время его среди них уже не было, но его имя частенько упоминалось.
– И что же это за имя?
– Э-э… да нет, забыл.
Я опять мысленно обратилась к тому памятному разговору с айей. Что она тогда сказала мне об этом человеке? Кажется, назвала его дьяволом.
– Очень опасно заниматься такими вещами, – продолжал отец. – Непозволительно, чтобы кто-то из наших офицеров, да к тому же находящийся на ответственном посту… впрочем, они все занимают ответственные посты, а эти лекарства, эти наркотики, говорят, заставляют людей вести себя весьма странно. Когда человек находится под влиянием такого вещества, он… способен на все.
Мне стало не по себе, и я уже почти решилась рассказать отцу о том кошмаре, который испытала, когда Обри вернулся домой после предполагаемого нападения бандитов. Он ведь тогда как раз ходил к Фрилингам… И потом я нашла у него в кармане кошелек – тот самый кошелек, на который якобы покушались грабители.
Странные мысли лезли мне в голову, тревожные и неотвязные.
Возможно, если бы я не была беременна, я сумела бы проанализировать все происшедшее более скрупулезно, но, как известно, беременная женщина одержима лишь одной мыслью – о своем будущем ребенке. И я, несомненно, была такой же одержимой.
Я много ходила за покупками. Отец настаивал, чтобы меня при этом сопровождали Джейн или Полли. Они ведь коренные лондонки, напоминал он мне, и наделены присущей жителям этого города деловой хваткой, да и об опасностях, подстерегающих здесь новичка, осведомлены гораздо лучше меня, лишь недавно приехавшей в столицу.
Общество обеих девушек мне было по душе, и я не спеша и с удовольствием собирала приданое для своего малыша.
В Минстер Сент-Клер я вернулась отдохнувшая и лишь иногда вспоминала то, что отец рассказал мне о Фрилингах. Мысли о той ужасной ночи тоже перестали мучить меня. Вероятно, я просто гнала их от себя, хотя такое поведение было для меня не характерным. В обычном состоянии я бы не успокоилась, пока не установила истинной причины столь странной связи между тем, что Обри посетил Фрилингов, и тем, как он потом вел себя ночью. А ведь Фрилингам пришлось покинуть Индию не по своей воле… Но сейчас все мои помыслы были устремлены к заветной цели – рождению ребенка, да и Обри вел себя безупречно, как преданный муж и восторженный будущий отец, так что мне было легко отодвинуть неприятные воспоминания на второй план.
Большую часть дня Обри проводил вне Минстера, и я видела его очень мало. У меня вошло в привычку рано ложиться спать, потому что к концу дня я очень уставала. Обычно к тому времени, когда Обри приходил в спальню, я уже давно спала.
Вернулась Амелия, гостившая у наших кузенов Сент-Клеров. Она выглядела значительно лучше, чем до отъезда.
– Они были так добры ко мне, – рассказывала она. – В былые времена Джек и Дороти часто приезжали к нам, и Стивен бывал очень этому рад.
Через несколько дней она сказала:
– Сусанна, я подумываю о том, чтобы переехать отсюда. После всего, что случилось, в Минстере мне теперь не место.
– Дорогая Амелия, но ведь это твой дом! Почему ты говоришь такие странные вещи?
– Нет, он стал моим домом только после того, как я вышла замуж за Стивена. Сейчас он мертв, а в доме появились новые хозяин и хозяйка. Именно это я и имею в виду.
– Ну, нет, – сказала я твердо. – Это твой дом, и он останется таковым до тех пор, пока ты сама этого захочешь.
– Я знаю, что ты говоришь искренне. Когда я уеду, мне будет очень тебя не хватать. Мы ведь подружились с самого начала, не так ли? Просто мне кажется, я еще могу быть счастливой… вдали отсюда. Здесь меня окружает слишком много воспоминаний. Стивен, дети, которых я потеряла, так и не родив… Я думаю, мне стоит попытаться начать все сначала.
– Но куда же ты намереваешься ехать?
– Я как раз собиралась рассказать тебе об этом. В Сомерсете, неподалеку от обиталища Джека и Дороти, есть маленький коттедж. Я уже видела его. Дама, которой он принадлежит, через несколько месяцев переезжает к своему сыну и его жене. Это где-то на севере. Коттедж же она хочет продать. В общем, Сусанна, я предложила ей купить его.
– Ах, Амелия, если бы ты знала, как мне будет тебя не хватать!
– Ты сможешь приезжать и гостить у меня. Ты и твой малыш…
Меня внезапно охватила глубокая тоска. До этого момента я не отдавали себе отчета в том, насколько дорога мне стала Амелия и как я ждала ее возвращения от родственников.
– Но Сусанна, дорогая! Я и не думала, что ты будешь так расстроена.
– Я считала тебя своим другом.
– А я и есть твой друг и всегда им останусь. Это ведь не так уж далеко. Мы станем писать друг другу и ездить в гости. Глядя на тебя, можно подумать, что собираюсь на край света!
– Но мне нравилось, что ты всегда здесь, рядом со мной, в этом доме…
Она улыбнулась.
– Я останусь здесь до того, как родится малыш, – пообещала она мне. – Обещаю тебе.
– Ты будешь крестной матерью, договорились? Она кивнула. Мне показалось, что она слишком взволнована, чтобы говорить.
Дни текли своим чередом, тихо и безмятежно. Первые три месяца были, по моему мнению, самыми неприятными. Я часто чувствовала тошноту и иногда проводила целые дни в своей спальне.
Обри вел собственную жизнь, и я видела его очень редко, что было мне вполне по душе. Я подозревала, что, на его взгляд, болезнь была чем-то неприличным, и радовалась, что он редко видит меня. Я всеми силами старалась гнать от себя мысли о странной связи между моим мужем и Фрилингами – мне казалось, что такие тревожные думы могут повредить ребенку.
Зато со мной постоянно находилась Амелия. Мы вместе шили, иногда выходили ненадолго в сад. При этом она неизменно заботилась о том, чтобы я не переутомлялась. Ее поведение было воистину благородным: она так радовалась тому, что я скоро стану матерью, а ведь сама совсем недавно испытала столь горькое разочарование. К Рождеству я стала очень грузной и легко уставала. Амелия постаралась устроить в доме праздник, который из-за траура по Стивену мог быть только очень скромным. Однако обитатели такого старинного поместья, как Минстер, безусловно, имели определенные обязательства перед соседями. Прием приглашенных гостей был для меня полезным опытом – я получила возможность наблюдать за тем, как готовятся и проводятся подобные вечера. В то же время мое состояние служило отличным предлогом для того, чтобы принимать не слишком активное участие в приготовлениях и быть с гостями не слишком долго.
После Рождества Амелия опять уехала в Сомерсет… Как я скучала без нее!
- Предыдущая
- 26/113
- Следующая
