Чужой - Ахметов Фарит - Страница 18

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая

— А в чем дело?

— Да вот, за небольшую услугу я предлагаю ему путевку для вашей дочери, а он упрямится…

Жена повернулась ко мне.

— Риф, это правда? Ты в своем уме?

— Пока что да, — ответил я и, обращаясь к начальнику ОБХСС, добавил: Я ведь уже сказал вам, что ни в какой путевке я не нуждаюсь!

Дома жена устроила мне скандал, повторив свою излюбленную фразу о том, что я круглый дурак и мент несчастный, а потом хлопнула дверью. Наверное, в этот день она окончательно решила уехать к матери, что вскоре и сделала. Я же был уверен: лучше не спать ночами, чем жить с волками в одной стае. И я продолжал нарушать неписаные законы этой стаи.

Как-то раз мне на стол легла объяснительная, в которой некий гражданин признавался, что, проведя ночь в медвытрезвителе Автозаводского района, утром, по подсказке дежурного, он подошел к начальнику вытрезвителя и предложил ему талоны на бензин. После чего в карман начальника перекочевало талонов на двести литров, и он заверил гражданина, что на работу сообщать не будет. Это был не первый материал о злоупотреблениях начальника медвытрезвителя, обиравшего своих клиентов. Когда я доложил об этом своему руководству, мне дали довольно резкую отповедь, чтобы я не лез не в свое дело. Конечно, подобные материалы не должны были попадать к рядовому инспектору, тем более, беспартийному.

Однако я продолжал интересоваться всем, что помогло бы мне разглядеть истинное лицо этих оборотней и вывести их на чистую воду.

В поле зрения попали и мои руководители. Увы, взятки брали как мой непосредственный начальник и его заместитель, так и их покровители из УВД. Когда на рынке я требовал документы на товар у перекупщиков из южных республик, они искренне удивлялись:

— Слушай, начальник, я твой начальник уже деньги давал, так? Еще хочешь, да?

А когда они слышали, что мне нужны не деньги, а только документы, в мой адрес уже сыпались угрозы:

— Ты думаешь, мы на тебя управы не найдем, а? Свой начальник тебя с говном съест, мы знаем, куда звонить.

И действительно, проверяя документы у очередной группы дельцов из теплых краев, которые только что прибыли из аэропорта и, казалось бы, еще не могли знать, кому давать взятки, я обнаруживал в их бумагах имена и телефоны сотрудников милиции. Так что уже в солнечных странах наши гости были убеждены, что здесь их прикроют, и свободно торговали в Брежневе левым товаром.

Впрочем, мои руководители не всегда утруждали себя, оставляя лазейку для наживы и тем, кто был рангом пониже, а то и вовсе не работал в органах. Дань с торговцев цветами и фруктами зачастую собирали внештатные сотрудники ОБХСС, которые, как трудолюбивые пчелки, тащили мед в улей и передавали его по инстанции, не забывая, конечно, и себя. Эти «пчелки» пользовались своими связями не только на рынке. У меня сохранилось заявление гражданина К.: «Прошу принять меры к внештатному инспектору милиции Ш., который требует с меня деньги в размере 300 рублей за то, что он якобы поможет закрыть уголовное дело, возбужденное в отношении меня по статье…» Постепенно подобных материалов у меня накопилось столько, что я стал опасаться за их сохранность. Система не могла позволить кому-то безнаказанно располагать таким компроматом на ее представителей, а сигналы от своих людей, что я всерьез интересуюсь ею, она, несомненно, получала. Как и следовало ожидать, Система, в первую очередь, руками моих руководителей делала все более ощутимые попытки так или иначе избавиться от меня.

Когда они поняли, что ни ласковые уговоры, ни попытки купить, ни строгий выговор, ни даже прямые угрозы не дают желаемых результатов, кому-то из них пришло в голову объявить мне служебное несоответствие. Ко мне поступило заявление одного гражданина с жалобой на соседку, которая якобы сдает свою квартиру в поднаем, извлекая нетрудовые доходы. Проверив сигнал, я пришел к выводу, что в действиях этой гражданки нет состава какого-либо преступления. Я принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако ни начальник РОВД, ни начальник ОБХСС со мной не согласились и требовали объявить в розыск эту гражданку, которая выехала примерно за месяц до этих событий в неизвестном направлении. Объявлять в розыск временно отсутствующего нанимателя квартиры, за которым, согласно статье 60 Жилищного Кодекса, жилое помещение сохраняется в течение шести месяцев, не было никаких оснований. Это было бы нарушением закона и прав человека. Тратить силы и средства на это беззаконие я не собирался и прямо сказал об этом начальнику РОВД.

— Если же вы настаиваете на розыске, я требую не устного, а письменного указания, — спокойно закончил я.

Он закричал на меня так, словно прорвало плотину, это был какой-то водопад бессвязных слов, и мне показалось, что его вот-вот хватит кондрашка.

В тот же день мне стало известно, что подготовлен проект приказа о моем наказании за прямое неподчинение. Однако объявить мне служебное несоответствие они не успели. Поскольку быть наказанным просто так, за здорово живешь, мне совсем не хотелось, я обратился в прокуратуру к человеку, которому доверял. Знакомый помощник прокурора все понял, он знал как мой упрямый характер, так и амбиции моего начальства. Он немедленно истребовал заявление гражданина с жалобой на соседку и почти сразу же вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Спорить с прокурором мое начальство не решилось, и приказ о наказании, соответственно, на свет не появился. Конечно, я осознавал, что это лишь небольшая пауза, временная передышка для следующей атаки. Я ждал от своих противников новых провокационных действий. И они не заставили себя долго ждать.

В один из дней я пришел на работу и обнаружил, что из железного ящика, который заменял мне сейф, исчезли все материалы, собранные мной на верхушку преступного синдиката и ее охранников в погонах. Исчезли объяснения граждан, а ведь они признавались в передаче крупных взяток должностным лицам, пропали акты ревизий, часть фотокопий. Кроме этих документов, являющихся непосредственным доказательством преступной деятельности, у меня украли и журнал с подробными данными на каждого фигуранта, замешанного в той или иной незаконной махинации. В этот же журнал я заносил источник получения информации и предполагаемые способы ее проверки.

Удар был, конечно, сильный. Меня не только лишили оригиналов важных документов, но и отрезали от надежных агентов, которые, по сути, оказались проваленными. Но что я мог сделать? Жаловаться? Кому? Не своему же начальнику ОБХСС, по поведению которого я сразу понял, что и он приложил руку к этому делу. Надо сказать, что материалы у меня похищали и прежде, но как-то выборочно: то справка какая-нибудь исчезнет, то агентурная записка. Но чтобы так беспардонно вымести все подчистую — этого раньше не было. Хорошо еще, что большую часть фотокопий я спрятал в другом месте и, следовательно, имел хоть какую-то опору в дальнейшей борьбе.

Сославшись на плохое самочувствие жены, я взял отпуск на несколько дней, чтобы ее навестить. Это была официальная версия. На самом деле с имеющимися материалами я поехал в Москву, решив обратиться в редакции центральных газет. Вежливые сотрудники редакций сочувственно кивали головами, но ничего не обещали. («Понимаешь, старик, у нас не та специфика, мы больше по части экономики. Или вот по экологической части. Не можешь? Жаль, жаль… И потом, даже если это, — тут они кивали на мои несколько листочков текста, — дойдет до главного, он все равно зарубит. Так что попробуй в другом месте»). Обойдя несколько газет, я плюнул на эту затею и вернулся домой.

Как ни странно, начальство знало, что в Ижевск я не ездил, и даже прямо намекнуло на полную осведомленность в причинах моего отсутствия.

— Мало еще тебя жизнь била, Разин, — сказал мне мой начальник ОБХСС. Рекомендую заняться работой. Нам нужны пахари, а не отпускники, гуляющие по столицам. Тем более, с пасквилями на милицию. Тоже мне Пушкин, едрена вошь. Не будешь пахать — пеняй на себя, жизнь сладкой не покажется.

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая